Да, мы такие!

Чтобы восполнить этот пробел в нашей газете, я решил пообщаться со сверстниками, предложив им некоторые вопросы. Я подходил с диктофоном к разным компаниям, что тусуются в коридорах МГУ. Это и крутые юристы, попыхивающие сигаретками на «сачке» возле гардероба, и историки, смакующие кока-колу в буфете, и хиппи-филологи, бренчащие на шестиструнке, устроив­шись на батарее. Похоже, разговор всё-таки получился — порой шутливый, порой серьёзный. Иногда мне приходи­лось слышать прямо противоположные суждения, а иногда один и тот же ответ давали совершенно разные люди.

— Чем для вас является университет?

— Зданием… Средой обитания… Альма матер, хоть и банально… Это образ жизни.

— Это место, где мы получаем образование, общаемся.

— Наш 1-й Гум. корпус, в котором мы учимся, — это страшное здание, наводящее тоску и грусть. Если б не столько хороших людей вокруг, то было б совсем плохо.

— Университет — наш второй дом…

— Притон наркоманов.

— Большая тусовка. На втором плане большое образование. На третьем плане — много проблем.

— А какие, кстати, у вас проблемы?

— Материальная проблема… Квартирный вопрос… Кредитную карточку потерял, движок поехал… Библиотека (жуткие очереди).

— Курить не разрешают в столовой. Зачёты. Пиво не дают пить, на лекции начали заставлять ходить, на физкультуру.

— Голод и холод в общежитии.

— Курить не разрешают на первом этаже. Пить не дают (спиртные напитки и пиво).

— Стипендия маленькая.

— Её на что-нибудь хватает?

— Ни на что.

— Хватает на то, чтобы дойти отсюда, из буфета 2-го этажа, до коммерческого ларька.

— Стипендия не средство для существования, а бонус, поощрение.

— На стипендию жаловаться несолидно. Тем более, что у некоторых её вообще нет…

— На один день. В сентябре — 133 тысячи, в октябре — 89, ноябрь – 88.

— На один проездной плюс посиделки с пивом. Плюс несколько пачек сигарет (две), ну, и еще поесть немного в студенческой столовой. Всё.

— На книжки (пара, две). Большая просьба к ректору: платить не 100, а 200 тысяч.

— Давайте помечтаем: если бы вам дали миллион рублей?

— Долги бы раздал, в первую очередь.

— Поехал бы в Англию на каникулы.

— Купил бы себе хорошую гитару.

— А я б ему помогла вторым миллионом.

— Ваше отношение к религии, к вере?

— Вера должна быть в душе каждого человека, а не на стадионе.

— Какая из религий, церквей вам наиболее импонирует?

— Наша русская православная…

— Я престарелый дзен-буддист…

— Нет, православие лучше всего. С чем родились, с тем и умрем.

— Ортодоксальное правосла­вие… Буддизм…

— Ортодоксальная православная церковь… Мы православные по мировоззрению, но в каждой церкви есть какое-то рациональное зерно. Но нельзя сказать, что среди нас кто-то особо верующий.

— А какая из конфессий вам наиболее антипатична?

— Иудаизм и мунизм.

— Сектантство.

— Сатанисты, «Московская церковь Христа», восточные…

— Религии, которые уже существуют веками, которые сложились главенствующими на всей нашей здоровой планете, — никто против них ничего не имеет. Старые религии не мешают человеку развиваться. А все эти новообразования — лишние.

— А помните, весной 94-го года к нам в МГУ, в 1-й Гум. корпус, приезжал со своими симфониями и медитациями сам «преподобный» — Сёко Асахара?

— Нет, это все нехорошо, русскому человеку несвойственно…

— Что, по-вашему, должно предпринять руководство университета в связи с проблемой активности тоталитарных сект?

— Ничего.

— Вырезать их на фиг, секты!

— Устроить Варфоломеевскую ночь…

— Только не надо делать никаких запретительных мер. Если ореол запретности, сразу интересно. Обычно чем больше запрещают, тем больше лезут. Хотя часто бывает полезно и запретить.

— А как вы относитесь к «Студенческой ассоциации КАРП», внедряющейся сейчас в университеты?

— Муниты? Самая поганая вещь, которая может быть на свете. Вот ее надо запретить! Все это проис­ходит под маской студенчества, этим и пользуются.

— Больше активности должны проявлять православные.

— Милиция не тем занимается: ходит по холлу и забирает студентов, которые пиво пьют. Чё, мы мешаем, что ли?

— Мы живем в свободном государстве, и руководство университета должно основываться на законе. Если есть закон, что секта тоталитарная, то ее нужно выкидывать. Если выйдет такой закон. А нет закона — нельзя. Нужно пропагандировать православие, чтобы противостоять всему этому.

— Как бы вы отнеслись к тому, если бы православные, подобно сектантам из «Московской церкви Христа», начали бегать по первому этажу и всех приглашать к себе на богослужения?

— Да, эмцехашники достали!..

— Православные так делать не будут.

— Православные исконно так себя не вели и не будут.

— Каждый человек должен сам идти к Богу.

— Православные уверены в своей правоте, поэтому никого не агитируют. Но, с другой стороны, православию нужно немножко больше пропагандизма. Слава Богу, что православие не лезет в душу.

— Что бы вы хотели пожелать Татьянинской университетской церкви — общине и настоятелю; студенческой газете «Татьянин день»?

— Как и любой православной церкви — терпимости ко всем остальным конфессиям.

— Не давить на студентов. Студенты — люди молодые, и сразу сейчас их стягивать христианскими догмами нельзя. Надо жить так, как завещала нам мать-природа. Надо любить жизнь. Мы любим есть: мы будем много есть — и не будем считать это грехом. Мы любим женщин: и дальше будем их любить — и не будем считать это грехом. Мы горды: и будем горды — и никогда это не будет нашим грехом.

— Пожелания? Священнику — здоровья, церкви — процветанья, газете — и того, и другого.

— Чтобы вы побольше моих статей печатали!

— И чтоб они чуть-чуть поумней стали…

— Продержаться в наше время!

— Что на фасаде вашей церкви было написано? — «Свет Христов просвещает всех». — Вот, чтоб эта надпись снова появилась. И чтобы это исполнилось…