Вторая Заповедь гласит: «Не сотвори себе кумира, и всякаго подобия, елика на небеси горе, и елика на земли низу, и елика в водах под землею; да не поклонишися им, ни послужиши им».
Данное письмо — свидетельство о том, как Господь приводит к себе, прощает и возводит человека, падшего и променявшего Его на земного кумира, который под видом благих целей заманивал людей в сектоподобное сообщество.
Я бы озаглавил свое письмо так: «Господь возводит низверженныя (Господь любит праведная)». Когда вспоминаю свой путь к Богу, приходит на ум именно эта фраза. Вторая часть в скобках, так как вряд ли я — праведник. Однако, несмотря ни на что, Господь привел меня к Себе и не оставляет до настоящего времени.
Всю жизнь я мечтал стать ветеринарным врачом, а может быть, и «человеческим», как я тогда говорил. Играл в больницу, делал «операции» и перевязывал «раны» плюшевым мишкам. В школьном возрасте, читая «Записки молодого врача» Булгакова, я словно ощущал себя на месте главного героя. Огромное впечатление произвели на меня и труды епископа Войно-Ясенецкого. Но до того, как прийти к вере и — в том числе — узнать, что Войно-Ясенецкий был не просто хирургом, а святителем Лукой, пришлось пережить период тьмы, к счастью, не очень долгий.
Еще со школьной скамьи на пути к воплощению профессиональной мечты я использовал для этого все возможности. Ходил на лекции, читал всевозможную литературу, стараясь расширить свой кругозор и развивать память. И тут, как казалось тогда, к счастью, познакомился с опытным врачом, довольно известным в своей области специалистом. Мой знакомый в последнее время занимался развитием резервных возможностей человека, имел свою школу, куда принимал детей и подростков. В эту группу он меня и пригласил. Воодушевленный возвышенной мечтой помогать другим, я, открыв рот, ловил каждое слово Учителя. Однако, прежде чем заслужить подъем на ступень выше (то есть перейти к индивидуальному обучению), надо было привязаться к Учителю, чтобы беспрекословно выполнять все, что он скажет. Учитель часто придумывал испытания на преодоление ситуаций, сопряженных с запредельным стрессом или требующих пересмотра моральных или религиозных ценностей испытуемого. Но ради высокой мечты чего только не вытерпишь! Однако мой период наблюдения за тем, как другие, казалось бы, обычные девочки и мальчики, большинство младше меня, демонстрируют то, что называется экстрасенсорными возможностями человека, слишком надолго затянулся. Но я не решался спросить Учителя почему. Когда однажды все-таки отважился, то получил в ответ порцию оскорблений, которые молча «проглотил» и стал терпеливо ждать дальше. В это время я продолжал готовиться к поступлению в институт, уже не в ветеринарный, а в медицинский, на педиатрический факультет: так посоветовал, а вернее, почти приказал Учитель. Однако когда-то любимые биология и химия после всего увиденного в «школе» уже воспринимались как банальные и бесполезные.
К тому времени я уже участвовал в нескольких практических занятиях и овладел некоторыми способностями, но это была лишь приманка. Было ощущение, что надо мной на веревочке повесили лакомый кусочек, и я вот-вот дотянусь, но в этот момент кто-то дергает, и он взмывает вверх. Вся жизнь свелась к желанию обладать обещанными способностям. Но именно тогда «Учитель» после очередной моей робкой попытки спросить «когда же?» сказал, нет, заорал: «Ты не наш. Слышишь? На наш! Не наш!!!» Эту фразу в исступлении он прокричал несколько раз. «Почему?» — осмелился спросить я. — «Не наш, потом поймешь, поживешь — увидишь». Это был удар! Я был словно парализован его словами. Он «помог» мне (за шкирку) донести «парализованное» тело до лестничной клетки. Сейчас, вспоминая, радуюсь, что не был спущен с лестницы и отделался лишь испугом, правда, не легким. За год я так привязался к «учителю», что готов был, как собака, идти за хозяином, выполняя все его требования. А теперь — «убирайся!» — удар ниже пояса, нет, хуже! Сидел я на лестнице и рыдал, как мальчишка. Было ощущение, что у меня высосали всю жизненную энергию.
Долгое время я не решался никому рассказывать о случившемся, страшась, что «учитель» найдет меня и отметит, но потом понял, что я для него лишь пешка и мелочь, о которой он быстро позабыл.
Сжав волю в кулак, я продолжал готовиться к поступлению в институт. И поступил, причем на назначенный Учителем факультет — так я сохранял верность его заветам, несмотря на случившееся. Иногда меня даже посещали мысли, что, может быть, это тоже одно из испытаний на верность и привязанность, что Учитель сейчас наблюдает за мной и, когда сочтет нужным, призовет и продолжит занятия.
