Скажите, владыка… Часть 3. О религиозных запретах и счастье

Храм - место, где всем всё можно

- Что бы Вы посоветовали людям, у которых не так все мирно с родителями, нет согласия в вопросах веры?

- Знаете, как бы странно ни показалось, но всё начинается с поста. Почему с поста? Нынешнее время особо оголтело отличается от каких-то других периодов нашего бытия тем, что сегодня необычайно ярок культ потребителя. Всё для меня. И это вдалбливается, внушается, вбивается в самое сердце - всё должно быть для меня. И мои дети для меня, и моя жена для меня, ну всё для меня. И этот всепоглощающий эгоизм потребительства нередко не останавливается ни перед чем.

Я знаю случай, когда девушка приняла решение выйти замуж, познакомилась с парнем, очень хорошие отношения сложились. Но для родителей это было страшным ударом: как же так? Им было очень сложно расстаться со своей дочерью. Она была востребована в семье даже на бытовом уровне, помогала всё делать, и вдруг теперь нужно расстаться с бесплатной рабочей силой. И это действительно очень серьёзная проблема.

А можно начинать с поста, с того, что мы должны учиться воздерживаться, или, правильнее сказать, мы должны учиться сознательно отказываться. Именно с этого Господь в Раю и положил начало свободы Адама и Евы. Принцип их свободы заключался в соблюдении поста - не вкушать запретного плода. Именно это и был принцип свободы - они совершенно свободно и добровольно воздерживались.

Вот это воздержание - начало целостности человека, а тогда уже можно понять и терпеть других, а затем уже и любить. Это первое. Что ещё? Каждый из нас должен знать: храм - это место, где всем всё можно. Вот на земле таких мест есть тысячи, где можно позволить себе всё. При воспоминании о глянцевой рекламе с такими словами у каждого из нас возникают свои картины. Но храм, пожалуй, единственное место на земле, где можно позволить себе быть тем, кто ты есть на самом деле.

К этому стремясь, это любя, мы идём в храм. Бог знает, кто ты есть на самом деле. И приходя в храм, сожалея о своих кривдах, болезнях и поступках, я могу сделать это только перед Тем, кто знает обо мне всё. Как заботливый доктор, как отец. И может не просто выслушать, поддержать, простить, вдохновить, а сказать: «С миром изыди, и этот мир пусть поможет тебе идти». Это самое важное, что мы в должны внушать близким, за которых чувствуем свою ответственность, когда они идут в храм. И если с таким пониманием и глубоким осмыслением мы будем переступать порог храма, тогда станет понятно и зачем мы здесь, и что даёт общение церковное.

А что касается взаимоотношений отцов и детей - это действительно извечный вопрос. Знаете, рецептов множество, но мне кажется, что нужно начинать с самого-самого простого лечения - я бы искренне советовал начать молиться друг за друга. Когда мы вместе молимся друг за друга, здесь уже нет места неправде. Здесь уже нужно напрягать все силы, которые называются вера и любовь, потому что неискренняя молитва хуже всякого оскорбления.

Когда мы молимся друг за друга, мы открываем друг для друга действительно удивительную и таинственную силу. Но и молитва должна быть правдивой искренней, без надрыва, без неправды - вот это самое главное. Она должна быть такой же, как молитва того самого слепца, который в дороге со всей искренностью повторял вновь и вновь «Господи, помилуй меня!». Она должна быть такой, когда мы уже говорим: «Господи! Если уже не Ты, то никто, некому больше! Если я Тебя сейчас не остановлю, то я ничего уже не смогу в своей жизни сделать. Уже никто не сможет мне помочь. Но остановить Бога я могу только тем, что я готов дальше быть здесь. Я хочу его остановить, чтобы дальше уже с готовностью пойти с Ним. Я понял, что туда, куда Он идёт, туда и мне дорога. Тогда, когда я с Ним, тогда я зрячий». И, конечно же, мы можем себе представить, что не один слепец, наверное, там сидел, место, скорее всего, было проходное, много было нуждающихся. И некоторые, быть может, услышав его крик, пожимали плечами с удивлением. А некоторые, может быть, думали, что вот, сейчас он уйдёт, что мы будем делать без него? Быть может, он был неплохим человеком, собеседником, может быть, кому-то он помогал и имел какие-то тайные добродетели, и кто-то говорил: «Ну вот, сейчас я лишусь этого человека».

