|
|
|
"Влияние Галича чувствуется в творчестве таких музыкантов, как Андрей Макаревич и Юрий Шевчук". |
В таком качестве Галич явно был неудобен; его активная позиция и широкая популярность привели к вынужденной эмиграции, скитанию по свету и загадочной смерти в Париже в 1977 году.
Песни его - удачная стилизация под говор той эпохи и одновременно сатирический слепок с человеческой души. И осмеянию здесь подвергается все: двойная мораль «советских людей» в «Красном треугольнике», карьеризм в «Городском романсе», страшное равнодушие в «Старательском вальске»....
Галич внес в камерную атмосферу авторской песни ноту протеста - и, может быть, поэтому оказался близок русскому року: его влияние чувствуется в творчестве таких музыкантов, как Андрей Макаревич и Юрий Шевчук.
И все же есть у Галича одна вещь, стоящая особняком, - «Когда я вернусь», написанная еще до эмиграции и посвящённая не ужасам времени, а вечной теме возвращения человека домой. Эта песня ярче всего показывает талант Галича; ей мы и открываем нашу подборку.
Когда я вернусь
Когда я вернусь - ты не смейся, - когда
я вернусь,
Когда пробегу, не касаясь
земли, по февральскому снегу,
По еле
заметному следу к теплу и ночлегу,
И,
вздрогнув от счастья, на птичий твой
зов оглянусь,
Когда я вернусь, о, когда
я вернусь...
Послушай, послушай
- не смейся, - когда я вернусь,
И прямо
с вокзала, разделавшись круто с таможней,
И прямо с вокзала в кромешный, ничтожный,
раешный
Ворвусь в этот город, которым
казнюсь и клянусь,
Когда я вернусь,
о, когда я вернусь...
Когда я
вернусь, я пойду в тот единственный
дом,
Где с куполом синим не властно
соперничать небо,
И ладана запах, как
запах приютского хлеба,
Ударит меня
и заплещется в сердце моем...
Когда я
вернусь... О, когда я вернусь...
Когда
я вернусь, засвистят в феврале соловьи
Тот
старый мотив, тот давнишний, забытый,
запетый,
И я упаду, побежденный своею
победой,
И ткнусь головою, как в
пристань, в колени твои,
Когда я
вернусь... А когда я вернусь?
Старательский вальсок
Мы давно называемся взрослыми
И не платим мальчишеству дань.
И за кладом на сказочном острове
Не стремимся мы в дальнюю даль!
Ни в пустыню, ни к полюсу холода,
Ни на катере - к этакой матери...
Но поскольку молчание - золото,
То и мы, безусловно, старатели.
Промолчи - попадешь в богачи!
Промолчи, промолчи, промолчи!
И не веря ни сердцу, ни разуму,
Для надежности спрятав глаза,
Сколько раз мы молчали по-разному,
Но не против, конечно, а за!
Где теперь крикуны и печальники?
Отшумели и сгинули смолоду...
А молчальники вышли в начальники,
Потому что молчание - золото.
Промолчи - попадешь в первачи!
Промолчи, промолчи, промолчи!
И теперь, когда стали мы первыми,
Нас заела речей маята,
Но под всеми словесными перлами
Проступает - пятном - немота.
Пусть другие кричат от отчаянья,
От обиды, от боли, от голода!
Мы-то знаем - доходней молчание,
Потому что молчание - золото!
Вот как просто попасть в богачи,
Вот как просто попасть в первачи,
Вот как просто попасть в палачи -
Промолчи, промолчи, промолчи!
Красный треугольник
...Ой, ну что ж тут говорить, что ж тут спрашивать?
Вот стою я перед вами, словно голенький.
Да, я с Нинулькою гулял с тёти-Пашиной,
И в «Пекин» ее водил, и в Сокольники.
Поясок ей подарил поролоновый,
И в палату с ней ходил Грановитую,
А жена моя, товарищ Парамонова,
В это время находилась за границею.
А вернулась, ей привет - анонимочка:
Фотоснимок, а на нем - я да Ниночка!..
Просыпаюсь утром - нет моей кисочки,
Ни вещичек ее нет, ни записочки!
Нет как нет,
Ну, прямо - нет как нет!
Я к ней в ВЦСПС, в ноги падаю,
Говорю, что все во мне переломано,
Не серчай, что я гулял с этой падлою,
Ты прости меня, товарищ Парамонова!