Стараясь победить равнодушие к когда-то любимым биологии и химии, я, стиснув зубы, окончил первый курс. Затем второй. При приступе отчаяния и бессилия я, сжимая кулаки, мысленно восклицал по-латыни «pos sum!», что значит «могу!», и садился учить задание. И постепенно втянулся в учебу. А позже, когда начались клинические дисциплины, я стал ощущать себя как рыба в воде, постепенно забывая об «учителе». Но душевная боль осталась — ведь все, связанное с профессией, напоминало о нем, о его школе и о «лакомом кусочке» — тех сверхъестественных возможностях, которые я наблюдал у других и немного приобрел сам. Однако времени физически не хватало на воспоминания и размышления — такая колоссальная нагрузка была на третьем курсе.
Однажды я заметил, что храм, мимо которого я часто ходил, не обращая на него никакого внимания, словно восстал из руин. Зашел, перекрестился как умел (оказалось, наоборот), поинтересовался, что за церковь. И вдруг, сам себя не узнавая, выпалил: «А можно креститься?» Вежливая девушка в платочке ответила: «Приходите, завтра Воскресный день, с батюшкой и договоритесь. На следующий день я поведал ему свою историю, батюшка решил сразу меня окрестить. Я рыдал, а он утешал, а когда крестил, приговаривал: «Ничего, поплачь, поплачь пред Господом. Теперь ты понимаешь, чей ты? Божий! Как тебя Бог отвел!» Было чувство, что меня, словно падающего в пропасть, Господь подхватил, обнял и по-отечески прижал к себе. И это ощущение сыновства, сопряженное с уверенностью в правильности выбранного пути, еще долгое время меня окрыляло. Я словно купался в счастье!
Правда, были разные периоды. Поначалу даже мысли посещали, что надо бросить педиатрию и уйти в другую область, так как профессиональный выбор был внушен «учителем», и, таким образом, он — от лукавого. Даже как-то после занятий поехал за советом к о. Кириллу Павлову (известному старцу). Но в тот день приема не было, и я ни с чем, а вернее, почему-то восприняв это как то, что не стоит дальше заниматься медициной, поехал обратно в Москву в магазин «Медкнига» сдавать купленную утром и теперь казавшуюся ненужной книгу по реаниматологии. И там, казалось бы, случайно, встретил православную знакомую, студентку 1-го Меда, которая только что купила точно такую же книжку. Мы, встретившись, рассмеялись, увидев, что у нас одинаковые книги. Я рассказал, что собираюсь сдавать свою обратно, и в порыве эмоций рассказал о неудачной поездке к старцу и назревшем решении бросить педиатрию. Она, обычно уравновешенная, была крайне удивлена и даже возмущена — как, столько лет учиться, многие люди и не мечтают попасть в храм науки - так она называла свой любимый «мед» — а я готов так просто, одним махом все перечеркнуть. Она сказала: «Так, давай эту «ненужную» книгу мне и учись дальше, уж немного годков-то осталось, потом решишь, где и кем тебе работать, а когда получишь диплом, я тебе ее верну». Правда, вскоре эти книжки стали общими и дружно стоят рядом в нашем книжном шкафу, так как через полгода мы поженились.
Мир профессионалов тесен. Как-то на конференции «Человек и лекарство» я случайно встретил старую знакомую из «школы». Теперь она тоже врач-педиатр. Не удивительно, ведь «учитель» ориентировал своих учеников преимущественно на педиатрию, планируя создать целую сеть (теперь думаю — паутину) своих специалистов и внедрить в официальную медицину, так, чтобы диплом был прикрытием для их деятельности. Она поведала, что «учителя» чуть не посадили за растление несовершеннолетних, но он откупился и куда-то исчез. Вот чем занимался «учитель», кроме «совершенствования личности и развития резервных возможностей человека», с детишками, полностью покорными и запуганными!
А знакомую мою тоже, наверное, Бог отвел. Тогда, еще на ранних этапах, для проверки верности и послушания «учитель» сказал ей креститься в Православной церкви. Нетрудно догадаться, какой конфликт мог по этой причине возникнуть в семье религиозных иудеев. Но она крестилась, даже имя поменяла. Позже, поступив без труда во 2-й Мед, она увлеклась учебой, позабыв об «учителе».
Что касается меня, то мне еще долго и весьма болезненно пришлось вытравливать ощущение собственной исключительности, внушенное «учителем», а также заново учиться жить, то есть радоваться каждодневным мелочам, таким, как солнышко, голубое небо, весенняя листва, общение с людьми, новые знаниям, просто жизни, такой, как она есть. И теперь, работая рядовым неонатологом в городском роддоме, ни капли не жалею и никакой ущербности не испытываю. Ведь я помогаю людям. И не одну начинающуюся жизнь удалось спасти «банальными» методами реанимации и интенсивной терапии. Ну, и с Божией помощью, конечно.
Вставить в блог
Поддержите нас!
