Идеократия

Эта цитата — из статьи «Максимализм» одного из лучших представителей публицистики начала века, Евгения Трубецкого. С тех пор процесс «демократизации» в области духовных отношений прочно превращается у нас в процесс идеократии: власть идеологов крайнего толка или власть идиотов — большого значения, да и разницы не представляет.

 

Взяв за основу красивую теорию переустройства жизни, идеократия апеллирует уже не к рассудку человека, а к его эмоциям, и тогда уже не признает нюансов и воинствующе кроит мир по образу своему и подобию. Основные черты этой породы «интеллектуалов» давно известны: агрессивность, непрофессионализм, соблазн простых решений. И если в одних областях проявление подобных тенденций уравновешивается самим течением жизни и потому терпимо, то в религиозной жизни — разрушительно.

 

—  Ты, я смотрю, по-настоящему молишься, крестишься, — увидев меня в церкви, пренебрежительно говорит знакомая студентка.

 

—  Для этого вообще-то в церковь и ходят...

 

—  Необязательно, я, например, в церковь хожу медитировать.

 

—  Надо же, две тысячи лет люди ходили в церковь молиться. Дураки, оказывается, были, надо медитировать.

 

В предвкушении интеллектуальной победы знакомая азартно бросается в спор, забрасывая меня терминами: Шамбала, Кастанеда, энергетическая подпитка...

 

—  А что такое, по-твоему, медитация?

 

Девушка замолкает: похоже, она не состоянии вразумительно ответить на поставленный вопрос. А в свое время я думал почти так же: почему обязательно православие? Я был близко знаком с представителями «новой» религии, с заявкой на всемирность проповедовавшими, что все религии — ничто иное, как окольные пути к Богу, пророками которого были Христос, Магомет, Будда и другие, будущее же — за универсальной мировой религией.

 

К счастью, мне повезло. Знакомый священник, изучив мою статью о религии будущего, посоветовал прочитать о. Серафима (Роуза). Его книга потрясла меня: настолько поверхностными и убогими показались после этого мои взгляды. Свидетельство отца Серафима тем более ценно, что он знал, о чем писал: лингвист, он изучал буддизм на санскрите, даосизм и конфуцианство — на китайском. Неудовлетворенный попытками человеческих учений разъяснить мир, он обратился к христианству: ученый, которому прочили блестящую карьеру, стал монахом и церковным писателем. Вот как пишет о нем монах Дамаскин: «Книга "Православие и религия будущего" рассматривает феномен "нового религиозного сознания", готовящего почву для экуменической религии Антихриста. Он (о. Серафим — И. Т.) по порядку пересмотрел все модные течения, такие, как харе-кришна, йога, дзен-буддизм, тантризм, трансцендентальная медитация, НЛО и харизматические движения. Познакомив современного читателя со свидетельствами святых отцов о похожих явлениях, он сбросил с них личину новизны и привлекательности и вынес каждому беспристрастную оценку. Параллели, проведенные им между современной "духовностью" и опытом святых отцов, казались убедительными даже для его противников».

 

Сомнения у меня еще оставались, и я честно сказал об этом священнику. К моему удивлению, он не стал ничего объяснять, а посоветовал просто добросовестно отстоять Литургию. Я отнесся к совету скептически: что я, никогда не был в церкви, — но все же решил ему последовать. Я не сразу проникся тем молитвенным духом, который царил в храме, мысль рассеивалась на посторонние предметы, но постепенно служба захватила меня, и я совершенно не заметил, как прошли два часа — я, который с трудом высиживал лекцию, чтобы не выйти покурить! Позже многие из верующих, с кем мне приходилось говорить, признавались, что лучшие часы своей жизни провели в храме. Что же должны были испытывать святые, всю жизнь посвятившие Богу?

 

Иеромонах Серафим (Роуз) официально не канонизирован, но его праведный образ жизни, нравственный авторитет и чудеса, исходящие от его гроба, позволяют предположить, что он один из тех, кто обрел благодать у Господа. Так или иначе, многое в моей жизни с тех пор изменилось, и я склонен считать, не без молитвенной помощи других людей, в том числе и отца Серафима. Я стал более требовательным к своим взглядам, многие недоумения разрешились сами собой под влиянием той литературы, которая как бы случайно шла мне в руки. Разговаривая с молодыми людьми, я видел, что их взгляды зачастую грешат теми же заблуждениями, которые были присущи и мне. Из общения с ними и родилась это письмо.