А она как закричит, вся стала черная:
- Я на слезы на твои - ноль внимания!
Ты мне лазаря не пой, я ученая,
Ты людям все расскажи на собрании!
И кричит она, дрожит голос слабенький...
А холуи уж тут как тут, каплют капельки:
И Тамарка Шестопал, и Ванька Дёрганов,
И еще тот референт, что из органов,
Тут как тут,
Ну, прямо - тут как тут!
В общем, ладно, прихожу на собрание.
А дело было, как сейчас помню, первого.
Я, конечно, бюллетень взял заранее
И бумажку из диспансера нервного.
А Парамонова, гляжу, в новом шарфике,
А как увидела меня - вся стала красная.
У них первый был вопрос - «Свободу Африке!»,
А потом уж про меня - в части «Разное».
Ну, как про Гану - все в буфет за сардельками,
Я и сам бы взял кило, да плохо с деньгами,
А как вызвали меня, я сник от робости,
А из зала мне кричат: «Давай подробности!»
Все, как есть,
Ну, прямо - все, как есть!
Ой, ну что ж тут говорить, что ж тут спрашивать?
Вот стою я перед вами, словно голенький.
Да, я с племянницей гулял с тёти-Пашиной,
И в «Пекин» ее водил, и в Сокольники.
И в моральном, говорю, моем облике
Есть растленное влияние Запада.
Но живем ведь, говорю, не на облаке,
Это ж только, говорю, соль без запаха!
И на жалость я их брал, и испытывал,
И бумажку, что я псих, им зачитывал.
Ну, поздравили меня с воскресением:
Залепили строгача с занесением!
Ой, ой, ой,
Ну, прямо - ой, ой, ой...
Взял я тут цветов букет покрасивее,
Стал к подъезду номер семь, для начальников.
А Парамонова, как вышла, - вся стала синяя,
Села в «Волгу» без меня и отчалила!
И тогда прямым путем в раздевалку я,
И тете Паше говорю, мол, буду вечером.
А она мне говорит: «С аморалкою
Нам, товарищ дорогой, делать нечего.
И племянница моя, Нина Саввовна,
Она думает как раз то же самое,
Она всю свою морковь нынче продала,
И домой, по месту жительства, отбыла».
Вот те на,
Ну, прямо - вот те на!
Я иду тогда в райком, шлю записочку:
Мол, прошу принять, по личному делу я.
А у Грошевой как раз моя кисочка,
Как увидела меня - вся стала белая!
И сидим мы у стола с нею рядышком,
И с улыбкой говорит товарищ Грошева:
- Схлопотал он строгача - ну и ладушки,
Помиритесь вы теперь, по-хорошему!
И пошли мы с ней вдвоем, как по облаку,
И пришли мы с ней в «Пекин» рука об руку,
Она выпила «Дюрсо», а я «Перцовую»
За советскую семью образцовую!
Вот и все!
Городской романс (Тонечка)
...Она вещи собрала, сказала тоненько:
«А что ты Тоньку полюбил, так Бог с ней, с Тонькою!
Тебя ж не Тонька завлекла губами мокрыми,
А что у папы у её топтун под окнами.
А что у папы у её дача в Павшине,
А что у папы у её холуи с секретаршами,
А что у папы у её пайки цековские
И по праздникам кино с Целиковскою!
А что Тонька-то твоя сильно страшная -
Ты не слушай меня, я вчерашняя!
И с доскою будешь спать со стиральною
За машину его персональную...
Вот чего ты захотел, и знаешь сам,
Знаешь сам, да стесняешься,
Про любовь твердишь, про доверие,
Про высокие про материи...
А в глазах-то у тебя дача в Павшине,
Холуи да топтуны с секретаршами,
И как вы смотрите кино всей семейкою,
И как счастье на губах — карамелькою!..».
Я живу теперь в дому - чаша полная,
Даже брюки у меня - и те на «молнии»,
А вино у нас в дому - как из кладезя,
А сортир у нас в дому - восемь на десять...
А папаша приезжает сам к полуночи,
Топтуны да холуи тут все по струночке!
Я папаше подношу двести граммчиков,
Сообщаю анекдот про абрамчиков!
