Лосев по своему наследию скорее философ, а не богослов. Ощущение сакральности, которое является априорной посылкой для всякого богослова, вряд ли было всецело присуще Лосеву. Однако нельзя не заметить и другое. Сопоставляя письма, написанные профессиональным философом — Лосевым, и столь же профессиональным богословом — Флоренским, примерно в одни годы — тридцатые, нельзя не заметить, как глубоко религиозно, как глубоко проникнуто церковной жизнью, чредой служб и молитв содержание писем первого, и как мало христианского содержания в письмах второго. Естественнее было бы ждать от священника, человека, написавшего фундаментальнейшие труды по богословию, проявления своего христианского миросозерцания в экстремальных условиях. Но нет, Флоренский больше занимается в зти годы техническими, естественнонаучными проблемами, а в письмах жене из лагеря если и дает рекомендации нравственного характера, то они носят самый общий характер. Письма Лосева жене из лагеря — это письма православного христианина, сознающего свою немощь, сознающего, как тяжело оставаться православным человеком в ужасе окружающей его жизни, видящего, как слаба его вера, но понимающего, что ему без этой веры не прожить.
Лосев в своих философских построениях, конечно, продолжал традиции русской религиозной философии. С другой стороны, Лосев приципиально оспаривал те разнообразные варианты компромисса с католичеством или протестантством, которые вслед за В. Соловьевым предлагались русской философией. Лосев считал, что именно различного рода конфессиональные компромисы, явные или скрытые отступления от православной догматики были одной из причин исторической пассивности православной философии. И проблема для Лосева была не в том, чтобы оправдать православие, развить его философские возможности, хотя и это — существенный компонент, но в применении принципов православия для выработки основ цельной христианской культуры, включая искусство, науку и т.д. Прежде всего, необходимо было реконструировать православный тип исторического мышления, осознать специфику заложенного в православии понимания социального бытия, в отличие от католического или протестантского, которые, по Лосеву, в открытой или завуалированной форме привели к формированию господствовавших тогда европейских концепций истории и социальности.
Есть еще один важный момент, отличающий его от большинства современных ему русских философов, — это отношение к догматике. Лосев сознавал и постулировал важность догматических определений, конфессиональных различий, существующих в христианском мире. И центральное место в этом отношении занимает, по его мнению, Filioque, эта реальная граница, разделяющая православие и католичество. Лосев был первым, кто сделал попытку выведения всей специфики западной мысли и западной Церкви из лжеучения о Filioque, как в католичестве, так и в протестантизме. Посвященные этой проблематике страницы античного символизма и мифологии и сейчас можно считать классическим богословским текстом...
Юрий ШИЧАЛИН, директор Греко-Латинского кабинета, выпускник филфака МГУ:
Есть две черты, без которых вообще не имеет смысла говорить о Лосеве. Алексей Федорович был православным христианином платонической ориентации, хотя иногда сочетание православия и платонизма ему самому и многим другим западным и отечественным философам прошлого и уходящего века представлялось сложным и даже прямо проблематичным...
Платоническая линия в России прямо угасла бы, перерезанная «линией Демокрита», не будь этой самоотверженной и безупречной философской преданности Лосева Платону и платонизму, глобальное уничтожение которого проводилось как официальными идеологами, так и серьезными учеными, каким был, например, С.Я.Лурье, материалист и атеист, разоблачавший и клеймивший Платона совершенно искренне. Когда мы читаем в его «Истории Греции», что «в религии Платон видит прежде всего средство одурачивания народных масс», что тех, «кто оказался бы склонен ... сомневаться в существовании богов, нужно одурачивать рассказами о том, будто не было ни одного атеиста, который на старости не покаялся бы и не вернулся в лоно религии», что «Платон всегда был знаменем мракобесов и богословов», то таково было вполне искреннее выражение взглядов атеистической интеллигенции, немало при этом пострадавшей от коммунистического режима. И под таким объединенным напором «научного мировоззрения» и коммунизма было очень непросто сохранить идеалиста Платона в нашей культуре.
Почти так же непросто, как сохранить православие в стране воинствующего атеизма.
Олеся НИКОЛАЕВА, писатель, преподаватель Литинститута:
Я хочу подчеркнуть то, о чем уже шла речь, — особое место Лосева в русской культуре XX века. Представим себе этого философа, идеалиста, можно сказать реакционера — в том смысле, какой вкладывали в это слово Леонтьев и Достоевский, — монархиста, оказавшегося в самом вихре красной вакханалии, претерпевшего на себе руку гэпэушного террора. Представим себе этого философа на Беломорканале, где он, просидев 3 года, практически потерял зрение, только через 12 лет после этого стал профессором, и только через 20 лет, после смерти Сталина, начали печататься его работы. Понятно, что это фигура чрезвычайно важная для русской православной интеллегенции, в каком-то смысле ключевая, это действительно культурный и нравственный авторитет для нас.
И этот человек не мог быть обойден вниманием тех сил, которые хотели бы уничтожить все ценности, имеющие отношение к русской православной государственности и духовности. Словесный погром философа в демократической печати неудивителен. Мы видим, как на страницах средств массовой информации поливается грязью Русская Православная Церковь, и вполне логично, что комья этой грязи долетели и до Лосева, и будут лететь и дальше в людей, которые являются носителями нравственного, церковного идеала.
Вставить в блог
Поддержите нас!
