Межрелигиозный диалог как фактор исламской политики

Диалог между представителями традиционных религий в России начался еще в советское время, когда пропаганда воинствующего атеизма сблизила православных христиан, мусульман, иудеев и буддистов. С 60-х годов в рамках новой внешнеполитической доктрины в СССР стали проводиться представительные межрелигиозные конференции, призванные доказать, что никаких гонений на верующих в стране нет, а есть сотрудничество во имя мира во всем мире. На такого рода мероприятиях отечественные духовные лидеры могли пообщаться как с зарубежными единоверцами, так и друг с другом, обсудить общие проблемы и прояснить интересующие их богословские вопросы. Это общение проходило в дружеской атмосфере и нередко продолжалось на неофициальном уровне.

После развала Советского Союза межрелигиозный диалог был востребован уже как инструмент урегулирования межнациональных конфликтов, которые в любой момент могли приобрести религиозную составляющую. Так, благодаря миротворческим усилиям Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, лидера мусульман Закавказья шейх-уль-ислама Аллахшукюра Паша-заде и католикосов Армянской апостольской церкви удалось предотвратить трансформацию Карабахского конфликта в межрелигиозный, а переговоры в Москве, проведенные представителями Русской Православной Церкви и муфтием Чечни Хусейном Алсабековым свели на нет все попытки превратить чеченскую войну в джихад против России.

Помимо миротворческой составляющей межрелигиозный диалог был весьма востребован и в других сферах – например, законодательной, поэтому начиная с 1990 года сотрудничество между Русской Православной Церковью и ведущими центрами других традиционных религий стало приобретать регулярный характер. В 1991 году в ходе консультаций было принято принципиальное решение создать постоянно действующий межрелигиозный орган, однако начавшийся раскол российской уммы не позволил реализовать эту инициативу.

В течение последующих лет православная сторона, выступавшая главным инициатором создания Межрелигиозного совета России, терпеливо ждала, когда ситуация в российском исламе, наконец, нормализуется. После семи лет ожидания было принято решение воспроизвести в Межрелигиозном совете России схему президентского Совета по взаимодействию с религиозными объединениями и пригласить в него сразу двух мусульманских лидеров: верховного муфтия Талгата Таджуддина и муфтия Равиля Гайнутдина. Действительно, существовала вполне оправданная надежда, что два уважаемых духовных лидера не будут переносить свою вражду в сферу межрелигиозного диалога и смогут принимать совместные решения. Между тем, муфтий Равиль Гайнутдин имел свою точку зрения на эту проблему.

23 декабря 1998 года в Москве состоялось учредительное заседание Межрелигиозного совета России (МСР), на котором были выбраны пять членов его президиума: митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл, верховный муфтий Талгат Таджуддин, муфтий Равиль Гайнутдин, главный раввин России Адольф Шаевич и глава Буддийской традиционной сангхи России пандито хамбо-лама Дамба Аюшев. Около года МСР работал нормально, однако на его третьем заседании, состоявшемся 22 марта 2000 года в Мемориальной синагоге на Поклонной горе, произошел серьезный скандал.

При обсуждении одного из вопросов между представительной делегацией ЦДУМ и муфтием Равилем Гайнутдином начался резкий спор, в ходе которого председателю Совета муфтиев деликатно напомнили, что предавать своего учителя очень нехорошо. Ответить на этот упрек было нечем, поэтому оскорбленный Равиль Гайнутдин покинул заседание и вскоре его позиция по этому вопросу была приведена в «Мусульманской газете» Вячеслава-Али Полосина, опубликовавшей статью «Кому выгоден раскол мусульман?»(1). Главная мысль этой статьи заключалась в том, что у мусульман России есть один законный лидер – Равиль Гайнутдин, поэтому Православная Церковь поступила провокационно, позвав в МСР также «запыленную фигуру прошлого» — верховного муфтия Талгата Таджуддина. «А кому вообще было нужно приглашать «альтернативное» Совету муфтиев России уфимское центральное духовное управление? Как отреагировал бы сам митрополит, если бы, придя на заседание МСР, он увидел бы рядом с собой анафематствованного им священника Глеба Якунина, киевского патриарха, епископов зарубежной и катакомбной церквей? Имеет ли сам митрополит полномочия представлять интересы самой древней христианской церкви в России – старообрядческой?» — вопрошал автор статьи. В личных беседах представители Совета муфтиев России еще дальше развили данную мысль, пообещав назло Церкви и ЦДУМ начать диалог с «Богородичным центром», пятидесятниками и кришнаитами.

