Абхазский излом

	Выборы президента Абхазии 2004

Материалы по теме:

Грузия глазами грузин, русских и не только

Православные Грузия и Россия

По стопам святой Нины

Вторая часть моей «грузинской» поездки была связана с Абхазией. Абхазско-грузинским конфликтом, отношением людей по обе стороны границы к существующей ситуации. Впечатления остались более чем противоречивые. Если по настроениям в Тбилиси еще как-то казалось, что возможно мирное решение, то после перехода абхазской границы уверенности серьезно поубавилось.

Долгая дорога в Сухуми

В Сухуми добирались больше полусуток. Столько уходит на пересечение абхазской границы у граждан этой страны, возвращающихся из Тбилиси. Выехали ночным поездом. Ранним утром оказались на станции Ингур, откуда на разбитой маршрутке доехали непосредственно до границы.

Пару километров пешком. Вдоль дороги колючая проволока и танки российских миротворческих сил. В основном, через границу идут женщины с детьми. Невольно возникает ощущение, что находишься среди беженцев, хотя в действительности это просто возвращающиеся домой люди. Многие тащат большие сумки с продуктами и товарами первой необходимости, с которыми в Абхазии плохо. Те, кто может позволить себе заплатить пару лишних лари, «сдают» тюки на повозку с тощей лошадкой.

Большинство людей, переходивших в то утро границу, имело российские, а чаще старые советские паспорта. Одна женщина, пытавшаяся пройти по грузинскому паспорту, была не в самой вежливой форме отослана «ожидать начальника, который придет неизвестно когда и будет решать вопрос с ней в индивидуальном порядке». Практически у всех людей, которые тащили большие сумки с продуктами, прямо в паспортах лежали деньги (от 2 до 5 лари), которые забирали таможенники. Провозить продукты из Грузии на территорию Абхазии согласно санитарным нормам запрещено.

Маршрутка

Решили не брать такси и ехать до Сухуми на маршрутке. Потрясающе красивые пейзажи: горы с заснеженными вершинами, мандариновые деревья, зелень и… запустение. Разбитые танками во время войны дороги, подлатанные только в некоторых местах, заброшенные виноградники и множество сгоревших домов…

В маршрутке рядом со мной оказались две женщины. Молодая Тамара и пенсионерка Земфира. Тамара ездила в Тбилиси к мужу, который там работает, Земфира навещала внуков. На вопрос, почему они не уезжают из Сухуми, обе женщины ответили, что не хотят терять квартиры в центре города. Рассказали, что после войны дома беженцев были захвачены так называемыми «людьми с гор», пришедшими в столицу из отдаленных районов Абхазии.

— Вы сейчас приедете и увидите, как у нас красиво! Какой у нас город! Если бы не война, никто бы никогда оттуда не уехал! Вы сразу там поймете, за что все борются.

В это время водитель такси поставил диск с какими-то грузинскими песнями. Тамара удивилась этому обстоятельству:

— Очень необычно, что звучит грузинская музыка. Такого почти не бывает. Если бы в маршрутке оказался мужчина, который был на войне, он бы тут всех поубивал.

— В Тбилиси грузины, которые покинули Абхазию во время войны, говорят, что хотят вернуться в свои дома. Как вы думаете, это возможно?

— Грузинских беженцев обратно абхазцы никогда не пустят. Они их всех расстреляют.

— Как вы думаете, может ли сейчас быть война между Абхазией и Грузией?

— Там, в Грузии, говорят, что нет. Но при этом они говорят, что «мы придем в Абхазию и будем жить там». Но их всех здесь убьют. Жалко людей, потому что все они потеряют здесь семьи. А политики абхазские и грузинские никогда не смогут поделить посты и деньги…

О войне и человеческих судьбах из Тбилиси

Накануне отъезда из Тбилиси встречались с этнической грузинкой Мананой, в 1993 году бежавшей из Сухуми.

— Расскажите, пожалуйста, про то, как началась война в Сухуми? Как она затронула Вас и Вашу семью?

— В день, когда началась война, я выглянула на улицу, увидела танки и солдат. Сначала показалось, что это просто учения. Мы не могли понять, что происходит. Прождали пять дней. Было очень страшно. И все, у кого были маленькие дети, решили уехать из Сухуми.

Когда мы бежали из Абхазии, моему сыну было четыре года. Со мной еще была моя мама, и сын моего брата, которому тоже было четыре года. Мы приехали в аэропорт и сели на первый улетавший самолет. Потом оказалось, что он летел в Москву. В Сухуми остались мой муж и практически все родственники.

Когда мы уезжали, то думали, что это ненадолго. Взяли с собой только документы, вещи первой необходимости и детские вещи. Но оказалось, что уехали навсегда.

