«The show must go on». Банк, «Базовый курс английского языка»
Массовая культура — это капли дождя, струйками стекающие по стеклу, и бурлящим потоком — по мостовой. Это плавный переход рекламы «Мальборо» над Москвой-рекой в трансляцию на всю страну теледискотеки в клубе «Утопия». Пацаны смотрят эту передачу, пьют водку и лелеют негативные чувства по отношению ко всем персонажам передачи, потому что в жизни никто такого не видел, а Ване Батарейкину завтра идти в армию, где ничего подобного не будет уж точно. Наконец, бурное обсуждение затихает, и один подходит к телевизору и начинает щелкать каналами. Неожиданно он попадает на «Русский бой». Однако только происходящее на экране начинает привлекать их внимание, как бой заканчивается, один из бойцов падает и уже не встает. Борис Аркадьевич Широбоков даже не открывает счета. Камера отъезжает, и кроме окровавленных лиц бойцов в поле видимости попадают ярко раскрашенные декорации. В левом углу наголо бритые десантники с бешеными глазами поздравляют победителя, в правый угол выбегает маленький Павел Ни-Ли с микрофоном и протягивает микрофон нокаутированному ОМОНовцу. «Как себя чувствуешь?» Тот вяло пытается сделать вид, что все нормально. А в кадре уже Сергей Галанин, встряхнув шевелюрой, метает нож, и Алена Апина жестом дамочки, кормящей с набережной уток, кидает гранату, которая тут же взрывается, осыпав всех снежным слоем конфетти.
Пацаны бы уже выключили телевизор или поискали бы что-нибудь еще, но выпитое склонило их ко сну. Только Ваня еще шепчет в сумеречном состоянии невесть откуда взявшееся у него в голове непонятное слово: «Профанация»...
Массовая культура незаметно перетекает от цвета твоей джинсовой рубашки и фасона кожаной куртки к скачущим перед глазами строчкам: телепрограмма, список сегодняшних клубных концертов в газете «Капитал»... Я не знаю, что ты выберешь себе на сегодня, я знаю только, чего ты никогда не выберешь. Не догадаешься. Наверное, ты слишком рано состарился, но ты уже не можешь придумать того, чего тебе не могут предложить. Тебе тоже скучна трансляция «Утопии», но ты находишься от Пушкинской не так далеко — километрах в десяти, уютно устроившись за удобным столиком в «Вермеле». Вы собирались на «Теллен Гвадд», но, видимо, что-то перепутали, сегодня играет Паперный. Для кого-то это так важно? У вас все равно впереди прекрасный вечер. Хрустят в руках и исчезают по ту сторону стойки новенькие купюры (только что снятая в банкомете на Тверской зарплата), и ты идешь назад, стараясь не задеть никого и не разлить два горящих коктейля В-52 для себя и для своей подруги. Она ждет, благоухая «Шанелью» и каждым жестом лишний раз декларируя свою загадочность и недоступность. Тебе это только импонирует — ведь у тебя все равно есть четкая уверенность в том, где и чем закончится сегодняшний вечер. Потанцевать? Нет, рановато еще. Попозже. Пока можно рассказать ей что-нибудь про свой рабочий день, про то, какой новый идиотизм выдумал ваш генеральный директор Джон Шит, про то, что к вам в офис заходил сегодня Верник, про то, какое продвижение по службе тебе пообещали в неопределенном будущем.
Потом? Конечно, ловите тачку, и, разумеется, к тебе. Иногда, изредка, почти никогда — тебе хочется чего-то другого, чего-то нового, но мысль о том, чего тебе еще можно пожелать, не раз приводила тебя в тупик.
В конце концов, разве кто-нибудь когда-нибудь слышал от тебя жалобы о том, что у тебя кончились деньги? Массовая культура — это цветочное поле, где среди миллиона желтых цветов обязательно попадется один белый — альбинос, и он не исключение, не альтернатива всем остальным, а проявление Закона, и он нереален без всех остальных, как и все остальные — без него. Это яркие обложки детективов Александры Марининой и Виктора Доценко, разложенные на книжном лотке, которые смешиваются в своей пестроте в темно-зеленый потрепанный томик Иоганна Шайссе, оттягивающий карман моего пальто. Я размышляю об этом в последней электричке «Москва — Тверь», пока вся страна смотрит «Утопию»...
Этот мир уже готов. И поделено в нем все — территория между братвой, рынок между монополиями, голоса между политиками. Он населен массами, и поэтому все, что в нем есть — массово. Будь ты хоть трижды Сидом Вишезом, но ты обречен вылезать на сцену с той же гитарой, что и Элвис Пресли, и с тем же микрофоном, что и Майкл Джексон, или ты не будешь услышан. Или можешь потратить полжизни на то, чтобы изобрести свой, неповторимый музыкальный инструмент, который напрочь заменит гитару, но сколько твоих жизней понадобится на то, чтобы найти, нащупать вслепую зародыш того, что могло бы когда-нибудь заменить саму музыку? Мы можем отказаться от одежды и ходить голые, но и это не будет альтернативой моде, а лишь одним из ее причудливых течений.
Нет, это получается как-то слишком истерично. Надуманно. Философия выеденного яйца (хорошо, если не высосанной бутылки). Конечно, глупо показывать дискотеки по телевизору (для инвалидов, что ли?), но сильно ли умнее полчаса распинаться на эту тему? Куда лучше было бы сейчас на зеленой траве под ласковым теплым солнцем возиться с девятимесячной дочкой, чтобы только легкий ветерок в верхушках берез на опушке шептал: а не спишь ли ты там, в замерзшей ночной электричке?..
... Пока по телевизору показывают «Утопию». Но ее ведь можно и не смотреть.
Вставить в блог
Поддержите нас!
