Итальянцы защищают Распятие

Спустя неделю со дня принятия судебного постановления о запрете на размещение изображений распятия в школах Италии «ТД» решил разобраться, как восприняли ситуацию итальянцы, будут ли действительно убраны распятия, и какие последствия ждут объединенную Европу. С просьбой прокомментировать ситуацию мы обратились к Джованне Парравичини, атташе по культуре Представительства Ватикана в РФ.

"Для всех нас распятие - это символ самого человечного поступка,

который только можно совершить, - отдать жизнь за другого".

- Джованна, многие российские политологи, например, Виталий Третьяков в своем блоге, поспешили заявить, что «еврокретинизм» ставит будущее Европейского союза под сомнение. Насколько эти заявления оправданы?

- Во-первых, надо сделать важное уточнение. Это решение не выражает волю Европейского союза, потому что Страсбургский суд и Европейский союз - разные инстанции. Они не зависят друг от друга. И здесь очень важна декларация заместителя председателя европейского парламента Марио Мауро, который как раз указал на то, что суд не входит в структуры Европейского союза, а среди судей, которые приняли это решение, были один турок и один серб, притом, что Турция и Сербия - не члены Евросоюза. Очень важно, чтобы не связывали Европу с этим решением.

Во-вторых, в этой печальной истории есть то, что меня радует. Она стала поводом для того, чтобы люди, по крайней мере в Италии, высказались откровенно. Официальные чиновники, политики всех течений - от левых до правых - и народ высказались и высказываются четко и ясно. Почти во всех муниципалитетах Италии были собрания городской администрации, и они голосовали против решения Страсбургского суда. Были случаи, что распятия не только оставили в школах, но и поместили в залы и комнаты мэрий, где их до этого не было. Предприниматели предложили своим сотрудникам и рабочим повесить распятия в офисах и на заводах. То есть, это был хороший толчок, чтобы осознать, что нам дорого на самом деле и чем для нас является распятие.

Причем общественность не разделилась на два лагеря: верующие за распятие, а неверующие - против. Весь спектр итальянской общественности, не 100 процентов, но большинство, однозначно показали, что для всех нас распятие - это символ самого человечного поступка, который только можно совершить, - отдать жизнь за другого. Звучали голоса, что даже для евреев это знак, что такой человек вышел из еврейского народа. Если бы просто христиане встали на защиту своей веры, которая незначима для общества, это было бы очень грустно. Но в Италии в эти дни видно, что христианская вера - ценность для всех, потому что всем помогает жить по-человечески.

Неожиданно стала актуальной статья знаменитой на западе коммунистической писательницы Натальи Гинзбург, которая вышла в газете «Унита» в 1988-м году, где она говорит, что распятие объединяет всех. Что мы все - христиане, даже неверующие, потому что мы не можем мыслить Европу без распятия, которое и для атеистов - образ страдания невинного Человека, отдавшего свою жизнь за других. Распятие - символ нашей цивилизации.

- Первый ли это случай, когда итальянское общество сплотилось в протесте против наступления на христианство или уже были прецеденты?

- Нет, это не первый факт. Несколько лет тому назад в парламент был внесен проект закона, предполагавшего узаконить внебрачное сожительство и однополые союзы и приравнять их к браку. Люди организовали в Риме огромную демонстрацию под названием «День семьи», в которой приняло участие больше миллиона человек - семьи, молодые пары, пожилые люди, много детей. Они просто устроили праздник, чтобы показать, что семья жива, что мы верим в семью, и что это не просто союз людей без всякой ответственности. И сразу же в парламенте сняли этот законопроект, потому что стало понятно, каково мнение итальянского народа.

Такие массовые манифестации показывают одно: существует виртуальный мир, который СМИ или власть пытаются изобразить. И есть настоящий, реальный мир, который лишен адекватных средств коммуникации и самовыражения, но иногда находит средства спонтанного, но очень мощного свидетельства своей жизнеспособности. Важно, что и в случае с Днем семьи, и в случае с недавним решением Страсбургского суда, это не протест, а желание показать, что мы живем и для нас это жизненно важно. И это меня обнадеживает.

- Элиты, создающие виртуальный мир, - это элиты Евросоюза? Кто создает этот образ новой Европы как всеядного, толерантного, политкорректного государства?

- Есть две структуры - Евросоюз, который, как я уже сказала, здесь не при чем, и Совет Европы - другая организация, которая как раз собирается в Страсбурге. Совет Европы не представляет Европу, им управляют элиты масонского происхождения, которые используют различные меньшинства - и сексуальные, и религиозные, и другие, чтобы агрессивно выступать против традиционных ценностей Европы.

- А что за люди, которые подают иски в Страсбургский суд?

- Я убеждена, что конкретно эта женщина, которая начала процесс по запрету распятий в школах, она либо сумасшедшая, либо провокатор, действующий в интересах неких сил.

- Неужели для Евросоюза политкорректность и доведенная до абсурда правозащитная деятельность - не проблема?

- Знаете, на какое государство подано больше всего исков в этом самом Европейском суде по правам человека? На Ватикан. Ведь сплошная дискриминация: женщина же не может стать Папой Римским! Это сумасшествие. Есть какие-то центры власти, масонские, которые никого не представляют. Но делать выводы, что вся Европа готова этому поддаваться, нельзя.

На самом деле, проблема в другом - мы сами становимся себе врагами, потому что порой не понимаем ценности нашей традиции, нашей культуры, боимся обидеть другого. Когда я была маленькая, в школах в начале учебного года все обязательно вместе шли в храм. А сейчас, так как есть и неверующие дети, некоторые школы стали отказываться от этого. Многие школы отказались и от вертепа на Рождество, называют его просто «зимним праздником». Боятся обидеть другого, а на самом деле - это потеря себя.

Однако в последнее время из-за того, что растет иммиграция, люди начинают понимать, что традицию надо хранить и предлагать ее людям, приезжающим из Африки и из Азии. Сейчас этот процесс постепенно развивается. Есть немало случаев, когда люди, приезжающие из мусульманского мира, хотят обратиться в христианство, принять крещение. Но там очень жестокая месть в их общинах. И итальянские приходы не знают, принимать их или нет. Хорошо тем, кто имеет возможность нанять телохранителя, как Магди Аллам, которого крестил сам Папа Римский. Но, например, бедную женщину никто не защитит от мести общины. Недавно в Италии отец убил девушку за то, что она встречалась с христианским мальчиком... Проблема интеграции - очень сильная проблема. Одна треть школьников в Италии сегодня уже не итальянцы. Когда я езжу в Италии на автобусе, я не могу понять, где я - в Каире или в Бергамо? Европа меняется, меняется состав населения, надо продумать принципы сосуществования, уважения другого и его идентичности, но и защиты своей идентичности. Поэтому, с одной стороны, проблема есть, и это вызов для нас. Необходимо решить, что значит быть миссионерами, свидетельствовать о той вере, в которой мы воспитаны и которая для нас является самым ценным. Но еще это очень хороший повод спросить у людей, а что значит для них христианство, может ли современный европеец быть по-настоящему верующим? Это вопрос открытый и такие случаи, как история с распятием, помогают нам найти на него ответ.