— Верите ли Вы в завершение абхазско-грузинского конфликта? Надеетесь ли Вы вернуться когда-нибудь в Сухуми?

— Я рассматриваю этот конфликт, скорее, не как абхазско-грузинский, а как российско-грузинский. Надежда умирает последней. И я надеюсь, что однажды справедливость восторжествует. И если не я, то хотя бы мой сын вернется в Сухуми.

— Смогли ли грузины, которые вынуждены были бежать из Абхазии, зажить полноценной жизнью в Грузии? Сумели ли они адаптироваться?

— Адаптироваться и нормально социализироваться смогли немногие. Абхазия все равно остается нашей родиной, и она в нашем сердце. Если вы спросите у беженцев, хотят ли они вернуться назад, почти все ответят — да. Даже люди вроде меня, которые сумели адаптироваться, сумели встроиться в грузинское общество и справиться с материальными проблемами, все равно хотят вернуться в Абхазию.

— Каково население Абхазии сейчас? Говорят, что около 300 тысяч человек уехало оттуда во время войны. А сколько осталось?

— У меня нет точной статистики. Поэтому я не хочу говорить какие-то приблизительные цифры. Но я точно знаю, что каждый день умирают люди, которые вынуждены были бежать из Абхазии. Они пережили слишком много горя. Здесь, в Тбилиси, есть специальное кладбище для беженцев, на котором хоронят каждый день. Такие же кладбища есть и в других районах Грузии.

— Много ли русских в Абхазии?

— Да, насколько я знаю, довольно много. Многие русские бизнесмены едут в Абхазию, покупают там недвижимость, вроде санаториев или домов отдыха, или пытаются организовать какой-то бизнес. Там ведь очень дешево.

— По моим детским воспоминаниям уже в советские времена в Абхазии была напряженность между абхазами и грузинами. Верно ли это? Каковы причины абхазско-грузинского конфликта?

— Напряженность явно стала проявляться в конце 80-х–начале 90-х гг. И мы все знали, что этому способствовали третьи силы, заинтересованные в том, чтобы, в конце концов, конфликт вылился в военное столкновение. Между грузинами и абхазами была история тесной дружбы и, можно сказать, даже родственной связи. Но ведь все можно исказить и преподнести по-разному. И какие-то отдельные разногласия стали преподноситься в политическом ракурсе. И у абхазов сформировалось мнение, что мы — враги. Не у всех, конечно, а у тех, кто уже был настроен сепаратистски. Складывалось мнение, что абхазы ущемлен, как малая нация, что грузины господствуют над ними, ущемляют их права. Все это искусственно подогревалось, наращивалось и вылилось в то, что кто-то очень хотел получить. Это мое мнение. Но в нем нет антипатии к абхазскому народу или нации.

— Где Вы жили в Сухуми? Знаете ли Вы, что стало с Вашим домом после того, как Вы уехали?

— Дело в том, что мой отец был профессором, хорошо известным в Сухуми. Он преподавал в университете. Мы жили в хорошей квартире. А как раз перед войной построили дом в центре Тбилиси и переехали в него. В тот же день, когда оставшихся членов нашей семьи под автоматами вывели из дома, в него заселилась абхазская семья. Самое страшное, что это была семья наших друзей. Мы знали друг друга много лет. Наши отцы дружили. Теперь они живут в нашем доме.

	Абхазия. Сухуми

Взгляд на войну в Сухуми

Приехав в Сухуми, решили сходить по указанному Мананой адресу и попытаться узнать, что за люди живут в описанном ею доме. У калитки нас встретил молодой человек по имени Зураб. Дом действительно новый, просторный, в нем хорошо жить большой семьей.

— Зураб, извините, а Вы хозяин этого дома? Мы вчера были в Тбилиси и разговаривали с женщиной, которая утверждает, что раньше этот дом принадлежал ей.

— Да ладно. Не может такого быть. Я знал бывших владельцев этого дома и договорился обо всем с сыном хозяйки. Я живу в этом доме восемь лет. И всегда жил в Сухуми. Буквально на квартал ближе к морю. Но если вы хотите разговаривать о моей личной жизни и жизни в этом доме, то разговор окончен. Но я готов поговорить с вами о грузино-абхазском конфликте.

Было видно, что разговор о доме действительно окончен, и мы перешли к теме конфликта.

— Как Вы считаете, кто виноват в грузино-абхазском конфликте? Каковы его причины? И есть ли возможности его завершения?

— Я думаю, что это неправильная постановка вопроса — искать виноватых. Надо искать выход. Виновата неправильная политика — вот и вся вина.