В свою очередь, митрополит Кирилл прояснил позицию Церкви по отношению к исламу в интервью «Независимой газете», в котором подтвердил ее желание сотрудничать со всеми лидерами многополярной российской уммы, причем в первую очередь – с Талгатом Таджуддином и муфтием Чечни Ахмадом Кадыровым. «Конечно, Церковь могла бы выбрать для диалога какую-нибудь одну мусульманскую структуру, тем более что она уже имеет давних и надежных партнеров в исламской умме, контакты с которыми сложились еще в трудное для всех религий время господства воинствующего безбожия. Однако мы предпочитаем сотрудничать со всеми заинтересованными сторонами вне зависимости от их размера и влияния» — заявил он(2).

После инцидента в синагоге представители Совета муфтиев почти два года почти не посещали заседания МСР, однако на его работе это никак не сказалось. Более того, в конце 2001 года в президиум МСР вошел председатель КЦМСК муфтий Магомед Албогачиев, которого совсем не смущало соседство с верховным муфтием Талгатом Таджуддином. Между тем, вместе ЦДУМ и КЦМСК контролировали значительное большинство мусульманских общин страны, поэтому вполне могли говорить от имени всех российских мусульман. Так, попытки Совета муфтиев России выступить против введения в школах «Основ православной культуры» были денонсированы позицией ЦДУМ и КЦМСК, не усмотревших этой инициативе ничего антиисламского.

В 2002 году Совет муфтиев России примирился с МСР и муфтий Равиль Гайнутдин опять начал посещать его заседания. В 2004 года под эгидой МСР успешно был проведен II Межрелигиозный миротворческий форум, после чего отношения внутри Совета приблизились к оптимальным – ЦДУМ и Совет муфтиев России начали постепенно примирятся и сохраняющиеся между ними трения уже не выносились в публичную сферу.

Между тем муфтий Равиль Гайнутдин не оставлял надежды стать главным выразителем интересов российской уммы и летом 2005 года московскому муфтию удалось сделать важный шаг в этом направлении – именно на нем остановился выбор Президента России, набиравшего членов Общественной палаты. С этого времени начался новый кризис МСР – Равиль Гайнутдин дал понять, что быть одним из трех мусульманских членов президиума Совета он не хочет, поскольку теперь ни Талгат Таджуддин, ни Исмаил Бердиев ему не ровня.

Между тем у Русской Православной Церкви были свои предпочтения в мусульманской сфере. Поддерживая ровные отношения со всеми тремя мусульманскими центрами, православные не могли не замечать, что их лидеры относятся к Церкви по-разному. И что красивые декларациями о дружбе и сотрудничестве могут скрывать не очень добрые намерения.

Изучая высказывания муфтия Равиля Гайнутдина в отношении Русской Православной Церкви и ее лидеров, трудно отделаться от мысли, что председатель Совета муфтиев России испытывает к ним искреннюю ненависть. Конечно, при встречах с представителями Церкви, поздравлениях ее предстоятелю и разного рода программных выступлениях Гайнутдин всячески подчеркивал свою приверженность ценностям мусульманско-православного диалога и хвалил Церковь даже сильнее своего учителя Талгата Таджуддина, однако существовала и оборотная сторона медали.

Так, встретившись в сентябре 1998 года с Патриархом Московским и всея Руси Алексием II, Гайнутдин поспешил заявить, что по его требованию Патриарх снял с занимаемой должности архиепископа Ярославского и Ростовского Михея, которой якобы препятствовал строительству второй мечети в Ярославле. На самом деле никаких санкции в отношении архиепископа не последовало, зато первая встреча Гайнутдина с патриархом стала и последней. Впрочем, и до, и после нее глава Совета муфтиев России делал весьма показательные заявления, некоторые из которых стоит воспроизвести.

