"...В понедельник 9 декабря с.г. (1991 г.) во время всенощной престольного праздника синодального собора Вы через протодиакона сообщили мне, чтобы я не облачался и не участвовал в богослужении. Пораженный этим я тут же в алтаре подошел к Вам и спросил, чем вызвано такое Ваше распоряжение.
- Мне сообщили, что Вы причащались с Патриархом, - сказали Вы.
Я заверил Вас, что это неправда, что я строго соблюдал Ваше распоряжение и ни в России, ни во время пребывания Святейшего Патриарха в Америке совместно с его Святейшеством не причащался.
-Да, - сказали Вы мне, - но вы всю службу стояли в алтаре.
Я ответил, что мне, священнику, и положено стоять именно там, т.е. в алтаре.
-Однако через это Вы многих ввели в соблазн Но я допущу Вас участвовать в этом торжественном богослужении, если Вы дадите мне обещание, что больше не будете принимать благословения от Патриарха. Но только при этом условии.
Нет, Владыко, такого обещания я дать не могу.
- Хорошенько подумайте, отец Александр, - посоветовали Вы мне
Такого обещания я дать не мог. Оно противоречило бы всему православно-русскому пониманию уклада церковной жизни, на котором я с детства воспитывался, и носителей которого я застал еще в бытность мою в рижской духовной семинарии в ранние годы моего священства.
Назову лишь нескольких из них:
архиепископ Иоанн (Поммер), прославленный Синодом как священномученик (был сожжен живым), бывший моим ректором в семинарии;
и преосвященный Евсевий, старый псковский епископ, живший после революции в Ревеле (Таллине), многим восполнивший багаж моих семинарских знаний; и дух одного из светильников русского Православия - знаменитого Валаамского монастыря, где я прожил два последних летних периода перед Второй мировой войной, при игумене Харитоне и помощниках его по работе над книгой о молитве Иисусовой, известным протоиереем о. Сергием Четвериковым и проф. М.А. Янсоном; и приснопамятный отец Адриан Риморенко (впоследствии архиепископ Андрей Рокландский), его незабываемое духовное руководство, передающее дух оптинского старчества, что и доныне ощущается в Ново-Дивеево; и протоиерей о. Кирилл Зайц, мой профессор в семинарии, возглавивший во время Второй мировой войны православную духовную миссию в северных областях России, находящихся под немецкой оккупацией, и там расстрелянный.
Весь этот сонм выдающихся епископов и священников, носителей лучших дореволюционных традиций, мышления и самосознания русского Православия, отвернулся бы от меня, если бы я дерзнул забыть их заветы и исполнить Ваше требование не принимать благословения от Святейшего Патриарха Московского и всея Руси А что же тогда следует делать? Протянуть Святейшему Патриарху руку для рукопожатия?!
Для меня православный епископ есть всегда епископ и не мне (как и каждому другому) судить, достойный он или не достойный. Иначе дойдет, пожалуй, до того, что и благословиться-то не у кого будет.
Этим, собственно, и все сказано. Я не беру на себя дерзость быть кому-либо судьей, тем паче православным епископам, но это не значит, что я лишаюсь права иметь собственное мнение по вопросам церковной жизни, за которую несет ответственность не только каждый епископ, но и каждый священник, и каждый мирянин. По совести не могу признать "юрисдикции" явлением богоугодным. Я "верую во едину Святую, Соборную и Апостольскую Церковь", верую в святость Православия, а не в ту или иную юрисдикцию.
Юрисдикционная борьба среди православных русских людей особенно преступна сейчас. Сейчас время подражать нашим предкам, жившим в Смутное время (17 век - патриарх Гермоген), когда весь народ, от именитых до простых, со своими священниками и епископами, встал на спасение Отечества. Дело Церкви в такие ответственные дни вдохновлять и объединять народ ради спасения родной страны, верой и правдой служа единству под духовным главенством Святейшего Патриарха Московского и всея Руси.
Все это побудило меня к нижеследующему.
Я не "перехожу" в другую юрисдикцию, не "порываю" с Синодом (РПЦЗ), ибо считаю разделения - все наши русские юрисдикции - горем, которое побуждает к вражде и удаляет всех нас от духа Православия, оставляя часто лишь его символы. Я не "перехожу", не "ухожу", продолжаю ценить в Синоде все, за исключением враждебности к другим, уверенности, что только Синод один на всем белом свете истинно православен. Такое страшное мышление я воспринимаю, как прямой путь к сектантству. Упаси Боже этот путь продолжать! Если мне скажут, что я преувеличиваю, то пусть мне укажут, с кем я, находясь в Синоде, могу совместно причащаться Святых Христовых Таин. С православным греком? С православным москвичом? С кем? Почему я, находясь в России, не могу там причащаться, хотя мы - Русская Православная Церковь за рубежом - называем себя частью русской отечественной Церкви?! На это мне ответят ссылкой на постановления, запрещения, на грехи, сделанные всеми, кроме нас самих Как будто ворох бумаги может отменить заповедь Господа Иисуса Христа о любви, любви даже к врагам.
Повторю. Я не перехожу и не ухожу, я просто отхожу в сторону, не желая ни с кем воевать. Я просто временно возвращаюсь в Православную Церковь Америки, оказавшись вынужденным сделать этот шаг ради защиты моего священства, несмотря на то, что лично к Вам, Владыко, да и ко многим нашим архиереям я испытываю глубокое уважение как к строгим монахам и подвижникам в миру "
Цит. по "Русское возрождение" 55-56, 1991
Вставить в блог
Поддержите нас!
