Люди в России

- Мне всегда было в России  трудно общаться с новыми людьми. Почти всегда поначалу надо преодолевать какую-то стену холода, отчуждения. Но, как правило, потом это препятствие исчезает. Это особенно заметно в кругу наших российских родственников. Когда мы встречаемся, поначалу все держатся друг от друга на отдалении, потом 2-3 часа общения, застолья, чая-вина, начинают нормально общаться, обниматься и целоваться. Но меня всегда страшили эти первые 2-3 часа, вспоминаю о них с тревогой...

- Но осадочек остается...

- Да, именно что! Потом, еще есть проблема у нас в Зарубежье : мы привыкли говорить о царской России , как о единственной, которая может для нас существовать. Конечно, эта Россия была мифом. Но когда мы были детьми, мы воспринимали этот миф как реальность. Наши бабушки всегда говорили: «Зачем учить английский язык? Мы сидим на чемоданах: вот-вот вернемся в Россию». Они помнили только лучшее.

Когда я поступил в Университет, произошел настоящий кризис, связанный с Верой. Нас всегда так учили, что Православие, Вера были связаны прежде всего с царской Россией. В какой-то момент мне пришлось бороться с собственной уверенностью в том, что Православие так тесно связано с царизмом, что одно невозможно без другого. Учась в Университете, сначала я считал, что американцы просто не знают, как надо правильно смотреть на русскую историю. Но постепенно, много читая и размышляя на эту тему, я понял, что Православие больше, чем царская Россия, чем какой-либо государственный строй вообще. Хотя, я до сих пор уверен, что монархия - это наилучший строй для православного человека. Но царская Россия не была идеалом, не была примером симфонии Церкви и государства.

- Ты считаешь, она вообще возможна?

- Думаю, можно стремиться осуществить этот идеал.

В этом году мы всей семьей ездили на торжества в память царственных страстотерпцев в Екатеринбург (мы с сестрой названы в честь мучеников Николая и Александры). Нас поселили на подворье Ново-Тихвинского монастыря - надо сказать - идеально обустроенном.

- Что ты имеешь в виду? С точки зрения комфорта?

- Да, я считаю, это важно. Особенно для монастыря. Хотя иногда полезно, чтоб было трудно...
Кроме праздничных богослужений, нам довелось побывать на встречах, где выступали различные исследователи истории царской семьи. Мне было очень интересно их послушать, я убедился, что взгляд их достаточно объективен. То, как говорили о царе Николае как о политике, правителе, человеке, лишено советской пропаганды.

- Лишено мифов?

- Да, именно. Я заметил вот еще что... вот я говорил, что меня пугает Россия. Должен заметить, что это не относится к Православной России, к людям, которые внутри Церкви. Меня пугает все то, что находится «вне». Это просто какой-то ужас!

- Что ты имеешь в виду?

- Почитай Достоевского: по-моему, он уже все описал... Глядя на русских женщин, часто прихожу в ужас от того, как они одеваются.

- Нескромно?

- Да. Я знаю, что русские души не могут быть некрасивыми. Но трудно мне различить эту душевную красоту в женщине, которая вызывающе одета. Но хотя, быть может, это мое американское воспитание, потому что там не принято так одеваться... все стараются выглядеть интеллигентно.

- Это как?

- Скромно, красиво, опрятно, нарядно и так, чтоб ничего ниоткуда не выпадало. Я против того, что женщины ходили коротких юбках и джинсах, особенно в Церковь - ведь так нельзя, чтоб все было видно!

- Ники, ну разве это важно, в чем пришли? Главное, что пришли. Люди часто очень быстро перенимают приемы внешнего благочестия, наряжаются в нужной длины юбки, а внутри остаются «нецерковными», считая, впрочем, что с ними все нормально, т.к. они успешно слились с общей «церковной толпой». Что хорошего в успешной мимикрии?

- Ну, слушай, что делают все дети? Сначала они подражают, играют в то, что потом для них наполняется смыслом. Поэтому, я считаю, что даже в начальном подражании и старании соответствовать, хотя бы и в одежде, есть смысл. Это нормальный этап духовного взросления.