Когда Советский Союз разрушился, последствия сказались и на Абхазии. Когда балтийские республики, а затем и Грузия начали говорить о независимости, заговорила о ней и Абхазия. Потому что исторически она исконно грузинской землей никогда не была. Даже в советские времена Абхазия была отдельной республикой наравне с Грузией, но при Сталине и Берии это упразднили и объединили все под одну маленькую имперскую Грузию. Естественно, когда все бывшие советские республики стали расползаться, заявила о своем самопровозглашении и Абхазия. Но тогдашний грузинский президент Звиад Гамсахурдия был слишком фанатичен и националистичен. Он пошел в лобовую и решил остановить все это военным путем. Они нашли предлог для войны. Сказали, что вроде бы на территории Абхазии грабят железную дорогу. Ввели сюда регулярную армию, стали убивать. Несмотря на то, что в самой Абхазии жило много грузин. Первоначально многие из них были против войны, но потом война затянула и их. Когда с обеих сторон есть жертвы, люди берут в руки оружие и начинают убивать. Даже те грузины, которые здесь жили. Вот и началась война. Как вы знаете, границы свои мы отстояли и до сих пор держим. Единственная проблемная точка — Кодорское ущелье, но там конфликтная ситуация возникла из-за соглашения 1993 года. Наши войска туда дошли и там и стали. Там и миротворческие силы.

Виноваты во всем шовинистический национализм Звиада Гамсохурдия и его фанатичное стремление завладеть Абхазией, потому что она была источником пополнения грузинского бюджета. Мы привыкли к грузинским имперским амбициям.

— Во время войны были массовые убийства с обеих сторон.

— Да. По миру много войн происходит. Но это была очень ожесточенная война. Я не аналитик, но убитых было не меньше тридцати тысяч с одной и с другой стороны. Это за полтора года немало, хотя бывает и больше. Но для бывшей советской республики и такого малочисленного народа, как абхазцы это много. Нас очень мало, но нам некуда идти и это наша исконная земля. Мы маленькая нация, которая живет на своей исторической родине, но у нас большая диаспора почти 2,5 или даже 3 миллиона. Но здесь сейчас живет до 120 тысяч абхазцев. Мы малая нация, но государство-образующая.

Кровопролитной война была потому, что грузины пришли сюда с регулярной армией и стали убивать по принципу: «ты — абхаз, значит, тебя нужно убить». Шла самая настоящая зачистка. Любой абхаз только за то, что он абхаз, мог лишиться жизни.

Мы поняли, что война — это серьезно. Собрали всю ту регулярную армию, которую имели на тот момент, и подняли народное ополчение. И справедливость восторжествовала. И Всевышний над нами!

— В Грузии называют цифру в 300 тысяч грузинских беженцев из Абхазии? Считаете ли Вы такие данные правдивыми?

— Они говорят о 300 тысяч беженцев, но почему-то за тринадцать лет после войны это число никак не меняется… В Галльском районе живут мингрелы и выходцы из Грузии. Живут они в своих домах, в которые вернулись. Беженцы поэтапно возвращаются, но никто не может пустить их в столицу республики и в крупные города, хотя и там они есть. Конечно, это не массовое возвращение. Но люди, у которых на стенах висят фотографии убитых детей, не могут так просто жить рядом с грузинами, которые этих детей убивали. Если авралом запустить сюда людей, то их будут убивать.

— А сами Вы участвовали в военных действиях?

— Да. Безусловно. Вся моя семья участвовала в военных действиях. Мой старший брат инвалид — у него нет правой руки от плеча полностью. Мой средний брат был ранен. И я тоже. Я был контужен.

На этом наш разговор с Зурабом был окончен. По пути из Сухуми, мы еще раз подъехали к его дому, чтобы сделать фотографии для Мананы. Таксист поинтересовался, знаем ли мы хозяина дома. Я ответила, что знаю только его имя. Он усмехнулся и сказал, что может оно и к лучшему. История осталась без логического завершения, как и большинство историй с беженцами и покинутыми ими домами в Абхазии.

Возможность решения стремится к нулю

Проблема независимости Абхазии и грузино-абхазского противостояния — сложная и многогранная. Как и любая межэтническая проблема, она не имеет решения. По сути, в таких ситуациях нет стороны, которая права. При этом участники конфликта могут приводить равнозначные исторические, этнографические и другие аргументы. Найти однозначные, а тем более объективные решения здесь почти невозможно.

В настоящее время конфликтная ситуация в Абхазии «заморожена», но эта «заморозка» более чем условна и периодически пульсирует вспышками новых обострений отношений. Общее настроение в Грузии — это наша земля, и мы вернемся туда. В Абхазии эту землю считают исключительно своей и готовы бороться за нее до последнего мужчины в семье.

Читайте также:

Православные Грузия и Россия
По стопам святой Нины
МГУ образца XIX века
Ф.М. Достоевский: Татьяна Ларина — апофеоз русской женщины
Вера и разум в русской культуре