Путем отцов

В 1994 году, после передачи монастыря Московской Патриархии, он начал возрождаться к новой жизни. Верность традициям святоотеческого Православия, сочетающаяся с творческим отношением к религиозным основам,  — вот каков дух этой жизни. Та опорная точка, тот центр, вокруг которого сосредоточено все в монастыре  — это святая Евхаристия; богослужение в Сретенском монастыре совершается в соответствии со строгим уставом. На иконостасе собора в честь Владимирской иконы Богоматери находятся и совершенно новые образцы иконографии: икона патриарха Тихона, а также «Снятие пятой печати» - плод духовного созерцания современного талантливого иконописца. В соборе можно помолиться и перед точной копией Туринской Плащаницы. И недалеко то время, когда в монастыре будет установлено почитание священномученика архиепископа Илариона Троицкого  — последнего настоятеля монастыря перед его закрытием в 1920-е годы, сподвижника патриарха Тихона…

 

Одно из важнейших мест в нынешней жизни Сретенского монастыря занимает деятельность его издательства - крупнейшего из православных издательств православной России. Сретенский монастырь предлагает читателям самый широкий, если можно так выразиться, спектр христианской письменности  — от Священного Писания и богослужебных книг до художественной литературы и изданий для детей. Всякий читатель: и новоначальный мирянин, только что пришедший в Церковь, и искушенный уже в аскетической жизни православный, и студент, и мать семейства,  — все найдут в магазинах Сретенского монастыря литературу по душе. И не просто литературу, а литературу высочайшего духовного и чисто словесного уровня! При этом все то, что издается Сретенским монастырем, отличает еще один важнейший признак  — принадлежность к святоотеческому Православию. Пусть не подумает кто-то, что речь идет о назойливой дидактичности, бесконечных повторениях одного и того же, о каких-то скучных прописях! Православная традиция настолько богата и свободна, что следовать ее духу не значит вновь и вновь повторять азы катехизиса. Цель православных издателей в наши дни  — убедить людей в том, что универсальная Христова истина открыта и современному сознанию, так что может быть выражена и средствами современного языка. Человек, приступивший к христианскому чтению, непременно поймет, что обрел то самое, чего всегда жаждала и искала его душа.

 

Какие новые книги предлагает в настоящее время читателям издательство Сретенского монастыря? Наверное, первой среди них надо назвать книгу Сергея Фуделя (1900-1977) «Путь отцов»: именно по ней современный человек может составить себе представление о православном святоотеческом духовном пути - пути со Христом, ведущем к Царству Небесному. Автор книги, сын известного в 20-е годы священника Иосифа Фуделя, знает об этом пути не понаслышке: его личный крестный путь проходил через сталинские лагеря. И если на первый взгляд его книга может показаться простой упорядоченной подборкой из сочинений святых отцов (сборников такого рода сейчас издается немало), то при ближайшем рассмотрении оказывается, что это не так: большую роль играет в книге личный опыт автора, благодаря чему книга оказывается остро современной. Множество тонких замечаний, касающихся духовной жизни, связывающих святоотеческие тексты в единое целое - не просто цементирующий материал, но суть наблюдения современного православного подвижника.

 

В самом деле, сейчас нередко можно услышать вопрос: как мы, вынужденные жить в городской суете, можем идти путем отцов-пустынников, отрекшихся от мира? И вот что на этот счет говорит Сергей Фудель: «Первохристианство никуда из городов не уходило. Тут дело не в месте, а в факте  — в отречении от мира страстей и в стяжании благодати Святого Духа, Который дышит, где хощет(Ин. 3:8)... С христианством в душу входит пустыня для страстей... Ощущение пустыни в душе, совершающей второе рождение, иногда нестерпимо по своей реальности... И воины, и судьи, и жены, и мужья, если они действительно христиане, невидимо несут в себе пустыню Отречения» (сс.55-56). Итак, чтобы подражать фиванским отцам, нужно, чтобы Фиваида-была в собственной душе. Для нас, мирян, жителей больших городов, «пустыня», и вообще «монастырь», суть понятия внутренней жизни, выражающие наше предпочтение вечного  — временному, небесного  — земному: «Отречение от мира при жизни в этом же мире есть, конечно, "внутреннее монашество" или "монастырь в миру". Его закономерность есть общая закономерность христианства, стремящегося к тому, чтобы голос мирского тления не заглушил голоса Божьего, призывающего в нетление... Монастырь в миру есть то, чтобы, спускаясь в туннели метро, помнить Недреманное Око. Оно есть то, чтобы Саровский лес возрос в пустыне души, в то время как человек окружен всем шумом истории. Он есть память-любовь Божия, не заглушаемая этим шумом. Он есть сокровенная духовная жизнь» (сс. 415-416).