В России есть два мира: «Православный» и «все остальное». В этот раз я впервые много общаюсь с русскими православными умными и душевными людьми, очень естественными. Правда, ну ведь это так важно быть естественным. Даже вот с этими подмосковными комарами надоедливыми... надо быть естественным!

Памятник Достоевскому

- Какое у тебя образование?

- Я получил степень бакалавра по русской литературе и культуре. Диплом писал по Достоевскому, я очень его люблю.

- Какое произведение  Достоевского для себя можешь назвать главным?

- «Братья Карамазовы».

- Кто из братьев тебе ближе всего?

- Ну, так нельзя сказать. Каждый мне чем-то дорог. У Ивана очень «хороший мозг», много правильных мыслей, он очень умный человек. Из-за этого, собственно, он и пал.

- Но если б мысли были бы правильными, он бы не пал...

- Думаю, ему не хватало чувства. Человек должен не только думать, но и чувствовать.

- А как насчет его самоуверенности в оценках? Разве это не страшно когда человек не сомневается в правильности своих суждений?

- Да, безусловно, это большое искушение для умных, думающих людей. Мне нравится, что мысль его стремительна: Иван очень быстро думает, если можно так сказать. Бывает так, что у меня тоже получается быстро думать, поэтому, наверное, Иван мне близок... (смеется). Смотри, Иван действительно много думает, но о чем? Его мучают вопросы правды, страдания - вечные вопросы. Меня они тоже мучают. Алешу, если честно, я так до конца и не понял. Достоевский, кстати, опасался за этого героя... Он считал, что Алеша Карамазов, монашествующий в миру, должен стать символом возвращения безбожного народа в Церковь. А вот Митю я очень люблю.

- Да? А не вызывает отторжения его безудержный нрав?

- Ну, он сладострастник, таких много, их можно понять. Самое главное, что он начал внутреннюю борьбу. Вот это его видЕние: плачущее «дите» на руках, которое он должен взять себе. Митя должен пострадать невинно, как Христос. Как он может изменить свою жизнь? Для этого надо побороть страсть, и он собирается жениться на Грушеньке. Неслучайно Достоевский именно ему дает будущее, дает возможность возрождения.

- А женские образы?

- Здесь сложно... Соня в «Преступлении и наказании» - хотя, наверное, это типичный образ святой проститутки. Прости, но о чем мы говорим?

- О литературе. Ты ж пойми, человек вроде тебя, православный русский американец - все равно, что  инопланетянин. Говорить хочется обо всем. Все интересно... Вот ты так любишь литературу - а ты сам думал о том, чтобы что-то написать?

- Я пишу, но больше для себя.

- Никому не даешь смотреть?

- Ну... только вот начинаю это делать. Сказка, былина - мои любимые жанры. Очень люблю акварели Билибина, картины Нестерова и Васнецова.

- О! а какая у тебя любимая сказка?

- Любимая сказка? Та, которую я сейчас пишу. Шутка! Могу сказать, что мне нравится былинный сюжет о битве на Куликовом поле.

- А из духовной литературы?

- Исаак Сирин - очень люблю. Он - настоящий поэт.

Загадочная русская душа

- Чего ты боишься?

- Кроме комаров? Я боюсь, что я не буду счастлив в семейной жизни.

- ???

- Все сложно.

- Ну, знаешь, это как в том анекдоте: «с таким настроением ты слона не продашь».

- Глядя на моих родителей, люди недоумевают: как возможно такое счастье в семье? Православные понимают, что семья - подвиг. Мысли о семье связаны с мыслями о России. Думаю, как найти правильную русскую девушку.

- Ты молишься об этом?

- Конечно, это самое главное. Мы все молимся. Мама моя всегда говорит: «Я за тебя молюсь, чтоб ты нашел хорошую жену!» Но, знаешь, муж должен быть главой семьи, я боюсь, что я недостаточно властный. Так что мне нужно правильную вторую половину.

