«У американцев есть чему поучиться». «The battery is not included», — предупреждает Владимир Честнов [завершение]

 

— Я говорю про mainstream, главное русло, ведь Америка  — страна монокультуры. Конечно, я бывал в разных городах и штатах Америки и видел: то, что происходит в Калифорнии,  — совсем не то, что делается в остальных 95% США. Я читал наших эмигрантов, говоривших, что телевидение  — это такой американайзер. Это не для интервью, тут надо монографии писать. В Америке много diversity, разнообразия  — не обязательно меньшинств, а то, что называют community, neighbourhood. Вот старообрядцы там живут своей деревней  — это и есть community. Все эмигранты...

— А ты слушай. Считается, что Америка  — это «плавильный котел», где создается американская нация. Мне самому американцы, богатые и образованные, говорили, что это ерунда, нет никакого meltingpot. На самом деле нации не смешиваются: китайцы живут отдельно, японцы отдельно, у испаноговорящих свои телеканалы. В Бостоне много бывших советских, евреев  — у них свой ТВ-канал на русском. В Чикаго  — по радио. В жизни все парадоксально, антиномично, иначе и говорить было бы неинтересно. С одной стороны, там все разные, но с другой  — у всех такой общий американский правовой фундамент; американская культура. Тот же самый бизнес: какая бы ни была твоя нация, религия, цвет кожи, но бизнес ты все равно делай. А если я делать бизнес не хочу, то что мне остается?

 

 

— Там все свободы направлены на то, чтобы делать бизнес. Свобода слова  — это свобода рекламы. Свобода подачи в суд  — если товар не такой, как обещали. Почему там реклама такая осторожная: можно подать в суд, если реклама не соответствует реальности. Была такая история: фирма типа «кока-колы» проводит рекламную акцию вместе с Майклом Джексоном. Нужно собрать какие-то наклеечки или пробочки от бутылок, прислать их и получить за определенное количество приз. Главная награда  — космический корабль. Там Майкл Джексон что-то поет и на его фоне  — фьюитьььььь  — этот корабль полетел. Все это компьютерная графика; разумеется, нет такой картинки, которой нельзя было бы сделать в виртуальной реальности. Один деятель где-то в Калифорнии, не будь дурак, собрал этот миллион фантиков (подрядил две школы эти фантики собирать) и пошел в компанию предъявить их, чтобы ему вручили космический корабль. Естественно, когда компания ему отказала, он тут же подал в суд за ложную рекламу. Рекламируют то, чего не могут дать  — вещь серьезная, нарушение свободы слова, прав потребителя. И он получил миллионов десять за ложную рекламу. Этим и отличается постсоветская реклама от американской: в принципе, та же самая белиберда, но в Америке всегда внизу промелькнет мелкими строчками: «не всегда», «относится не ко всем случаям» и другие фразы, чтобы в суд нельзя было подать. В Америке есть такое выражение: «The battery is not included» («Батарейки не входят в стоимость»). Есть и другая поговорка: «Your manage can vary»  — ваш километраж от вас же зависит, то есть сколько ты на машине проедешь. Даже когда пишешь на православной конференции, часто кончается: «The battery is not included»  — я не отвечаю за то, что пишу. И «manage can vary» — не верьте тому, что слышите. Знаешь пословицу: как одену портупею, все тупею и тупею? Вот когда слушаешь рекламу, чувствуешь, что тупеешь.

 

 

— Да, и причем очень остроумных. Я часто там смеялся. У них есть такой юмор грубый, а есть очень тонкий. Как-то видел по телевизору американскую комедию времен холодной войны: агенты КГБ гонятся за хорошими американцами, которые засели в заброшенном доме; а те его из автомата, так что весь дом в щепки разлетается. Один американец говорит другому, поглядывая на часы: «Сейчас, сейчас, подождите... Всё, побежали». Другой: «Стой! Куда?!!»,  — а тот ему: «Эти гебисты  — такие бюрократы. Смотри, 13:00 – у них обеденный перерыв». И действительно, стрельба кончается, все расходятся на обед. Кстати, в американском бизнесе не бывает обеденного перерыва, наоборот, там из кожи вон лезут, чтобы завлечь народ в магазин, а чтобы запирать магазин в разгар рабочего дня  — это полный бред.

