Общага

ЕЩЕ будучи школьницей, я мечтала стать студенткой, приобщиться к этой романтике. Но, как всегда, мои представления о жизни, никогда не совпадающие с ней самой, оказались не вполне верными.

Итак, я студентка Московского педагогического университета. А следовательно, житель общаги. Первое — кухня с ее тараканами, мухами, студентами и прочей живностью. И со своими законами. В кухне разрешается: 1) готовить еду. Для этого используют кастрюли, горшки, тазы, казаны, ведра и т.п. 2) пить чай.

Такое разделение между готовкой и чаем неслучайно, поскольку первое — простая необходимость, второе — священный ритуал. За чаем проводится основная масса времени, проводимого в общежитии, и обсуждаются вопросы колоссальной значимости, начиная от прогресса морали и заканчивая зачетом по английскому. В кухне не разрешается курить, спать, плакать, читать, целоваться, пить пиво, водку, коньяк, джин-тоник и, главное, не бросать мусор на пол. Правила не всегда, точнее никогда, не соблюдаются.

Курить нежелательно. Это все и делают, садясь на пол и глубокомысленно толкуя о вредных и недалеких преподах, о светлых временах, когда общага не была еще столь явно выраженным бомжатником. А также обсуждая мимо проходящий народ.

Как известно, основная функция студентов — учеба. Да, они не только веселятся, спят и пьют чай, но и учатся. Редко, но и такое бывает. Припоминаю, как бывало приятно зайти в комнату, из которой веет холодом логарифмов, тоской исторических факторов и запутанностью причинно-следственных отношений. Но, постояв с минутку и окинув взором их истощенные лица, было гораздо приятнее выйти оттуда и отправиться к людям, в сердцах которых еще кипел неукротимый дух свободы. К людям, которые сидели в восьмером на полу вокруг последней банки тушенки и с жаром беседовали о смысле жизни, «о Шиллере, о славе, о любви», не оставляя без внимания и судьбу стоявшей перед ними тушенки.

Впрочем, все это слишком преувеличено, чтобы быть правдой. На самом деле мы живем заурядной размеренной, немного скучной, жизнью со своими заботами, радостями, проблемами и удачами. В период сессии общага пустеет, остаются самые стойкие, а может быть, самые бездомные. Студенты зубрят. Пьют. Спят. Зубрят. Идут на экзамены. Сдают. Зубрят. Пересдают. Пьют. Весело...

Иногда студенты скучают. Бродят по коридору, как призрак отца Гамлета, ноют, как им все надоело, хочется домой и, вообще, если бы они жили в человеческих условиях, лет через десять им была бы гарантирована Нобелевская премия.

Рита ЖЕЛЕЗНЯКОВА,

студентка Московского Педагогического

Университета

О любви... к ближнему

Как правило, обитатели общаги весьма радушны: вас непременно усадят за стол (если он есть), дадут хлеба, напоят чайком (или чем-то более крепким), и пойдут бесконечные разговоры за жизнь. Короче, благодать.

Бывают, правда, периоды, когда приходится туго. Например, когда слишком рано заканчивается стипендия. Или когда из-за какого-нибудь плюгавенького незачета ее вовсе не выплачивают. Тогда совсем туго. А в общем-то живется ничего.

— Нюр, там в холодильнике есть несколько шоколадок к чаю, а бутерброд? — Лиза щедро нарезает батон белого, накладывает на хлеб кусочки сыра и в довершенье выдавливает майонез. — Нет, мы тут хорошо живем, голодать не приходится. В прошлом году, весной, со мной был обморок. Прихожу к себе (а тогда до стипухи еще долго было и, ко всему этому, с учебой большой напряг), и вдруг... ж-жих и бух... А как очнулась, смотрю:

ребята уже натащили мне еды всякой, та-ак накормили! С тех пор больше с голодухи не падала.

Комната как проходной двор. Чай, гитара, шутки, песни, треп. А сколько анекдотов! Здесь по-семейному уютно. Здесь очень много знакомых и друзей.

Здесь очень много знакомых, друзей — катастрофически не достает... И хотя в общежитии тебя постоянно окружают люди, и хотя почти никогда не приходится оставаться одному, — человек здесь часто очень одинок. Парадокс, не правда ли? Многие не выдерживают...

— Тут вчера я была в одной больнице — знакомую по общежитию ездила навещать. В очень мрачном месте — в «психосоматическом отделении». Туда свозят тех, кто пытался покончить с собой. Молодых, ужас, как много.

— А что, эта твоя знакомая пыталась...

— Да, таблеток наглоталась. А я еще за четыре дня до этого с ней разговаривала...

— Несчастная любовь что ли, или еще какие-то причины?

— Да нет. Просто здесь, в общежитии, вокруг всегда полно народу, а ты все равно в одиночестве. И иногда это мучительно. Особенно на младших курсах. Главное, их пережить. Потом как-то привыкаешь. И все-таки изредка, скажем, раз в месяц, кто-нибудь или вены себе... или таблеток напьется.

Некоторые пробуют уйти от тягот жизни с помощью спиртного или наркоты, на время «отключиться». Но, к сожалению, это не лучший выход. Беда в том, что похмелье проходит, а проблемы-то остаются.

Мы все, почти каждый, изнываем от мелких своих катастроф, пытаемся убедить окружающих (и самих себя), как тяжко и беспросветно нам живется, и так далее. Но слепы к тому, что совершается буквально рядом с нами, с ближними нашими. Мы и человека-то замечаем только тогда, когда его уже нет.

В Евангелии как-то прочла: «Возлюби ближнего как самого себя». Это как это? Всех сразу? А может, просто это значит, что в иные моменты кого-то, кому вдруг становится нестерпимо жить, нужно всего-то «заметить», хотя бы «выслушать». Пожалуй, это и есть «возлюбить». Но как все же это нелегко! Ведь прикоснуться к чужой беде — значит разделить ее, сопережить. Ох, нелегка, как оказывается, заповедь Христова. Впрочем, и сама жизнь — штука нелегкая.