«Большое горе меньшее целит», — утверждал Шекспир. Однако повсеместное беспамятство как великое лихо вовсе не исцеляет сложившегося отношения к собственному духовному, культурному, историческому наследию. Мы свыклись с развалинами среди бурьяна.
ПЕТЕРБУРГ. Метро «Автово». Полчаса езды — и трамвай останавливается у руин славного некогда монастыря, Троице-Сергиевой пустыни. Странная, на первый взгляд, взаимосвязь иноков, зодчих, властителей скрывается среди трущоб по Петергофскому тракту — трущоб, до сих пор пленяющих событиями и именами прошлого...
Здесь творили как знаменитые архитекторы: В. В. Растрелли, Д. А. Трезини, Л. Руска, — так и менее известные: Андрей Иванович Штакеншнейдер, автор дворца Белосельских-Белозерских у Аничкого моста, профессор Алексей Максимович Горностаев, придавший сохраняющийся поныне образ Валааму и создавший там же уникальную систему водопровода.
Однако неповторимый храмово-часовенный ансамбль, воздвигнутый Алексеем Максимовичем в Троицкой пустыньке, распался. Стерта с земли его Тихвинская часовня, Спасская и Покровская обезображены, Сергиевский собор перестроен, надвратная церковь Саввы Стратилата оцепенела от недавней болезни бездушия — глаза на украсивших ее ликах святых выбиты пулевыми отметинами. Словно поцелуи Иуды...
ИЗВЕСТНО, что в 1926 году в СССР закрыли более 600 монастырей. Миф о миролюбивой досталинской культовой политике разбился и о здешние стены — основную часть храмов закрыли уже в 19-м. Детскую колонию, размещенную здесь поначалу, сменили на школу ВОХРа. Игумена Сергия, настоятеля монастыря, расстреляли в 21-м. Часть монахов отправили на Соловки, хотя один из первых советских концлагерей находился значительно ближе — возле Московской дороги у Чесменской церкви в Питере. Как ни странно, но каменные памятники обители пережили 30-е. Подточила их волна хрущевской оттепели. Пустынь, отданная на растерзание специальной школе милиции, поменяла хозяев и лишилась многих святынь. Снесли Рудненскую часовню с чудотворной иконой Божией Матери, Покровскую церковь — усыпальницу князей Кочубеев, взорвали позднейшее детище Растрелли, знавшее императриц Елизавету Петровну и Екатерину II, Троицкий собор, для которого в знак личного уважения к настоятелю, святителю Игнатию (Брянчанинову) писал престольный образ К. Брюллов. Не пощадили и Воскресенского собора, первого из творений удивительного зодческого тандема — архитектора Альфреда Александровича Парланда и архимандрита Игнатия (Малышева), ученика и преемника своего прославленного тезки. Архимандрит Игнатий (Брянчанинов), будущий всероссийский святитель, заметив в послушнике Малышеве творческие задатки, отправил его в Академию художеств на обучение к Брюллову. Уже в сане архимандрита «второй Игнатий» в союзе с А. Парландом спроектировал два собора во имя Воскресения Христова. Один — на территории пустыни, другой — в Петербурге на месте убийства Александра II (храм Спаса-на-Крови у Екатерининского [Грибоедова] канала). В пустыни не раз бывал и Александр III, утверждавший проект второго храма.
ПРЕДСТАВИТЕЛИ знатнейших родов Отечества не только посещали обитель, но и жертвовали на ее благоустройство большие деньги. Перед революцией в монастыре было множество семейных склепов знати. Престолы местных храмов освящались по именам небесных покровителей виднейших доброхотов. Так появились церкви: Архангела Михаила — небесного покровителя М. П. Галицына; мученицы Зинаиды, мученика Валериана, святителя Григория Богослова, преподобного Саввы Стратилата — покровителей соответственно З. Юсуповой, В. Зубова, Г. Кушелева, С. Яковлева... Князья, графы, промышленники. Их захоронения, равно как и могилы зодчего Горностаева, архимандритов Варлаама и Игнатия (Малышева) с братией, разорены и разграблены. Залитое бетоном и асфальтом кладбище превращено в парадный плац. А ведь само основание монастыря уходит корнями в почву благотворительности.
В 1732 году императрица Анна Иоанновна пожертвовала дачу на прибалтийском побережье своему духовнику наместнику московской Троице-Сергиевой лавры Варлааму Высоцкому, а тот порешил обустроить в живописной местности иноческую обитель. Благочестивое намерение повлекло за собой переезд из Сергиева Посада, а через три года над мызой августейшей Анны возник деревянный Сергиевский храмик. Образованная пустынь до 1764 г. подчинялась Троицкой лавре и вместе с нею некоторое время делило подворье на Фонтанке, где, между прочим, произошло знакомство двух вышеупомянутых Игнатиев. Один из них — главный строитель Троице-Сергиевой пустыни, святитель Игнатий (Брянчанинов) — принес ей действительную славу.
