Вечер памяти М.М. Дунаева: свидетельство о подлинной христианской жизни

Профессор Московской духовной академии протоиерей Владислав Цыпин познакомился с Михаилом Михайловичем во время вступительных экзаменов на филологический факультет МГУ, и с тех пор они общались постоянно. Потом – стали вместе преподавать в Московской духовной академии, и, как заметил отец Владислав, это была не совсем привычная ситуация: он работал рядом со многими старыми знакомыми, но при этом чаще всего исчезала простота отношений. «Только с ним мы остались на “ты”», – подчеркнул батюшка.

В студенческие годы Михаил Михайлович не был сознательно верующим человеком: он шёл к Православию постепенно, к этому подталкивали и разговоры с друзьями, и, конечно же, русская литература, которой он отдал всю жизнь. Из писателей-классиков в молодости Дунаев больше всего любил Чехова, а потом – Шмелёва, о котором написал кандидатскую диссертацию. Эти два автора повлияли не только на научные работы Михаила Михайловича, но и в большой степени на него самого.

Уже в 80-х годах Дунаев стал публиковать литературоведческие работы. По воспоминаниям отца Владислава, особенный резонанс вызвала тогда статья о рок-музыке в журнале «Москва», где автор высказался с предельной категоричностью. Его и впоследствии часто обвиняли в ригоризме, чрезмерной строгости оценок – но Михаил Михайлович никогда от собственных слов не отказывался и всегда открыто защищал свою позицию, что вызывало только уважение.

Заведующий кафедрой филологии МДА профессор Владимир Михайлович Кириллин начал рассказ с шутливого замечания: «Так случилось, что стал начальником Михаила Михайловича, хотя, конечно, никакой я не начальник». Дунаев много лет читал в МДА курс церковной археологии, а затем – и разработанный им самим предмет «Христианство и русская литература», который после смерти учёного признали авторским. Академия долго билась над тем, чтобы найти специалиста, способного на таком же уровне говорить со студентами о литературе, но пока такого человека нет. «С уходом Михаила Михайловича не нашлось ему замены», - отметил Кириллин.

Другой участник встречи – телеведущий, автор программы «Кто мы?» Феликс Вельевич Разумовский – впервые увидел имя «Михаил Дунаев» ровно тридцать лет назад. Тогда в издательстве «Искусство» его попросили написать рецензию на рукопись никому не известного автора, и Разумовский, не задумываясь, с плеча раскритиковал предложенный текст. Эта «стычка», как бывает часто, вылилась в многолетнюю искреннюю дружбу и плодотворное сотрудничество – в том числе и на телевидении, где профессор Дунаев любил и умел работать.

Одна из историй, запомнившихся Разумовскому, такова. Однажды – ещё в советские годы – в деревню, где они жили по соседству, приехал молодой священник Владислав Цыпин. Он освятил дом Дунаева, а потом друзья собрались приготовить обед и поняли, что продовольствие закончилось. Пришлось идти в сельмаг, располагавшийся за несколько километров, в соседней деревне.

К магазину только что подъехала машина с продуктами, и у двери, как всегда, стояла огромная очередь: на всех привезённого явно не хватало. Магазинное начальство увидело подошедших друзей и предложило простую сделку: разгружаете машину, а взамен пустим без очереди.

Когда продукты перенесли в магазин, оказалось, что машина привезла пятьдесят ящиков водки, несколько мешков хлеба, ящик мороженой рыбы и ящик повидла. Ничего больше в магазине не было, и, видимо, никогда не бывало, да и это люди расхватывали за минуты. Получив «в награду» бутылку водки, друзья пошли домой, и по дороге Михаил Михайлович не сдержал чувств, пытаясь хоть как-то понять эту горькую и абсурдную ситуацию.