«К сожалению, высшие иерархи наших церквей в основном встречаются, декларируют, а на деле не осуществляются те достигнутые договоренности. И я хотел бы показать на примере. И Святейший Патриарх Московский и Всея Руси, и другие руководители, встречаясь с мусульманскими религиозными деятелями, говорят, что на территории Чечни ведется конфликт не на религиозной основе. Мы уважаем друг друга и призываем наших верующих, чтобы они встали на путь мира и согласия. В то же время Русская Православная Церковь направляет своих священнослужителей в войсковые части, которые ведут войну на территории Чечни. Отправляя воинов на войну, они благословляют их на убийство. И мусульмане, увидев, что священник Русской Православной Церкви благословляет на убийство и освящает оружие, спрашивают: а где же та искренность, а где же те договоренности, которые были заявлены, что «мы не будем поощрять войну, убийства наших граждан?»(3).

«Обеспокоенность тем, что РПЦ претендует на особую роль среди других конфессий, высказал председатель Духовного управления мусульман Центрально-Европейского региона России (ДУМЦЕР) шейх Равиль Гайнутдин. Выступая 1 июля в Московской соборной мечети на конференции «Демократия и судьбы ислама в России», шейх Р. Гайнутдин отметил, что «дело доходит до того, что в парламенте циркулируют проекты придания РПЦ статуса государственной религии»(4).

«В этой связи следует задаться вопросом, почему ЦДУМ, в отличие от СМР, в глазах Русской православной церкви остается всегда хорошеньким и удобненьким? Это именно из-за того, что мы обращаем внимание Патриарха московского и всея Руси Алексия Второго на определенные моменты, скажем, когда нам запрещают в одном из городов строить мечеть, ссылаясь на то, что РПЦ против или когда мусульманскую общину направляют к Митрополиту за благословением для получения земельного участка под строительство мечети. Это, возможно, не нравится руководству РПЦ, но кто же будет защищать интересы, права наших мусульман, если не мы – мусульманские лидеры и организации»(5).

«Равиль Гайнутдин призвал Русскую Православную Церковь учитывать мнение мусульманской общины при возведении храмов, «чтобы непродуманные шаги не наносили ущерб межнациональному миру и согласию в России». В этой связи муфтий обратил внимание на время, которое было выбрано для строительства часовни в Набережных Челнах. «Дело в том, что на текущий год приходится скорбный для татарского народа юбилей: 450-летие завоевания Казани русским царем Иваном Грозным, когда кровь текла рекой и убивали всех татарских мужчин вплоть до семилетних мальчиков, а также происходило насильственное крещение татар», — напомнил Равиль Гайнутдин. «Вот почему строительство православной часовни в год такого юбилея было не вполне корректным и даже оскорбительным для религиозных чувств мусульманского населения города», — отметил муфтий. Говоря о будущем разрушенной в Татарстане часовни, муфтий сообщил, что вопрос о месте ее возведения будет решаться на региональном уровне и что, скорее всего, ее предложат построить подальше от мечети»(6).

«Использование в архитектуре некоторых православных храмов православного креста, водруженного над полумесяцем, вызывает негативное, а порой резко отрицательное чувство мусульман», — заявил, обращаясь к Священноначалию Русской Православной Церкви председатель Духовного управления мусульман Центрально-европейского региона России муфтий Равиль Гайнутдин. Он попросил «во имя согласия и спокойствия представителей двух великих религий во вновь сооружающихся, строящихся православных храмах не ставить под крестом полумесяц в виде поверженного символа ислама», тем более что в новых исторических условиях такая символика лишена реального смысла»(7).

«Не Русская православная церковь, не буддисты, не иудеи, а именно мусульмане в нашей стране стали инициаторами создания Межрелигиозного совета России. Мы подчеркнули, что знаем: Русская православная церковь ведет диалог с мусульманами Ирана, и пора начать диалог с мусульманами своей страны»(8).

«Например, председатель совета муфтиев России Шейх Равиль Гайнутдин в интервью «Итогам» подчеркнул, что идея строительства православных храмов на территории посольств неконституционна. «Создание храмов одной религии, пусть и уважаемой и имеющей большинство последователей в России, будет означать, что в стране господствует одно вероучение. Мне кажется, это вызовет недоуменные вопросы в арабо-мусульманском мире», — подчеркнул главный муфтий России»(9).