А как спать ложусь в кровать с дурой с Тонькою,
Вспоминаю той, другой, голос тоненький.
Ух, характер у нее - прямо бешеный,
Я звоню ей, а она трубку вешает...
Отвези ж ты меня, шеф, в Останкино,
В Останкино, где «Титан» кино,
Там работает она билетершею,
На дверях стоит вся замерзшая.
Вся замерзшая, вся продрогшая,
Но любовь свою превозмогшая!
Вся иззябшая, вся простывшая,
Но не предавшая и не простившая!
Вставить в блог
Александр Галич: «Я не выбран. Но я – судья!»19 октября 2009
|
Поддержите нас!
Во-первых, никакого противоречия в моих словах нет, т.к. в каждом издании существует направление и каждый автор должен соответствовать ему. В Вашей газете публикуются далеко не все мои реплики, т.к. именно по идеологическим соображениям Вашей редакции это делать ЗАПРЕЩЕНО. И заметьте, я не возмущаюсь, т.к., прослужив почти всю жизнь в документальном кино, знаю "правила игры" СМИ и кинематографа. Поэтому, когда Галич писал сценарии для комедий, он осознанно следовал требованиям советского кино: смех на экране должен быть только добрым и никогда пошлым. Когда же он писал для себя, то стал зло смеяться и пошлить. То, что Вы называете осуждением блуда, на самом деле пошлые стишки.
Что касается стихотворения св.Василия Великого, то в нем нет ни злобы, ни надменности. Я не знаю обстоятельств его написания, но уверен, что оно было в ЧАСТНОМ послании, и не предназначалось для обнародования. Повторюсь, по мнению Отцов Церкви, публичное осуждение и тем более смех над чужими грехами - есть грех сугубый.
Православным по духу поэтом Галича назвать совершенно не возможно, кстати, как и Цветаеву. В юности есть соблазн принять фальшивые бриллианты за истинные. Я сам был таким: напрмер, в молодые годы я "тащился" от Дали и всяких литературных авангардизмов,а повзрослев понял никчемность этого искусства.
"Татьянину Дню" как никак 15 лет, и мы одно из старейших православных изданий в постсоветской России. Наши авторы всегда будут молоды (мы всё же выходим при университетском храме), и это хорошо: "молодое, зелёное, неопытное" всегда идёт на смену.
Есть ли православный дух в "ТД", эмпирически проверить нельзя: к сожалению, никто измерителей православного духа ещё не придумал. Ваше мнение достойно уважения, но оно не единственное: сотни, тысячи наших читателей этот дух чувствуют.
Ваш тезис о "подмене Православия Христианством" поверг меня в странное недоумение. Разве Православие не есть истинное Христианство? И разве не Христос - самое главное в нашей вере? "Татьянин День" был и останется изданием православным. Но "православный" - это прилагательное к слову "христианин". Если человек называет себя православным, но при этом отказывается именоваться христианином, возникают большие сомнения в его Православии.
Верю, что последнее к Вам не относится, и так же желаю Вам спасения.
О христианстве, но не ПРАВОСЛАВИИ.
А это уже совсем другая история.
Спаси Господи!
Если же говорить о цели "Татьянина Дня" - мы рассказываем нашему читателю о христианстве доступным языком в доступных формах. Мы с уважением относимся к Вашему мнению, но знаем, что есть люди, которые думают и иначе.
Вы противоречите сами тебе: разве может быть внутренне свободен человек, выполняющий идеологический заказ?
В песне "Когда я вернусь" христианство - хотя бы в строках о "единственном доме, где с куполом синим не властно соперничать небо". Что до "душевности" - душевно по определению любое светское произведение, даже романы Достоевского. Духовность нужно искать в Евангелии и Псалтири.
По поводу же отношения святых отцов к высмеиванию грехов - приведу одну из эпиграмм Св. Григория Богослова. Надеюсь, Вы не примете её на свой счёт.
Много дурного теперь говоришь обо мне ты, милейший.
Если ты сам совершенен - охотно тебе я поверю.
Если же худ - то всегда говори обо мне ещё хуже:
Как превосходно, когда негодяи тебя ненавидят!
Они ищут, как, впрочем и все христиане в современном мире, возможность осуществить на своем жизненном поприще христианские заповеди. Если они будут искать правду, то Господь им поможет. Молодости свойственно ошибаться и это простительно; плохо, когда солидные мужи говорят ерунду, подлаживаясь под дух времени.
