Иосиф Волоцкий — святой и политик

Церковное хозяйствование – тема, обсуждаемая не одну сотню лет, – и сейчас не потеряла своей актуальности. Почему же стало возможным существование понятия церковной собственности? По-светски надуманное мнение, что приобретением собственности Церковь реализует свою жажду власти, не может быть убедительным для людей, стремящихся к объективности. Мы предлагаем вам обратиться к спору прп. Нила и прп. Иосифа, чтобы поразмышлять – было ли появление у Церкви собственности обосновано исторически?

Фигуры двух русских святых — Иосифа Волоцкого и Нила Сорского — центральные в духовной жизни России второй половины XV века, подвергались разным интерпретациям в церковной и светской публицистике и историографии. Основное направление при этом в «либеральной мысли» (например, у Бердяева) составляет критика в адрес прп. Иосифа. Общим местом становится утверждение, что благодаря Иосифу Волоцкому монастыри стали заниматься «несвойственной им деятельностью» — т. е. принимать активное участие в экономической жизни страны, погрешать против Христовой заповеди не собирать себе имений на земле. Из этого утверждения делается стандартный вывод, что монашествующие, осуетившись в хозяйственных заботах, уходили от активной молитвенной жизни, забывали об истинном смысле монашества. Другим предметом критики стала доктрина прп. Иосифа о государственной власти.

Я не собираюсь писать апологию святому — занятие неблагодарное, и тем не менее не собираюсь критиковать прп. Нила Сорского, которого часто представляют жестоким антагонистом св. Иосифа. В этом маленьком эссе я хотел бы предложить всем задуматься над уникальностью позиции Иосифа Волоцкого и попытаться понять его как с точки зрения его современников, так и с нашей «колокольни».

Царствование Иоанна III ознаменовало окончательное падение монгольского ига, активное собирание русских земель вокруг Москвы, упрочение международной позиции государства, занятие Москвой места Византии в качестве оплота Православия. Наряду с видимыми успехами можно отметить духовное неравновесие, своего рода «брожение умов».

	Иосиф Волоцкий

Нил Сорский, в молодости побывавший на Афоне, стал одним из столпов северного монашества на Руси. Склонный к отшельничеству, он избрал все же «промежуточную» ступень уединения — скитскую жизнь с двумя-тремя братьями. Главный акцент монашеской жизни и монашеского подвига прп. Нил видел во внутреннем умном делании, умной молитве. Труд и хозяйственная деятельность монахов полезны поскольку-постольку: не для осуществления масштабных «проектов», а для того, чтобы не отягощать мир милостыней. Нищета есть добродетель и для монаха, и для монастыря: «Очисти келью твою, и скудость вещей научит тя воздержанию… Возлюби нищету и нестяжание и смирение». Они являются условием проведения внешней аскетической жизни, но и та есть не цель, а средство для правильного направления своего ума к умной молитве, «теорию которой (едва ли практику) Нил первый принес на Русь из мистической Греции». (Г. П. Федотов, «Святые древней Руси»).

Позиция Нила Сорского по отношению к вопросу о церковном имуществе, выраженная на церковном Соборе 1503 года, когда «нача старец Нил глаголати, чтобы у монастырей сел не было, а жили бы черньцы по пустыням, а кормились бы рукоделием», логическим образом вытекала из его идеала монашества. Поэтому в течение определенного времи он находил поддержку у светских властей, но восставил против себя значительную часть всей Русской церкви.

Диаметрально противоположную в некотором смысле установку являет прп. Иосиф: «Прежде о внешнем благообразии попечемся, потом и о внутреннем хранении», — слова из его «Устава». Что это — апология законничества, фарисейства, обрядоверия? Надо правильно истолковать эту фразу преподобного. Думается, что в этих словах — выражение учения Церкви о том, что к обoжению призвана не только душа человека, но весь человек и весь тварный мир. Каждый уровень бытия входит в вечность своим особенным образом. И св. Иосиф очень остро это чувствовал, направляя свои усилия как на внешнее, так и на внутреннее.