«В некоторых подмосковных городах нам указывают, чтобы мы брали ходатайство у Митрополита Ювеналия, чтобы получить земельный участок под строительство мечети. Мусульмане должны идти с поклоном к иерарху Русской православной церкви для того, чтобы получить согласие Русской православной церкви — давать или не давать строительство мечети мусульманам»(10).

«Глава Совета муфтиев России Равиль Гайнутдин заявил, что в России проживает 20 млн. мусульман, в то время как истинных православных — не более 2,5 % (то есть около 3,6 млн. — «ИФ»).

Во вторник на пресс-конференции в Москве он выступил с критикой в адрес Московского патриархата в связи с тем, что православные архиереи, по его мнению, занижают число мусульман в стране.

«Наши религиозные праздники — а их два — не являются государственными, и наших верующих не пускают в мечети. Считать поголовно, что их, оказывается, мало, это некрасиво и неэтично, когда делаются такие заявления со стороны нашей братской Церкви», — подчеркнул глава Совета муфтиев.

«Не более 2,5 % активно верующих православных христиан (в России — «ИФ»), в отличие от 80 %, которые заявляют иерархи Православной церкви», — сказал Р. Гайнутдин.

Между тем этнические мусульмане, по его словам, рождаются мусульманами, «они приходят на эту землю верующими». При этом, полагает муфтий, неважно, посещают мусульмане мечеть или нет, «убеждение и вера — в душе». Согласно данным всероссийской переписи населения 2002 года, в России проживает 14,5 млн. этнических мусульман. В ходе социологических опросов православными себя называют около 80 % верующих»(11).

Суммируя вышеприведенные высказывания, можно констатировать, что муфтий Равиль Гайнутдин считает Патриарха Алексия II лицемером, называет строительство православных часовен оскорбительным для религиозных чувств мусульманского населения и полагает, что Русская Православная Церковь должна учитывать мнение мусульманской общины при возведении своих храмов (но почему-то обижается, когда его имамов просят учитывать мнение православного населения при строительстве мечетей), считает «якорные» кресты антимусульманским символом и очень обеспокоен тем фактом, что Церковь благословляет солдат на убийство граждан России. По его мнению, Русская Православная Церковь возмутительно претендует на особый статус в государстве и пытается неконституционно строить свои храмы при посольства в то время, как ее приверженцев в России в семь раз меньше, чем мусульман.

К этому можно также добавить, что председатель Совета муфтиев России обвинял епископа Ставропольского и Владикавказского Феофана, предложившего построить храм на месте бесланской школы, в разжигании межрелигиозной вражды, в качестве примера деградации татарского народа приводил массовые крещения детей от смешанных браков, в крайне оскорбительной форме отзывался об инициативе введения в школах «Основ православной культуры», а в армии – института капелланов(12).

Трудно сказать, чем руководствовался Равиль Гайнутдин, перемежая заверения в дружбе совершенно недружественными высказываниями, однако отношение к нему в православных кругах сформировалось вполне определенное. И совсем неслучайно православная общественность целого ряда городов выступает против строительства мечетей только на том основании, что их общины ориентируются на Совет муфтиев России. При этом и ЦДУМ, и КЦМСК строят свои мечети беспрепятственно и зачастую при поддержке местных епархий.

Читайте также:

Митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл о взаимоотношениях с мусульманскими центрами России

1. Мухамеджанов И. Кому выгоден раскол мусульман? // Мусульманская газета, апрель-май 2000

2. Как строятся отношения между православием и исламом в России // НГ-Религии, 26 апреля 2000

3. Радио «Свобода», передача «Лицом к лицу» от 11 ноября 2001, 18:00

4. Сообщение ИА «Благовест-инфо» от 2 июля 1996

5. Кремль в судьбе духовенства // Мысль, июль 2002

6. Сообщение ИА «Интерфакс» от 11 октября 2002 года

7. Сообщение ИА «Благовест-инфо» от 27 февраля 1997

8.Быть мусульманином в России // Литературная газета 23 октября 2001

9. В. Сычева Чрезвычайный священноуполномоченный // Итоги, 21 мая 2001

10. Радио «Свобода», передача «Лицом к лицу» от 11 ноября 2001, 18:00

11. Сообщение ИА «Интерфакс-Религия» от 14 февраля 2006

12. Муфтий зарвался! // статья размещена на сайте www. pravaya. ru 1 сентября 2005