Но как бы ни было на самом деле, он понимал, что пойти за Богом - это не значит оставить этих людей. Если он получит исцеление, если он был добрым, искренним, помогал другим, это означает, что он получит дополнительные силы, новые возможности с ещё бОльшим усердием проявить свою доброту к тем, с кем он общался на протяжении многих-многих лет у дороги. Поэтому того, что кто-то встал и пошёл, бояться не надо, потому что пойдя, приобретя эту силу и вдохновение, вне всякого сомнения он вернётся, чтобы ещё больше быть полезным, ещё крепче любить.

В Церкви нужно уметь признаваться

- Что бы Вы ответили людям, которые считают, что православие и религия вообще - это система запретов, которая покушается на свободу личности?

- Да, проблема как будто бы существует. Знаете, мне посчастливилось лежать в больнице и не раз. Посчастливилось, потому что самое полезное, чтобы что-то серьёзное в своей жизни исправить, - это больничная койка. Парадоксальная вещь, но никто в больнице не умер от назначений врача, который сказал, что «Вам нельзя вот это и это есть, вот это и это делать, потому что если сейчас Вы будете это делать, это окончательно лишит Вас жизненных сил, и Вы просто погибнете. Мы Вам не сможем помочь». И представьте себе, с какой готовностью человек идёт на всё, лишая себя того и другого, чтобы взамен приобрести здоровье. И здоровье возвращается.

Я не видел ни одного понурого и убитого горем человека, который выходил бы из больницы после того, как он поправился, после того, как ему вернули здоровье, да ещё и после того, как ему пришлось от всего отказаться. Он был совершенно счастлив тем, что обрёл искомое -  здоровье. Дай Бог, чтобы хватало потом веры надолго сохранять указание любящего врача. И всякий раз, провожая до больничной двери, заботливый врач скажет: «Если Вы не хотите сюда вернуться, запомните всё то, что я Вам говорил, и Вам нельзя ни в коем случае это делать, иначе мы снова с Вами встретимся». И у человека за спиной остаётся важнейший опыт. А перед ним - свобода, совершенная свобода. Но за спиной остаётся и то, что умея отказываться от всего названного врачом, он, оказывается, не погиб.

Оказывается, отказываясь от чего-то можно не просто жить, а ещё и поправить своё здоровье. А дальше начинается свобода, которой человек должен воспользоваться и в конце концов решить что для него ценнее и важнее - потерять то, что далось ему болезнью, или оставить и, может быть, укрепить, начать жить немножко по-другому.

Вот то же самое и в духовной жизни по отношению к церковным таинствам. Церковные таинства вне всякого сомнения действуют на человека. Больше они действуют в тех, кто слушает своего врача, поступает так, как он говорит, отказываясь от того-то, не делая то-то и воздерживаясь от этого. В меньшей степени действуют на тех, кто думает, что это некий магизм, который, вне всякого сомнения, окажет своё воздействие, а я могу оставаться таким, какой я есть. Нет. Такого никогда будет, не получится.

Конечно, нужно быть готовым измениться. Но измениться не для того, чтобы быть несчастным, обделённым и ужасным, а для того, чтобы стать подлинно свободным от своих привычек, страстного желания, свободным от условностей и пороков.

Что пугает человека, который приходит в храм? Запреты и все те кажущиеся бесконечными правила и ограничения. Мне кажется, нужно правильно ответить на вопрос: пугает ли меня то, что я чего-то лишусь, что я стану другим? Или что меня пугает? На самом деле, что я боюсь потерять? Очень даже полезно в силу ситуации современного кризиса воздержаться, сохранить свою жизнь.

Мне говорят, что это время, когда нужно кого-то простить, и я боюсь, что потеряю источник постоянного раздражения и обсуждения, источник своего героизма, мнимого противостояния.

Еще в Церкви нужно уметь признаваться. И в том, что ты сделал, и в том, какие мысли в тебе рождались, в том, к чему ты стремишься, какие желания в тебе гнездятся. А я боюсь признаваться, потому что тогда мне придётся признаваться и в моих чувствах по отношению к другим людям. Для общества моих знакомых показать свою некую слабость, когда я признаю, что да, на самом деле это вот я тогда поступил так нечестно, я тогда тебя сдал или что-то кому-то рассказал о тебе. На самом деле я боюсь.

