Тайна Веркольской обители. Святыни русского севера

Добираться до Артемиево-Веркольского монастыря довольно долго: от Архангельска девять: асов на пассажирском поезде до районного центра Карпогоры, затем два часа местным автобусом до Верколы  — монастырь стоит как раз напротив села, на противоположном берегу Пинеги. Веркола  — древнее поселение с добротными, просторными северными домами, которые сделали бы честь и Кижам, и Малым Карелам. В таких домах, где под одной крышей и баня, и стойла для скота, можно зимовать, не выходя на улицу. У одного из них автобус высадил нас и, забрав новых пассажиров, громыхая, скрылся. А я пошел куда глаза глядят. Глядели же они на музей уроженца Верколы писателя — « деревенщина» Федора Абрамова  — автора романа «Дом», трилогии «Пряслины», рассказа «Пелагея». Именно Абрамову принадлежат замечательные слова: «Юг — для тела, Север  — для души. Единственное, зачем надо ехать на юг, чтобы оценить красоту и поэзию Севера». Недалеко от музея  — дом Абрамова, куда приезжает на лето из Петербурга его вдова. Рядом с домом могила писателя  — на берегу Пинеги, через которую мне предстояло переправиться.

 

Близ реки не было ни души, лишь вдалеке мужичок полоскал белье.

—  Как повезет,  — ответил он мне на вопрос о переправе.  — Регулярной перевозки сейчас нет, если только из местных кто поедет. А хочешь  — бери любую лодку и сам переправляйся. Никто не спохватится: тут все друг другу доверяют.

 

На мое возражение, что я вряд ли смогу управлять чужой лодкой при таком быстром течении, он выдал: «Так ты городской?  — В вопросе моего собеседника чувствовалось разочарование и даже некая брезгливость.  — Поди, из Архангельска приехал?»

 

И ушел. А я сел на перевернутую моторку и стал дожидаться попутной переправы. Вскоре с того берега отчалила лодка.

—  Вы скоро поедете обратно?  — спросил я лодочника, когда его челн врезался в береговой песок.

—  Скоро,  — кивнул он.  — Только дочку из школы заберу.

 

Через двадцать минут мы уже были на противоположном берегу реки. Я сначала хотел заплатить за переправу, но потом вспомнил, что здесь, на Севере, это не принято, особенно когда человеку по пути и ради тебя он не меняет маршрут.

 

Я был огорчен, увидев Веркольский монастырь полуразрушенным. До революции обитель святого праведного Артемия была одной из самых почитаемых и богатых в России. Территорию окружали семиметровые каменные стены с угловыми башнями и колокольней. В монастыре действовали храм святого Артемия (где в серебряной раке почивали мощи праведного отрока), деревянные, заложенные в XVII   веке церкви Илии пророка и великомученика Георгия (последняя в советские времена была снесена), а еще  — огромный двухэтажный каменный храм Успения Богородицы, который освящал в 1897 году святой праведный Иоанн Кронштадтский.

 

Теперь же Успенский собор выглядел, мягко говоря, нерадостно. Рядом с ним небольшой храм святого Артемия смотрелся лучше. От монастырских стен и вовсе ничего не осталось: их разобрали на кирпичи местные жители. Еще недавно на территории обители действовала средняя школа (в Артемиевском храме, например, были спортзал и кабинет труда). В монастыре появлению паломника удивились: здесь богомольцев мало даже по праздникам. Расспросили меня, кто я и откуда, по чьему благословению приехал и чего ж не позвонил по телефону предупредить о себе. Затем исполняющий обязанности настоятеля иеромонах отец Иосиф отвел меня в келью: две кровати, стол со стулом, вешалка и полка.

 

Отец Иосиф рассказал, что перед революцией в монастыре подвизались шестьдесят монахов и около ста послушников. Теперь же, после восстановления монастырской жизни в 1991 году, здесь восемь монахов, а всех насельников  — около двадцати человек. Общими усилиями, с Божией помощью, братия восстанавливает поруганную и опоганенную обитель. Правда, ее главная святыня  — мощи святого праведного Артемия  — до сих пор не обретена. В 1919 году, перед самым закрытием монастыря, монахи спрятали святыни и ценности в некоем надежном месте. Чекисты тщетно искали «сокровища» вплоть до 1942 года. Помочь им никто не мог: остававшиеся в обители иноки не выдали тайны и были расстреляны. Так что одному Богу известно, сколько еще будет пустовать в Артемиевском храме рака святого отрока...

 

Уже смеркалось, когда зазвонили к вечерне. Как непохож храм Артемия Праведного на обычную приходскую церковь! Нет свечного стола, нет прихожан  — только несколько монахов и послушников. И служба начинается не строго минута в минуту, а как соберется братия. Служат здесь, как триста пятьдесят лет назад, при свечах: иеродиакон со свечкою возглашает ектению, братский хор на клиросе держит свечки в руках, иеромонахи в алтаре молятся со свечами.

После вечерни трапезничали. Затем я прямо из монастыря любовался закатом на Пинеге. Тишину нарушал только бой часов на колокольне. Когда совсем стемнело, пошел в келью  — там уже было натоплено. И тьма  — кромешная. Что ж, нашел свечу и при ее свете читал вечернее правило.

 

Утреня начиналась в половине четвертого. Что-то необъяснимо таинственное и торжественное было в этой ночной службе в пустом и темном, но уютном храме. На литургии я причащался один, пришлось даже специально просить об исповеди. Запивать причастие мне принесли черносмородиновый компот в чашечке с блюдцем. А затем, после службы, для меня открыли иконную лавку, и я купил несколько иконок святого праведного Артемия.

 

После трапезы настало время собираться в дорогу. Отец Иосиф, благословив меня, поручил одному из послушников, Андрею, переправить меня на лодке обратно через Пинегу. Великая река Пинега дала Руси трех святых. Андрей рассказал мне, что ниже по течению, за Карпогорами, есть село Пиренемь, где жила и прославилась сестра Артемия Веркольского  — праведная Параскева Пиренемская, местночтимая святая. Третий пинежский святой  — праведный Иоанн Кронштадтский, родившийся в селе Сура, что километрах в семидесяти выше по Пинеге. Отец Иоанн приезжал в Артемиево-Веркольский монастырь каждое лето. Сила его молитв действует и сегодня. Однажды, например, насельники попросили батюшку помолиться о том, чтобы обители не досаждали крысы. Святой Иоанн отслужил молебен и сказал, что отныне в монастыре и вокруг него на расстоянии звука колокола не будет ни одной крысы. С тех пор минуло сто лет. Крыс по пинежским селам до сих пор множество. Нет их только здесь, в обители святого праведного Артемия. По молитвам святого праведного Иоанна.