Последние дни Рембрандта в Москве

	Автопортрет с выпученными глазами

Выставка Рембрандта и его учеников в ГМИИ им. Пушкина продлится до 12 ноября. Подобные выставки по оценкам специалистов случаются не чаще, чем раз в тридцать лет. Не пропустите последней возможности увидеть полотна, офорты великого мастера и его учеников.

Экспозиция задумана так, чтобы показать общую атмосферу художественного мира, имевшего непосредственное отношение к Рембрандту. В выставочном зале висят не только произведения Рембрандта, но и работы его учеников – художников «рембрандтовской школы». Рембрандт был одним из первых, кто стал набирать учеников, исходя не из их возраста, а из таланта и подготовки. Подопечных у великого голландца было более сорока. Художник активно вмешивался в работу учеников: если он видел недочёты, брал кисть и перерисовывал так, как считал нужным. Поэтому иногда специалистам бывает сложно определить, кто же всё-таки автор картины. Например, автором полотна «Авраам и три ангела», представленного на выставке, считался Ян Викторс. Однако исследования показали, что Рембрандт «доработал» эту картину.

Понять, где рука мастера, а где – его талантливых учеников, непросто, но интересно. Знатоки живописи и искусствоведы внимательно рассматривают картины, обсуждают детали изображения и манеру накладывать краску. Говорят, некоторые даже приносят с собой лупы.

Условно можно выделить две большие группы картин: портреты и иллюстрации к библейским сюжетам. Возможно, это объясняется тем, что религиозная тематика в искусстве западной Европы долгое время оставалась ведущей, а рисуя заказные портреты, художник зарабатывал себе на жизнь. В то время в моде были аллегории и часто художники, изображая даже простой сюжет – например, трапезу – стремились наполнить его глубоким смыслом. На картине неизвестного мастера «Молитва перед обедом» — простая семья, собравшаяся за столом. Интерес к незамысловатому сюжету объяснялся его символичностью: единение семьи – единение верующих, пища божественная – аллегория пищи духовной.

Общее у портретов – тёмный фон и выделяющаяся, как бы выступающая из темноты фигура. Часто рисовали пожилую женщину перед свечой, возможно, читающую молитвы. «Старуха со свечой» — название картины и Арта де Гелдера, и Эберхарда Кейля. Причём у Кейля это не просто портрет, а аллегория огня. А «Старуха с рукодельем», например, — это аллегория зрения.

Автопортрет с взъерошенными волосами

Портреты Рембрандта знамениты тонко выписанными деталями. Иногда художник сосредотачивает всё своё внимание на чём-то одном. Вот портрет молодой Хендрикье Стоффельс. Молодая женщина была служанкой в доме художника. Суд обвинил её в греховной связи с Рембрандтом и под страхом отлучения от церкви ее заставили публично покаяться. Считается, что художник писал портрет под впечатлением «Марии Магдалины» кисти Тициана. Магдалину и Хендрикье Стоффельс объединяет общее состояние осознания своих грехов и раскаяния.

В «Портрете коллекционера с офортом», нарисованном Арентом де Гелдером, коллекционер одет в костюм, рукав, украшенный серебристыми пуговицами. Внимание посетительниц привлекают его живые глаза.

— Смотрят!, — восхищённо сказала одна из посетительниц выставки, стоя напротив портрета, и отбежала вправо, — И здесь смотрят!

—Да я тут стою! – отозвалась её подруга слева, — И смотрит этот хитрый на меня!
(Глаза и вправду с хитринкой).

— Это же надо так нарисовать! Смотрят и здесь! – констатировала первая девушка, чуть ли не прижавшись к стене, на которой висела картина.

Другая любопытная деталь – офорт, который коллекционер держит в руках. Это – одна из работ Рембрандта, учителя де Гелдера, под названием «Христос исцеляет больных».

Библейские картины посвящены сюжетам Нового и Ветхого Заветов. Причём нередко персонажи на картинах одеты в современную художникам одежду. Например, на картине одного из представителей «рембрандтовской школы» (точное имя неизвестно) «Христос у Марфы и Марии» женщины одеты по моде 17 века. Марфа что-то готовит, Мария в кокетливой шляпке сидит с Христом за столом и листает большую старинную книгу. А на полотне Дирка Сантворта «Эсфирь представляет Артаксерксу Мардохея» Автаксеркс восседает на троне в одежде европейского монарха, с тяжёлой украшенной рубинами цепью и скипетром в правой руке. У трона – Эсфирь на низкой скамейке и придворные дамы. У одной из них в руках – маленькая собачка.

