Плановый потоп

Эпизод 1-й

Когда весенняя вода захлестнула городские отстойники, туда ринулась рыба. Много рыбы. Эти молчаливые речные обитатели не понимают, что есть места, которые посещать не принято. Людям. Для них отстойники — это корм...

Добрая половина мужского населения города Алатыря оставила привычные занятия (они разные, но в большинстве своем сопряжены с релаксирующим действием спиртного) и устремилась к воде, вооружившись хитроумными снастями, состоящими из оглобли и привешенной к ней сетке, растянутой металлическими штырями. В некоторых регионах это приспособление обозвали «телевизором», здесь же, в Алатыре, даже с именем не все тек просто. Один из пожилых ловцов, выливая воду из высоченного болотного сапога, снисходительно мне пояснил, что снасть эта меняет свои имена в зависимости от состояния миссии. Если рыба ловится, он зовет свой прибор «люлькой», «кормилицей». Если нет — другими выражениями, имеющими в своем составе матерные корни.

Поскольку сегодня снасть трудилась исправно, они считалась «люлькой». Довольный ее обладатель широким жестом вытащил из кармана засаленной телогрейки горсть рыбешек и пытался их переложить в мой карман. Я мягко отказался. И, кажется, смог скрыть выражение отвращения. С другой стороны, рыба-то еще не отъелась: она только собиралась...

Вместе с тем, рыбацкую идиллию то и дело нарушал вид лодок, груженных людьми. К подтопленным домам глаз давно притерся. Выражение лиц лодочных пассажиров было сосредоточенно и спокойно. Очередной день городского района Подгорье угасал...

Паводка ждали. О нем еще загодя предупреждала телеграмма из Центра, предвещающая превышение среднего многолетнего уровня на 0,5 — 1 метра. Стремительно, буквально за ночь поднявшаяся на обещанный уровень, вода врасплох застала лишь несколько цыганский семей, но эта народность по природе свой легкомысленна и неспособна к длительным переживаниям по поводу подмоченных перин и подушек.

Несчастья, которые мы переносим в жизни (не то, что в кино!), слишком прозаичны. Если из паводка вычеркнуть апрельское солнышко, пасхальное настроение, искреннюю радость детей чему-то новому, неизведанному, — может, и получится мрачная картина. Но если все перечисленное присутствует — куда денешься? Я сам несколько раз сталкивался с ситуацией, когда на морском пляже тонули люди, и отдыхающие совершенно не понимали, что происходит: настрой другой.

Эпизод 2-й

Телевизионная дива с невыспавшимся лицом селедочным голосом вещала, что по всей России с паводковой обстановкой нормально.

А в администрации города Алатыря с раннего утра кипела работа. Только что закончилось второе на сегодня совещание и чиновники с озабоченными лицами задвигались по коридору. Узнав, что скоро грядет третье совещание, я попытался поймать хотя бы одного. Все-таки, ждать третий час мне было не в удовольствие.

Я с решительностью толкнул наугад дверь с надписью «Посторонним вход запрещен» и... поплыл в клубах табачного дыма. Вскоре я начал различать людей. Удачи все-таки в жизни бывают, и я попал как раз туда, куда надо: в Отдел гражданской обороны и чрезвычайных ситуаций. Вместе с клубами дыма постепенно рассеялись и люди, в результате чего я остался наедине с начальником отдела Евгением Панфиловым.

— Да, сейчас только ушли жители Алатыря, — Евгений  Сергеевич прикурил очередную сигарету, — разное тут у нас: кому козу надо эвакуировать, у кого воды нет, или продуктов. Помогаем...

В районе города в единый поток соединяются три реки: Сура, Алатырка и Бездна, что частенько по весне приводит к широкому разливу. Рассчитан средний многолетний уровень подъема воды — 6 метров 85 сантиметров; на сегодняшний день он уже превышен и составляет 7.40. Хотя вода и продолжает прибывать, до рекорда в 9 метров, имевшего место в 1926 году, еще далековато. В данный момент подтоплены поселок Зеленый, районы Подгорье и Ямская. Под воду ушли два моста, в результате чего многие люди оказались оторванными от Большой земли.

— И по нашим расчетам под водой оказалось около четырех с половиной квадратных километров города.

— А домов сколько: не считали?

— Вообще-то, нет... Так-то, за сотню — есть.

— Ну, а количество людей?

— Пострадавших у нас пока (тьфу-тьфу!) нет. А так, в зоне подтопления оказывается около трех тысяч человек. Дело в том, что эти жители заранее готовы, скотину, транспорт на подмостья поднимают. Хоть, кое-где вода накрыла пол, не паникуют. Народ у нас тренированный. Но не всегда сознательный: сейчас в том же Подгорье строить запрещено, а в предыдущие годы строили. Без разрешения. Вот теперь и страдают.

— А чем помогаете тем, кто в воде?

— Начиная от медицины (у нас медпункты работают) и кончая продуктами и перевозом. У нас лодки дежурят. А в районе электромеханического завода у нас милицейский пост: предохраняют от мародерства. С населением контакт у нас налажен, а жалоб больше по дачам, которых сейчас под водой несколько сотен...

В кабинет заскочил пожилой мужчина. Пока я «убивал время», ожидая появления на белый свет начальства, уже с ним познакомился. Георгий Петрович Громилов — основатель и хранитель уникального дендропарка, лежащего на правом берегу Суры. Сейчас деревья под водой и Громилов дни и ночи проводит в администрации: душа по детищу своему болит...

Панфилов бросил затравленный взгляд на посетителя, и, подумав, изрек:

— А, бог с ним, с очередным совещанием: давайте посмотрим, что на разливе творится. Хоть вчера, весь день там провел, для вас — покажу... Только недолго!