«Счастлив тот народ, у которого есть такие люди, « — говорили о нем современники. Дворянский род Брянчаниновых, по преданию, происходил от героя Куликовской битвы Михаила Брянка. Того боярина, что, облачившись в доспехи князя Донского, был изрублен татарами. Дмитрий — таково мирское имя будущего святителя, — получив начальное образование, отправился в северную столицу, где поступил в военно-инженерное училище. Обучение шло блестяще. Кроме того, юноша пробовал себя в эпистолярном жанре — и не без успеха. Став завсегдатаем петербургских литературных салонов, он привлек внимание Батюшкова, Пушкина, Крылова, Гнедича. Дмитрий, посещая Александро-Невскую лавру, Валаамское подворье, через монахов познакомился с будущим оптинским старцем Леонидом, и, подав в отставку, поехал за ним в Александро-Свирский монастырь и в Оптину пустынь. От скудной монашеской пищи здоровье будущего Игнатия ухудшилось. Он вернулся в родные вологодские края. Правда, не домой, в село Покровское Грязовецкого уезда, а опять-таки для удаления от мира. На его пути Кирилло-Новоезерский монастырь, Дионисиево-Глушицкая пустынь, пострижение с новым именем и принятие священного сана в Вологде, в Пельшенской обители.
Слухи о подвижнике проникли в Петербург. К тому времени Троице-Сергиевская пустынь пришла в запустение, и Николай I, желая возобновить святыню, вызвал хорошо знакомого ему по мирской жизни Игнатия. Благодаря почтительному отношению к себе многих людей, святитель не только возобновил, но и прославил пустынь на всю Россию. Николай I перед начинанием важных дел неизменно ездил за благословением к архимандриту Игнатию. Святитель, помимо монастырских забот, много времени уделял попечению об Отечестве. Так, он благословил адмирала Нахимова на Крымскую компанию иконой святителя Митрофана Воронежского. Духовный композитор, протоиерей Петр Турчанинов, живший в Стрельне, специально для хора пустыни писал музыку. Тем же помогали чтившие святителя Львов и Глинка.
Пустынь, в которой святитель Игнатий провел 24 года, явилась местом рождения большей части его богословского наследия...
Алексей МИНКИН
Святитель Игнатий Брянчанинов
БЛАЖЕН МУЖ
Отрывок
Был Давид царем, и не сказал, что престол царей — престол блаженства человеческого.
Был Давид полководцем и героем, от юных лет до старости препирался с иноплеменниками в кровавых сечах; сколько дал битв, столько одержал побед; на берега Евфрата с берегов Иордана передвинул границы своего царства, и не сказал, что в славе победоносца и завоевателя — блаженство человека.
Собрал Давид бесчисленное богатство, собрал его мечем своим. Золото лежало в кладовых его как бы медь, а серебро накидано в них было как бы чугун. Но не сказал Давид, что в богатстве — блаженство человека.
Имел Давид все земные утешения, ни в одном из них не признал блаженства человеческого.
Когда Давид был отроком, когда занятием его было — пасти овец отца его Иессея, внезапно, по повелению Божию, приходит пророк Самуил, святым елеем помазует убогого пастуха в царя израильскому народу. Час помазания своего на царство Давид не назвал часом блаженства.
Дни детства проводил Давид в пустыни дикой. Там мышцы его начали ощущать в себе доблесть мышц богатыря: без оружия, с одними руками, кидался он на льва и медведя, удивлял льва и медведя. Там душу его начало двигать, наполнять небесное вдохновение. Руки, сокрушавшие льва и медведя, устроили псалтырь, прикасались к струнам, напряженным и приведенным в согласие действием Духа. Издались гармонические, усладительные, духовные, разумные звуки. Далеко, далеко, чрез времена, чрез столетия и тысячелетия, понеслись эти звуки, повторились и повторяются бесчисленными голосами, прославили имя Давида по всем концам земли, по всем векам ее христианского быта. Жизни пустынной, жизни, полной подвигов чудных, чудного вдохновения, Давид не назвал блаженством человека.
Блажен муж, воспевает он, — в каком бы месте, в каком бы звании, в каком бы состоянии и сане ни был этот муж, иже не иде на совет нечестивых, и на пути грешных не ста, и на седалище губителей не ceде.
Вставить в блог
Поддержите нас!