	Три креста

Излюбленный приём Рембрандта – игра света и тени. На картине «Артаксеркс, Аман и Эсфирь» свет выхватывает из темноты комнаты фигуры персонажей.

Любовь к световым эффектам передалась ученикам художника и почитателям его таланта. Ученик художника Якоб Виллане в «Идолослужении царя Соломона» применил рембрандтовские эффекты ночного света. Храм и люди изображены ясно, силуэты освещены ярким светом. Только свет этот – холодный, молочно-белый. Экспериментировал со светом и Леонарт Бромер, какое-то время живший в Италии и восхищённый «эффектами искусственного освещения». Свои искания он воплотил на картине «Пляшущий царь Давид».

На многих картинах чётко выписаны детали, показана обстановка. На картине «Авраам и три ангела» Яна Викторса выписаны кушанья, стоящие на столе, за которым расположились Авраам и Троица. Седовласый патриарх Авраам – воплощение силы и мудрости. Этот образ как бы «перекочевал» на другую картину Викторса – «Исцеление Товита». Товит очень похож на Авраама. Только все образы носят более приземлённый, обыденный характер, как будто изображена комната в доме европейского лекаря.

Яркими и светлыми на фоне остальных кажутся картины Гербрандта Ван дер Экхарта «Иуда и Фамарь» и Якоба Виллемса Старшего «Иосиф и его братья». Яркий свет освещает фигуры библейских персонажей и Иерусалим. С точки зрения света интересна работа Адриана Вердула «Триумф Мардохея». Мардохей на коне и окружающие его люди изображены на первом плане, но кажутся тёмными, так как располагаются в тени сводов дворца. Зато за ними нежно-розовый свет зари освещает городские здания.

Отдельно от картин собраны офорты Рембрандта и его рисунки. Рисунки, сделанные пером с коричневым тоном, изящны и лаконичны. В них нет тщательно выписанных деталей, образы кажутся очень простыми. Вот растянувшийся на солнце лев, вот тихая ферма, вот женщина, держащая на руках ребёнка. Это – мимолётные, но очень точные зарисовки. Есть здесь и библейские сюжеты: отдых на пути в Египет, Авраам и Исаак, идущие к жертвеннику.

Христос на суде у Пилата

Более чётко прорисованы офорты. Один из экспонатов – несколько маленьких, размером с ладонь, автопортретов. Рембрандт смеётся, дразнится, улыбается. Забавный, смешной и одновременно грустный. Эти «картинки» напоминают ленту фотографий, которую можно моментально получить, зайдя в кабинку возле метро и покривлявшись перед объективом.

Чёрно-белые офорты, как чёрно-белые фотографии, иногда кажутся более чёткими и глубокими, чем цветные полотна. Тут нет перехода красок. Есть только частота штриховки.

Тонко и живо нарисованы натурщицы и уличные нищие. «Нищий с грелкой», «Нищий в высокой шапке», «Нищий, беседующий с нищенкой» — картинки, которые могут легко поместиться на ладони, словно кадры, снятые на улицах современного художнику города.

Серия офортов – это иллюстрации Нового Завета. «Благовестие пастухам» — грандиозная картина, когда разверзается небо и из-за чёрных туч появляется процессия ангелов, возвещающих пастухам о рождении Христа. Пастухи ошеломлены. Кто-то смотрит на небо, кто-то пытается удержать убегающую от страха козу… Не менее драматичен офорт «Три креста». Прямые линии света, спускающиеся с неба, пронизывают пространство картины. Во тьме теряется толпа, над которой возвышаются три распятия. Интересно сравнить два варианта офорта «Христос перед народом». На обоих изображено судилище Пилата, величественное здание, напоминающее царский дворец. На балконе – Пилат со свитой и связанный Иисус. Только на одной площадь перед дворцом заполнена народом, а на другой – толпа расступилась и под балконом видны две арки, уводящие в тёмное подземелье дворца.

Офорты настолько выразительны и тонко сделаны, что стараешься разглядеть каждый как можно внимательнее. Посетители, сначала робко, потом всё смелее и смелее, подходят буквально вплотную к изображениям. От этого в музее то и дело срабатывает сигнализация. Музейные хранители озабоченно бродят по залу, с радостью убеждаются, что все экспонаты на месте и просят публику отойти от картин подальше. Но далеко от гравюр отойти не получается и рядом снова появляется грозный музейный страж.