Эпизод 3-й

Поселок Зеленый едва виден на горизонте. Дорога коварно ныряет в реку, и с трудом верится, что под мутной водяной толщей скрывается вполне приличный мост. У берега толпятся помятого вида мужики, по видимости, начавшие похмеляться еще со вчерашнего вечера. Для чего они стоят — неясно. Вскоре подходит моторная лодка с пассажирами, ее водитель уважительно здоровается с Панфиловым и мы загружаемся. Перекрикивая шум мотора, наш проводник, представившийся Юрой (по счастью, трезвый), рассказывает, что он нанят аккурат для того, чтобы заниматься переправой из Зеленого в город, лодка его личная, а вот бензином снабжает администрация.

Через несколько минут мы плывем по затопленной улице. Ощущение, в общем-то, радостное: воображение рисует картины Венеции (в жизни ее не видел, а вот в снах...). Прошу приблизиться к одному из домов. В окошке показывается искореженное лицо пожилой женщины и сквозь моторный рев до нас доносится... брань. Что то типа: «Сволочи... Делать нечего... Смешно... На...» Глушим мотор и подплываем ближе. Женщина исчезает за занавеской. Юра (он местный) рассказывает, что эта женщина всегда была такой и с ней особенно не наговоришься. На другой улице замечаем мужчину в болотных сапогах, толкающего перед собой бревно. В доме, который невдалеке, распахивается дверь и в проеме появляется дородная старуха, держащая в руках курицу. Живую. Подплываем к ней.

Зоя Ивановна Чирянкова (так ее зовут) более разговорчива и при виде фотоаппарата обранивает:

— Спасибо, хоть вы про нас не забыли. Снимайте...

И даже приглашает к себе домой. Подняв крышку погреба, женщина демонстрирует, что от пола до воды остается всего два сантиметра. Все, что было в погребе — консервы, картошка, соленья — естественно, затоплено. В доме все, что может намокнуть, поднято наверх. Настроение у 74-летней Зои Ивановны хоть и не оптимистичное, но и не упадочное:

— Мы здесь с 46-го года живем, а потоп такой редко бывал. Последний — двадцать два года назад. А до того — чуть ли не каждый год заливало. И жили... Раньше легче было, потому что муж мой, Иван Иванович был жив. Меня при нем всегда вакуировали, когда сильна вода. Дедушка в длинных сапогах, а я в коротких. На лодку затаскивает — и в город уводит. Четвертый год его нету...

— И теперь никто не помогает?

— Почему? Дочка продукты носит. Ее только и жду. И водички принесет. И дров натаскает. Внучек, Сережа, видишь, дрова переносит на сухое.

— А есть такие из пожилых, которым помочь некому?

— Ну, таких нет. Мы-то живем — вроде как привыкли. Курочек на чердак помогала мне соседка вакуировать: так с взаимопомощью и живем. Хоть и душа болит...

— Мародеры не надоедают?

— Нет, никогда этого не было. Один раз только, в нынешнюю осень, из бани котел вытащили и дно алюминиевое от лодки отодрали. Но это не в большую воду, а так.

Попрощались тепло. На другом конце поселка из окна оглядывала водные просторы другая женщина, помоложе. Юра сам направил к ней свою лодку, пояснив, что это его мама. Она представилась:

— Клавдия Митрофанова, председатель уличного комитета №74.

— И много у вас в Зеленом таких комитетов?

— Один пока.

— О, значит, вы — что-то типа старосты поселка? Или мэр.

— Да, — с достоинством ответила Клавдия Ивановна. Далее мы узнали, что в поселке около пятидесяти дворов и население Зеленого составляет 76 человек. Как представителя маленькой, но власти, ее включили в городскую паводковую комиссию, в работе которой она, к сожалению, ни разу не участвовала. Надо беречь добро. В сильном подъеме воды в некоторой степени виноват город Пенза, расположенный на Суре выше по течению: спустили из водохранилища воду.

— Ожидали такую большую воду?

— Мы никогда не ожидаем. Но всегда готовимся. Запасаем продукты, дрова, воду (во все кастрюли заливаем!). Ко всему готовы, так что нас «голенькими» не возьмешь. Но что-то в нынешнем году все прет и прет...

— А последствий каких ждете?

— Если вода остановится, она дня три постоит — и на спад. А недели через две урон считать будем. Заборы, сараи, парники, тротуары — их, конечно, снесет. А вот огород никуда не денется. Даже илу нанесет — все лучше будет. А летом все восстанавливать будем. Страховку нам выплачивают: не пожалели триста рублей — теперь что-то компенсируют.

— Много?

— Знаете, я жду, что вообще все благополучно будет. Чего еще говорить?

— Судя по вашим словам, вы привыкли жить в зоне подтопления.

— Мы бы рады, конечно, в благоустроенную квартиру, но... никто нам ее не припас. Я была десятой в семье, мы ссуду брали, здесь домик построили — и счастливы были. Хоть здесь...

Пока Юра заводил мотор, я подумал: черт возьми, если бы в Европе такое случилось, все телеканалы протрубили бы о потопе! А здесь — тишь да гладь. Нет суеты, армии мешающих друг другу начальников, истерии... Все та же жизнь, только воды побольше. Когда улыбающееся в окне лицо председателя уличного комитета №74 стало неразличимо, глянул наверх, в весеннюю голубизну. Оттуда вдруг стали падать крупные капли дождя — бывает такое, когда дождь идет с чистого неба.

— И все-таки странный мы народ. Такой точно ничем не возьмешь, — произнес я, кажется, вслух. Соседи по лодки понимающе улыбнулись.

На следующий день вода поднялась еще на четыре сантиметра.