В один из своих приездов в Москву Александр III решил посетить Московский университет. Очень-очень давно монархи не появлялись в его стенах. Студенческие «истории» налагали на Университет репутацию гнездилища революции. Катков своим ярким пером делал все для закрепления такой репутации в сознании правящих и придворных кругов. Все старания были направлены на то, чтобы Университет был поставлен на положение опального учреждения. Решение Александра III посетить Университет явилось, таким образом, для многих неожиданностью.
Была приготовлена торжественная встреча. В наполненный студентами университетский двор въехала коляска, в которой возвышалась монументальная фигура Александра III и рядом с ним миниатюрная Мария Федоровна. Моросил дождь. Между остановившейся коляской и подъездом оказалось небольшое пространство, несколько размокшее. Государыня, сходя с коляски, как-то нерешительно поглядывала на грязь. Вдруг студент бросил к ее ногам свою шинель, тотчас несколько студентов последовали его примеру, и по этому импровизированному ковру из студенческих шинелей государь и государыня прошли от коляски до подъезда. Государыня из поднесенного ей букета белых роз раздала розы стоящим поблизости студентам. Вот тогда-то студенты, афишировавшие свою благонадежность, стали ходить с белыми розами в петлице. Хотели создать что-то в роде корпорации «белой розы». Но ничего из этого не вышло. В конце концов «белоподкладочники» вообще были неспособны к какой бы то ни было политической предприимчивости, как революционной, так и охранительной. Их хватило лишь на то, чтобы выставлять на вид белую подкладку своих шинелей. Это были прирожденные обыватели, но такие, которые желали обставить свое обывательское существование всем тем комфортом, который получается в результате великих и богатых милостей, изливаемых начальством в награду за послушание и благонравие. Из этой-то среды и вербовала приверженцев и сотрудников университетская инспекция — инспектор, субинспекторы и педеля, — которая при Брызгалове, после введения нового устава, начала развивать в Университете все более суетливую деятельность. Субинспекторы дошли до того, что решались иногда входить в аудиторию во время лекций для наблюдения над студентами. Это прекратилось после того, как М. М. Ковалевский потребовал от вошедшего в аудиторию субинспектора, чтобы тот немедленно удалился.
Смешно вспомнить, из каких пустяков инспекция раздувала целые истории. Строгому преследованию подвергались, например, аплодисменты после лекций. В них усматривали почему-то нечто, свидетельствующее о неблагонадежности. После первой лекции Ключевского аудитория, восхищенная мастерским чтением, непроизвольно разразилась рукоплесканиями. За это некоторые студенты были посажены в карцер. Да, в карцер. Можно ли было себе представить, чтобы в середине 90-х годов студент был посажен в карцер университетской инспекцией? А нас в 80-е годы сажали в карцер даже за такие невинные вещи, как аплодисменты любимому профессору! Так глубоко изменилась обстановка университетской жизни за десять лет.
Изменилось и многое другое. Во время моего студенчества профессор появлялся на кафедре не иначе, как либо в синем форменном фраке, либо в черном фраке и белом галстуке. Только В.И.Герье позволял себе приходить на лекцию в черном сюртуке. В 90-е от этой чопорности не осталось и следа. И лекторы стали сплошь да рядом читать лекции в домашних пиджаках.
Те, кого не удовлетворяли вспышки университетских историй, хаотичные, не дававшие никаких результатов, и для кого «белоподкладочные» не представляли никакой привлекательности, кто не разделял того предрассудка, что наука, якобы, сушит ум и сердце и вытравляет из души живое гражданское чувство, но кто искал и находил в науке удовлетворение своим серьезным духовным запросам, — те имели возможность получить в стенах университета то, чего они искали, к чему они стремились, ибо Московский университет того времени не был беден крупными научными силами, и среди его профессоров было не мало таких, которые блистали и глубокой ученостью, и прекрасными лекторскими дарованиями.
Вставить в блог
Поддержите нас!