«Он был удивительно русским человеком, при этом очень реалистическим», – вспоминал Разумовский. В годы перестройки Дунаев – талантливый публицист, автор глубоких статей – не был принят ни в одном из литературных лагерей. Как не была принята его работа о русском самосознании, отвергнутая и либеральным «Новым миром», и патриотическим «Нашим современником» (в последнем случае – из-за ссылки на академика Д.С. Лихачёва: «Это не наш человек», – объяснили Дунаеву в редакции).

Не прижился он тогда и на телевидении, куда его привёл прославленный критик Владимир Лакшин. В начале 80-х Михаил Михайлович стал вести передачу на учебной программе, но после нескольких выпусков его сняли с эфира: уж больно не соответствовал Дунаев тогдашней советской конъюнктуре. И что тогда, что в девяностые годы, что перед самой смертью он оставался самим собой – человеком с русским самосознанием, и притом очень бескомпромиссным.

Михаил Михайлович не терпел никакой пошлости, никакой безвкусицы ни в чём – ни в отношении к языку, ни в выборе танцевальной музыки. Он жил погружённым в ту русскую культуру, которую призывал любить и о которой писал в каждой своей работе.

О других чертах Михаила Михайловича говорила поэтесса Олеся Николаева, отмечавшая большую скромность, даже аскетичность покойного: Михаил Михайлович почти в буквальном смысле не имел двух одежд. (Как тут же заметил ведущий вечера – настоятель Татианинского храма протоиерей Максим Козлов – единственным достоинством последней квартиры профессора Дунаева было то, что она находилась рядом с дорогой из Москвы в Сергиев Посад. Во всём остальном это жилище было очень скромным, даже неудобным.) Так же прост он был в общении: в Михаиле Михайловиче не было никакой тени озлобленности, никакого злопамятства. С ним можно было по многим вопросам не соглашаться и спорить, при этом оставаясь в прекрасных личных отношениях. «Михаил Михайлович никогда не переносил борьбу за взгляды на личное отношение к человеку», – поддержал слова Олеси Александровны отец Максим.

А клирик Татианинского храма, руководитель Пресс-службы Московской Патриархии священник Владимир Вигилянский вспомнил, что Дунаев при нём трижды проповедовал в храме. Один раз отец Владимир попросту просил профессора сказать проповедь вместо него, на что Дунаев безропотно согласился – и просьбу выполнил блестяще. Вообще Михаил Михайлович познакомился с семьёй отца Владимира уже в то время, когда, по словам батюшки, «новые друзья обычно не появляются», но, несмотря на это, он стал их другом, и теперь «отсутствие его физически ощутимо».

Директор издательства «Христианская литература», главный редактор «Православной беседы» Валентин Владимирович Лебедев заметил, что никто из говоривших не упомянул о деловых качествах Михаила Михайловича и его прекрасной эрудиции: «Он знал больше, чем какая-либо компьютерная программа». Михаил Михайлович сотрудничал с журналом с 1991 г. и всегда проявлял себя как прекрасный организатор, находивший деньги на самые разные проекты, а часто – жертвовавший собственные сбережения. Он был не только деятельным членом редколлегии «Православной беседы», но и её активным распространителем. 

(Как вспомнил профессор МДА Алексей Константинович Светозарский, часто во время собраний в профессорской Дунаев подходил к нему и заговорщическим тоном предлагал новый номер журнала: «Никому больше!». Стоило оглянуться, и оказывалось, что почти у каждого этот экземпляр выглядывает из сумки).


Это – конечно, лишь часть того, что прозвучало на вечере. В заключение встречи всех выступавших поблагодарила вдова профессора Дунаева, и был показан фильм Михаила Михайловича «Духовный мир Пушкина» о последних днях жизни поэта, а затем – фрагмент видеозаписи отпевания, состоявшегося в Татианинском храме почти два месяца назад.

Вся встреча прошла в очень тёплой и дружеской атмосфере; как отметил один из её участников, это было живое, исключительное свидетельство о христианской жизни.