Нам сейчас не хватает светских людей, которые бы в своей области наглядно показали, что такое христианский взгляд на мир.
Например, у меня есть приятель, с которым я с удовольствием провожу досуг за бокалом вина и в интересных беседах. У него оригинальный ум и на первый взгляд неожиданные суждения. Например, он как-то сказал мне, что рассказ Шолохова "Судьба человека" - одно из самых христианских произведений, хотя его автор бы с недоумением бы отнесся к такой оценке. Потому что, у героя несомненная вера в Промысл Божий, истинное смирение и доброта. Христианским по духу он считает и роман "Остров сокровищ". На мое удивление он посоветовал перечитать книгу во взрослом возрасте. Там есть удивительный по силе эпизод, когда Джону Сильверу вручают "черную метку", сделанную из бумаги, вырванной из Библии, и он предупреждает пиратов, что за это святотатсво они уже точно попадут в ад. Идея этой книги - не поиск сокровищ, а возмездие каждому по его делам. Именно поэтому Сильвер остается жить, т.к. спас жизнь мальчику.
Я не рекламирую своего товарища, но такие авторы как он должны, во-первых,быть замечены руководством, и во-вторых, должны печататься большими тиражами в так называемых "православных СМИ", заполненных пусть и полезными и благостными материалами, но уж очень правильными, как комсомольцы брежневского времени, и гламурными: почти в каждом номере рассказ об известной персоне на фоне золотых куполов и обильных пасхальных столов.
Хотя, я ничему не удивляюсь. "Татьянин День" всегда грешил всеядием, если не сказать хуже. Складывается впечатление, что данному издательству хочется угодить всем и вся, на потребу дня. Иногда вообще трудно понять, какую же цель преследует в итоге данное интернет-издание?
Вы совершенно правы, что каждого человека можно понять в его развитии. Но что может лучше характеризовать внутренний мир писателя, как не его творчество?
Посмотрим с этой точки зрения на творчестов Галича, в котором он был совыершенно свободен, т.к. в сценариях "Верных друзей" и "Вас вызывает Таймыр" он выполнял идеологический заказ и, кстати, поэтому в этих фильмах не проявилась темная сторона его натуры.
В песнях, в которых, как Вы утверждаете, он негодует против грехов прелюбодеяния и мерзости жизни, смех злой и нехороший. Вообще, святые отца считалт высмеивание, тем более публичное, чужих грехов - делом недостойным для христианина. Так, между прочим, увещевал духовник даже Гоголя, смех которого был почти полностью лишен надменной злобы, как у Галича.
Что касается "Когда я вернусь", то это стихотворение ДУШЕВНОЕ, а не ДУховное по настроению. Это - ностальгия, тоска по любимой женщине. Разве он кается в грехах измены любимой женщине и Отечеству. Что в нем христианского? Такие чувства испытывает каждый человек на чужбине, просто не у каждого есть дар слова, чтобы складно об этом поведать миру.
Жизнь Александра Аркадьевича Галича была непростой. Он, как и всякий человек, делал ошибки. Но в свои последние годы (о чём ясно сказано в начале материала) Галич оказался именно таким, каким его стоит помнить - жёстким, прямым, совестливым, честным. "Антисоветизм" приведённых стихов направлен не против советской идеологии, а против моральной низости общества. Разве обличение лицемерия и прелюбодеяния не имеет ничего общего с христианством?
Главное же для нас - в том, что Галич в последние годы был православным человеком, сыном Церкви. И это многое меняет. А "Когда я вернусь" - вообще один из самых сильных текстов в русской религиозной поэзии второй половины прошлого века. Сложно найти что-либо похожее по своей пронзительности, чистоте и кротости.
Ради одной этой песни Галича стоит помнить.
Возможно редакции и не известны слова А.С.Пушкина из письма к Чаадаеву: «я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя, …но ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, какой нам Бог ее дал».
Антисоветизм Галича, как и многих диссидентов, ничего общего не имеет с духом христианской жизни, поэтому странно видеть благоволение к этой персоне в журнале, именующем себя христианским.
А что у папы у её топтун под окнами.
А что у папы у её дача в Павшине,
А что у папы у её холуи с секретаршами...
(пропущена средняя строка).