- Как-то ты грустно об этом говоришь...

- Плохой опыт...(смеется)

- Я тебе желаю найти правильную жену!

- Да, но вопрос твой «чего я боюсь?»... если честно, то не знаю, как на него ответить. Не думал об этом. Может быть, кто-то скажет, что он боится конца мира. Но мне кажется, что в настоящем слишком много проблем, которые надо решать. Зачем думать о будущем, тем более таком. Как Господь решит - так и будет.

- О чем ты мечтаешь? Что для тебя счастье?

- Счастье - это когда настроение хорошее... Ну, если серьезно, то я бы хотел работать, отдавая свою жизнь Богу. Но это не значит обязательно стать священником...

- А ты размышлял об этом? Мог бы ты действительно им стать?

- Да, думаю, это возможно, наверное, это сбудется. С папиной стороны очень много поколений мужчин были священниками. Есть какая-то космическая сила, заставляющая всех мужчин Котар быть священниками (смеется). Я, честно говоря, не собирался никогда, но хотел бы. Для этого я должен научиться слушаться Воли Божьей, работать, не уставать в этом делании.

- Что ты имеешь в виду? Никогда не роптать?

- Нет, я имею в виду физическую и эмоциональную усталость.

- Но это же невозможно, ты ведь обычный человек, все устают.

- Мне бы хотелось, чтоб я не уставал делать хорошее. Но самое главное, конечно, чтоб настроение было хорошее. А это очень трудно для меня.

- По тебе как-то незаметно.

- Это потому, что я здесь всего неделю. Мне трудно, когда изо дня в день надо делать одно и то же, с одними и теми же людьми. Нужно разнообразие, чтобы каждый день что-то новое происходило.

- Тебе нужно журналистом работать. Каждый день новые люди, бесконечные встречи, знакомства.

- Ха-ха, да, точно, или священником. Или тем и другим одновременно (смеется). Ну, если говорить честно, часто падаю духом. Я бегу, прыгаю по жизни, не в этом дело. Я второй раз в России в этом году. В общем, если говорить о мечте, то я хотел бы достичь цельности.

- В некотором смысле опасно к чему-то стремиться... думать, что вот-вот что-то произойдет: появится семья, карьера, цельность и гармония - и вот тогда я уж заживу. Жизнь превращается в ожидание жизни.

- Да, в отношении работы это именно так. В прошлом году я очень много работал: преподавал в православной гимназии, горел своей работой, был поглощен ею. У меня вообще было все: дом, семья, мы очень близки с родителями, моя мама очень вкусно готовит, каждый день - уроки, работа с детьми, учеба на заочном отделении в семинарии, мужской хор (я управляю небольшим любительским хором - 16 ребят, мы собираемся на спевки каждую неделю). Но иногда доходило до того, что мне не хотелось идти работать. И одновременно ненавидел себя за то, что не хочу, ведь сидеть дома еще хуже... В этом году я решил сделать небольшую передышку и поехать искать Россию - еду на Валаам в ноябре. Кроме того поеду в Румынию, затем на Аляску. Затем буду работать с детьми в приюте в Мексике. Еще хочу походить пешком по Англии...

- А разве вот это не русская тяга к крайностям?

- Да, я русский человек, который должен найти свой путь. Я люблю работать, я хочу видеть мир.

- Что ты еще любишь?

- Я люблю мед, баскетбол, Англию... (смеется). Я люблю много читать, мне это позволяет по-новому увидеть мир. Люблю петь. Дирижировать. Люблю писать, но боюсь это делать

- ???

- Боюсь, что напишу какую-то дрянь. Не то, что другие назовут дрянью, а то, что мне самому не понравится. Хотелось, чтобы то, что я пишу, меня самого меняло, мое мировоззрение. Может быть, это невозможно, но мне бы этого хотелось. Мой любимый Толкин говорил, что каждый писатель пишет как бы не от себя, что человек - всего лишь перо, писатель - сам Бог. Мне бы этого хотелось.

Еще я люблю тишину и березки... Очень люблю.