 

 

— Монокультура  — это наименьший общий знаменатель. Уровень ее невысок, но гарантируется свобода бизнеса, некий минимум прав, некая доброжелательность. Вот американцев, например, очень шокирует угрюмость русских: у нас не улыбаются постоянно. Конечно, это еще вопрос, что лучше: искусственная улыбка или откровенное хамство. Но тем не менее там есть культура общей доброжелательности к людям. Вам не нахамят, не нагрубят. Ну, может быть, это еще возможно в государственном ведомстве, но тоже редко.

 

— Возможно. Но у них есть уважение к человеку. Возможно, это от протестантского индивидуализма и всего такого прочего. Меня это удивило. Ты по московской привычке гонишь телеги всякие, вешаешь лапшу, а тебя выслушивают, задают вопросы, стараются понять, о чем ты говоришь, не перебивают. Когда ты по телефону задаешь вопрос, там никогда не бросят трубку, а точно отвечают, пока ты не скажешь, что все, спасибо,  — хотя там очень занятые люди. Эта атмосфера доброжелательности, отсутствие хамства очень нравится русским. Вообще, советское хамство  — оно именно советское. Эмигранты старой волны  — у них это напрочь отсутствует: перебивать, не слушать, лезть со своим. Чем хороша эмиграция: ты начинаешь лучше понимать свои корни, откуда ты есть.

 

 

— Да, наверное, пишут правильно. Моя крестная рассказывала, что у ее дочери в школе была лекция о вреде наркотиков, и половина специально пришла на лекцию уже обкурившаяся. В знак протеста, ради такой дешевой бравады. У них много проблем. Но они тем отличаются от русских, что стараются не распространяться о своих проблемах. У них культура рекламы, глянцевой обертки. У нас в России все больше говорят о проблемах, а американцы говорят о достижениях.

 

— Неужели не видно? Конечно, русским.

 

 

— Надеюсь, что-то хорошее американское застряло. Потому что какая первая добродетель американцев? Трезвение, трезвость.

 

— Ну вот, значит, они больше христиане, чем мы. Американцы  — натура широкая, но трезвая. Они могут пожертвовать очень много и помочь широко и сильно, но с умом, не теряя головы.

 

 

— Нет. То есть, конечно, была холодная война, очень были промыты мозги. Многие боялись, сами толком не зная чего. Существует какая-то симпатия между русским и американским народом.

 

— Эмиграция очень разнородная. Некоторые очень легко входят в американскую жизнь. Особенно евреи. Собственно русских не очень много. Чиновники так и говорят иногда: «Нам нужны ваши дети». Это очень большая опасность, потому что дети американизируется. Вообще я заметил: чем человек образованнее, укорененнее в своей культуре, тем ему легче усвоить, принять другую культуру, но при этом остаться собой. А если человек малообразован, то он очень легко выпадает из своей культуры, но в новую опять же не входит. Многие эмигранты, такие как пятидесятники, баптисты  — они выходцы из деревень  — лишаются своей подпитки духовной, становятся очень беззащитны перед влиянием западным. Они понимают, что потеряли что-то такое важное... и теряют своих детей.

 

 

— Достоевский понимал это хотя бы потому, что сам четыре года жил за границей и мог сравнивать. Это очень помогает. Да, русские действительно очень быстро усваивают формы американской жизни. Американцы просто завидуют: русские отлично делают карьеру. Сказывается советская закалка в условиях, максимально приближенных к боевым, в отличие от дряблых западных, и прекрасное образование. Но для русского американизироваться  — это сделать шаг назад. Что-то очень хорошее усвоить, но гораздо более ценное, тонкое потерять.