— Вы много сделали для того, чтобы храм св. мч. Татианы был отдан православной общине. С какими трудностями Вы столкнулись?
— В последние годы москвичам было возвращено десятки храмов: где какое-то производство находилось, где цех стоял, где склад мяса, где мастерские столярные, где мастерские скульптурные и т.д. Этот случай, что называется, тяжелый. Если посчитать затраты времени на освобождение храма, то получится рекордный срок. Знаете, приходится решать разные вопросы. Вот например, в храме святых Флора и Лавра, что у Павелецкого вокзала, был цех, и мне пришлось столкнуться с ситуацией: с одной стороны, женщины, которые в цеху работают и которые должны потерять рабочие места, с другой стороны — женщины, которые веруют. Мне удалось убедить первых в том, что надо освобождать помещение, что для цеха найдут место, и даже они довольно быстро поняли эту необходимость. Здесь было сложнее, поскольку все изменения происходили в едином комплексе и считалось, что театр так же, как домовая церковь, представляет собой объект культуры. Поэтому работники театра думали продержаться какое-то время. Но тем не менее, нам удалось их убедить. Надо сказать, что здесь очень твердую позицию занял ректор Университета В.А.Садовничий. И даже сейчас, на последнем заседании, когда решался вопрос об окончательном ремонте и благоустройстве храма, он опять занял четкую позицию, что тоже не так просто, поскольку мнения профессорского состава разделись на две, примерно равные, половины.
— Почему Вы так много внимания уделяли именно этому храму?
— Этот храм стоит того, чтобы его восстановить. Университет — это большой центр науки, который должен иметь свою церковь — с очень интересной, кстати сказать, историей. Кроме того, своеобразна ее архитектура: нет звонницы, главки, но тем не менее внутренняя часть соответствует канонам Православной Церкви, есть в ней и интересные инженерные решения перекрытий зала. Мы все это обследовали, ведь там практически все сохранилось.
— Но можно ли восстановить храм в прежнем виде?
— И не только восстановить — можно учиться на том, как в свое время принимали такие инженерно-архитектурные решения технические специалисты, строители. Это строительное исскуство. Были у нас споры с Университетом относительно холла у входа перед основным залом: он деформирован, и использовать его в нынешнем виде невозможно. Но Университет с общей реконструкцией храма получает и реконструкцию своего инженерного хозяйства, поскольку все коммуникации — отопление, водоснабжение, канализация, — существующие там десятки лет, сгнили. Их надо вместе с храмом приводить в порядок. Хоть это и не совсем возвышенный, но жизненный и позитивный аргумент в пользу реконструкции.
— А зачем Университету свой храм?
— Дело в том, что многие проблемы, с которыми сейчас сталкиваются представители моего поколения, связаны с потерей стержня — веры, которая была настолько разрушена, что остался один страх. Конечно, человек должен иметь возможность проявлять свою веру, особенно в юном возрасте, чтобы войти в жизнь со сформированными принципами. Я даже по своей дочке смотрю: ей 13 лет, я приношу много православной литературы, она ей интересуется, по праздникам ходит в храм. Дочь стала более собранная, у нее появилась ответственность. Потом, само Православие — носитель многих позитивных явлений в жизни общества, науки, культуры, письма (на Руси). Сама по себе история религии — это история человечества. Я даже на своем опыте и на опыте своих коллег вижу, что нам не хватает гуманитарного образования. Нет такой технической идеи, которую я не смог бы решить, но мы постоянно ощущаем, что для гармоничного управления даже на нашем уровне, не хватает умения “очеловечить” проблему.
— Но при чем тут домовая церковь Университета?
— Такие домовые храмы делают людей более гармоничными, всесторонне развитыми. Они будут совсем по-другому принимать решения, у них и ценности будут другие, их нельзя будет сбить с пути.
— А каким Вам видится путь России?
— Вы задаете вопрос утром 4 июля, когда накануне прошли выборы Президента и Б.Н. Ельцин выиграл. Будущее хорошее, но сам образ мышления людей деформирован предыдущим строем. Многие ищут причины экономических процессов в смене власти: ах, говорят, вот, демократы пришли, и у них появились экологические проблемы и т.д. С другой стороны, власть иногда имеет некоторый романтизм: сейчас, мол, мы придем, примем законы, свободу слова, и все исправится. Так может мыслить некоторая передовая часть, группа людей, но ведь нужно, чтобы все 150 миллионов стали думать и действовать по этим законам. Однако этого нет. Говорят: ”нужна национально-ориентированная экономика”, но ведь это можно сказать, а заставить человека в условиях рынка купить кран, который страшно в руки взять, просто невозможно, он пойдет и купит на рынке. На мой взгляд, это требует времени: решение проблем образования, проблем культуры, проблем парламентской культуры.
— Многие сейчас жалуются, говорят, что мы живем в состоянии экономической катастрофы, в постоянной нехватке средств.
— Они не понимают, что мы исчерпали все запасы и теперь постоянно будем жить в напряжении, в поиске наиболее оптимальных путей для создания и поддержания некоторого уровня жизни, если хотите, поиске средств к существованию.
— Не боитесь ли Вы, что в этой постоянной борьбе за существование наше общество потеряет в духовности?
— Конечно, нет. Именно для этого мы и возрождаем храмы и монастыри, чтобы дать возможность духовного воспитания подрастающему поколению.
Вставить в блог
Поддержите нас!
