Аполлон и святой Себастьян

	Св. мч. Себастьян

В Государственном музее изобразительных искусств им. А. С. Пушкина проходит выставка «Святой Себастьян» итальянского художника Антонелло да Мессины. Она является частью серии «Одна картина», которая на протяжении нескольких лет проводится в ГМИИ. Выставка продлится до 14 января

Дрезденская картинная галерея и Государственный музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина предоставляют зрителю возможность увидеть картину «Святой Себастьян» работы художника Раннего Возрождения Антонелло да Мессины (ок. 1530—1579). Одно из важнейших произведений итальянского Возрождения предстает перед нами во всем блеске – в 1999—2004 гг. была проведена реставрация картины, и сегодня она сияет чистыми и яркими красками, характерными не только для живописи этого значительного художника, но также и для изобразительно искусства Италии и Севера этого времени в целом.

Антонелло да Мессина родился на Сицилии и почти всю свою жизнь провел на юге Италии, лишь в конце 1470-х гг. он несколько лет проработал в Венеции и Милане. Сицилия тогда находилась под влиянием арагонской династии, а в художественном отношении – на пересечении самых различных традиций, в том числе и Северной, принесшей за собой новейшую технику масляной живописи. И здесь, к удивлению современных ученых, формируется творчество художника, практически не взаимодействовавшего с ведущими центрами искусства XV века – Флоренцией и Римом -, и при этом ставшего одной из ключевых фигур эпохи Раннего Возрождения и оказавшего сильнейшее влияние на живопись своего и последующего времени. Как и ведущие итальянские живописцы XV века, он очень увлечен проблемой изображения человека, его телесности, а в отношении его внутренней составляющей пока еще типа, идеала.

Вся Италия тогда самозабвенно была увлечена античностью, тогда еще только известной для них римской. Латынь, университеты, философия, логика, поэзия и, наконец, античные предметы, сами вещи, окружавшие и входившие в дома герцогов, которые инициировали поиски антиквариата. Оправдание роскоши и увлечению сомнительными стихотворениями, философскими идеями, скульптурами находится довольно рано, у Боккаччо в XIV веке – Церковь давно победила язычество, и теперь можно без опасений к нему обращаться (Якоб Буркхардт, Культура Италии в эпоху Возрождения, М., 2001, стр. 145). Для скульпторов и художников открывается источник большой глубины – человек становится центром мира и искусства (чуть раньше это происходит в литературе), и человек этот сложен и прекрасен. Мир, в котором он живет – идеален, и это выражено в беспрестанных поисках способа отобразить эту идеальность, в которой так удивительно бесконечное разнообразие личности. Для художников подход к ее изучению начинается с телесного. Здесь штудии античных статуй становятся на первое место. Зарисовки, зарисовки, зарисовки с фронтальной точки зрения, со спины, слева и справа, вариации – все это ново и теперь составляет значительную часть жизни художников. Это применимо для портретов, во множестве появляющихся начиная с начала XV века. Но как использовать удивительные изобразительные находки при написании образов святых? Холодные скульптурные северные фигуры и лица не подходят для итальянцев и не очень понятны для них, они знают, что святые были людьми, такими же, какими являются они сами, а античные скульптуры как раз так точно, так убедительно передают чувственную сущность человека. Произведения Антонелло да Мессины демонстрируют нам великолепное решение этой задачи. И «Святой Себастьян» яркий тому пример.

Меркурий

На выставке в ГМИИ картина представлена в окружении слепков со статуи Аполлона (V в. До н. э.) и «Умирающего раба» Микеланджело (1513-1516). Так становится очевидным, что художник при написании фигуры мученика опирался на классическую греческую скульптуру (для него — римскую), на образ античного бога (Аполлона, Эфеба), представленного в виде прекрасного юноши. Именно здесь рождается гармония двух в смысловом отношении противоположных образов – языческого бога и христианского мученика. Св. Себастьян, несмотря на то, что он пронзен стрелами, остается спокойным и непоколебимым, идеальным, и это уже указывает на его внутреннее совершенство. Кроме того, он полностью, во всех смыслах, остается свободным, несмотря на то, что привязан к дереву. Так, из идеальной скульптуры античного бога рождается достойный подражания образ героя.

Стоит несколько слов сказать также и о пространстве, в котором изображен мученик. Передний план, собственно, представляющий собой Палатинский холм, максимально приближен к нам, он включает в себя зрителя. Это – небольшое пространство, построенное по открытому в XV веке закону перспективы, подчеркнутому самим рисунком площади, состоящим из линий. И второй план – некий идеальный город, в котором несколько человек живут своей, отдельной от святого жизнью. Особое внимание хочется уделить именно первому плану, в котором, помимо самого святого, находятся две важные символические детали. Во-первых, это ствол дерева, чудесным образом прорастающий из мраморных плит. Во-вторых, это сломанная колонна. В целом эти детали указывают прежде всего на победу христианства над язычеством и на победу сильного духа мученика. Руины символизируют разрушенную античность и ее языческий мир, к которым так вдохновенно обращаются итальянцы этого времени, и форма которых так привлекает их.