Очень важно рассмотреть в связи с этой установкой на всестороннесть христианского делания взгляды св. Иосифа на политико-экономические вопросы — в первую очередь, на монархию и церковное землевладение. Прп. Иосиф был ярким апологетом имперских (в положительном смысле слова) идей, а также отстаивал особый статус православного государя: «Царь убо естеством подобен есть всем человекам, властию же подобен вышнему Богу». Здесь св. Иосифом делается оговорка, которая напрямую отсылает нас к Евангелию^[1]. Иосиф достаточно трезво относился к реальным политикам, которые отходили от церковного идеала. Так он пишет в «Просветителе»: «Аще ли есть царь над человеки царствуя, над собой же имать царствующия страсти и грехи… неверие и хулу… — таковый царь не Божий слуга, но диавол». Церковный историк А. В. Карташёв замечает, что св. Иосиф стал духовным предтечей концепции «Третьего Рима»: не озвучивая ее сам, он своими сочинениями и своей деятельностью подготовил почву для восприятия русскими людьми идеи ответственности за все вселенское Православие.

Вместе с восхвалением монархического идеала, св. Иосиф является твердым противником секуляризации в отношении церковных имуществ: «Церковная бо… вся Богови суть посвящены и на ино что не расточаются, разве на убогия и странныя и плененныя… Князь же… аще от сих что возьмет на своя потребы, яко святотатец от Бога осудится». Это тоже вписывается в его концепцию активного служения Церкви в земном мире. Он обосновывает необходимость церковного землевладения не только необходимостью попечения об убогих, но еще и тем, что у Церкви должен быть прочный экономический базис для ее собственной духовной «прочности»: «Аще у монастырей сел не будет, како честному и благородному человеку постричися? И аще не будет честных старцев, отколе взяти на митрополию, или архиепископа, или епископа? А коли не будет честных старцев и благородных, ино будет вере поколебание».

	Нил Сорский

В этих словах преподобного мы видим здравое рассуждение: церковное имущество в известной степени обеспечивает духовную независимость Церкви. Проводя широкую аналогию, можно сказать, что и прп. Нил, и Иосиф стремились к духовной самодостаточности, само-бытности Церкви, но шли к этой цели совершенно разными путями: один — углубляя жизнь «внутреннего человека», другой — увеличивая присутствие Церкви во всех сферах жизни общества. Один — через милость, другой — через строгость, один — снисхождением, другой — властью.

Строил ли прп. Иосиф «Царство Божие на земле»? Мы знаем, что во всеобщей перспективе это невозможно, и этого не мог не сознавать богослов и знаток Св. Писания, каковым был преподобный. У себя в обители Иосиф, помимо строгого соблюдения устава и эффективной хозяйственной деятельности, осуществил такие полезные начинания, как больница, библиотека, приют для детей-сирот, богадельня; во время голода он кормил окрестных крестьян за счет запасов монастыря. Благодаря политике св. Иосифа, крестьяне «стоги своя участиша и умножиша жито себе, и бяше Иосиф во всей той стране, яко светило сияше» (житие прп. Иосифа). Как пишет Карташёв, этот монастырь, «хотя и отгороженный стеной от мира, но пространственно — в самом мире, для скорой ему помощи».

Путь Нила и путь Иосифа являются не противоположными, а дополнительными друг к другу. Жизнь Церкви была бы не полна, не будь в ней как активного преобразования мира через труд, так и преобразования самого себя через молитву. Хочется закончить цитатой из Карташева, который, говоря о мировоззрении прп. Иосифа, замечает, что для него было характерно «не отречение, отвержение и бегство от родного клочка земли, а посвящение этого земного блага Богу и Церкви. Это положительное отношение к земному благоустройству (ныне сказали бы «христианская экономика и политика») есть простое, бесхитростное (без богословских обобщений) строительство Града Божия на земле в нашей национальной истории».

Литература:

1. А. В. Карташев. Очерки по истории Русской Церкви.
2. Р. Г. Скрынников. Крест и корона.
3. Г. П. Федотов. Святые Древней Руси.
4. Н. А. Бердяев. Русская идея.

Примечания:

^[1] «Царям подобает поклонятися и служити телесне а не душевне, и воздавати им царскую почесть, а не человеческую»