Вот на эти вопросы на самом деле нужно уметь отвечать. Вот это, кажется, по всей вероятности меня лично пугает. Но с другой стороны, что я приобрету? Я приобрету полную действительную настоящую свободу во Христе, о которой говорит Священное Евангелие. Я приобрету самое важное и самое главное - присутствие Божие в своей жизни, реальное, ощутимое, зримое. В конце концов, потеряв своё одиночество, я приобрету того самого друга, который, как говорит очень удивительно и красиво Иоанн Златоуст, однажды к Адаму привёл Еву, его жену. Я приобрету того самого друга, который приведёт в мою жизнь очень много важных, замечательных значимых для меня событий, но для этого я должен стать для Него своим.

- Что такое счастье? И можно ли человеку стремиться к нему?

- Счастье - это жизнь. Вне всякого сомнения. Быть счастливым - это значит быть живым. Только без приставки «полу-» - полуживым, полудействующим, полулюбящим, полузаботящимся, полувнимательным, как бы оставляя для себя какую-то часть. В полной степени и в полной мере быть живым. Вне всякого сомнения, к такому счастью стоит стремиться, такого счастья стоит искать в своей жизни, и таким счастьем мы имеем возможность одаривать близких людей. Иоанн Златоуст в одной из своих бесед говорит удивительную вещь, что Господь, создавая людей, создал нас так, что мы не можем не жить друг для друга.

К примеру, сеятель. Он же никогда не сеет только для себя и своей семьи. Он засеивает целое поле, от которого питаются многие. Так поступает всякий человек в своём труде, что-то изготавливает, что-то делает. Заботливая хозяйка дома, зная, что в доме живут трое, всегда приготовит на четверых, потому что вдруг кто-то зайдёт или даже просто попросит добавки. Наша природа такова, что мы всегда зависим друг от друга, от трудов друг друга, и всегда делаем друг для друга. И когда мы перестаём это понимать, когда начинаем жить по принципу «построю себе хранилище ещё больше, чтобы больше туда собрать и сказать себе: ешь, пей, веселись, на долгие годы у тебя сложено», тогда мы перестаём быть счастливыми, тогда мы не можем сделать счастливыми никого другого. А как только мы исполняем свои обычные призвания, живём своей обычной жизнью, с вниманием и трепетом относясь к тем, кто находится рядом с нами, это и есть настоящее счастье.

- Как не бояться за себя?

- Да, наверное, этим вопросом нередко задавались и апостолы, которые за своей спиной нередко оставляли дома, восторженные крики людей, когда Христос вновь и вновь уводил их из города и вёл в другой город. И тогда Он говорил одни и те же слова: «Не бойтесь. Я с вами во все дни до скончания жизни». Не бояться можно только одним способом - верить. Никакое убеждение, никакие высокие заборы, никакие тугие кошельки, никакие плотные двери сейфов, никакие дома или другая недвижимость, ничто не может сделать меня человеком смелым. Ничто не может сделать меня человеком в полной степени защищённым, обеспеченным и счастливым. Лишь только твёрдая вера, что в руках Божиих и моя жизнь, что Господь никогда не оставит. Вера, твёрдая делами, состоящая из дел, может быть гарантией счастья.

- У апостола Павла, есть такие слова, что мы должны вырасти в меру возраста Христова, то есть, как бы стать взрослыми. Что значит «стать взрослыми»?

- Наверное, научиться на своём жизненном кресте произносить самые трагичные слова: «Оставь, Господи, ибо не ведают, что творят». Уметь даже в самые жесточайшие моменты своей жизни не для себя жить, а для других, прощать врагов, молиться за тех, кто обижает, заботиться о тех, кто предан. Даже и на кресте Господь по-человечески позаботился о своей матери. И там же, на кресте, молился о тех, кто воздвиг Ему это страшное орудие смерти. Вот, наверное, это и есть мера того самого возраста, когда независимо от самых тяжёлых обстоятельств нашей жизни, человек продолжает верить, твёрдо верить, без всякого колебания.