Человеческое, слишком человеческое
Юлиана Годик: А что плохого в том, чтобы действительно любить друг друга? Любовь возводится здесь, между прочим, в самую главную ценность.
Даниил Сидоров: Как-то все это убого. Это голливудская эстетика. Это попсовость, обесценивание человеческих переживаний. Католик идет к другому священнику и ему все рассказывает, а тот при этом дымит сигарой.
Ю. Г.: Нет, конфликт именно в этом эпизоде, очень правильно выбранном, указывается, и мне кажется, что конфликт там хорошо выписан. Может, стоило бы его развернуть. Он раскрывает человеческую сторону священства. Он говорит: мы с тобой священники, но мы с тобой - живые люди. И то, что с тобой произошло, нужно не то что принять и сказать: ну ладно, чего там, бывает, - это действительно жизнь, и она на нашем с тобой пути случается и такая. Я влюблялся каждые десять лет. 
Как опытный пес, прости за метафору, я тебе говорю: будь к этому готов. Можно же этим смыслом наполнить, правда? Потому что опытный человек говорит, выражаясь церковным языком, что есть искушения, и их надо претерпевать, и они приходят регулярно, а он очень честно об этом говорит. Мне показалось, что это положительная сторона фильма. Они очень честно говорят о каких-то человеческих вещах...
Д. С.: Согласен.
Ю. Г.: О человеческих слабостях, о человеческих привязанностях, не делая из священнослужителей каких-то полубогов. Они пытаются сказать: ребята, это такие же люди, как и все, и переживают те же самые конфликты, как и мы.
Артем Айрапетов: Здесь, мне кажется, есть такой момент, что они касаются периферийно темы религии, например. Хорошая у него там была проповедь о вере и религии. Но на самом деле они берут и показывают только человеческое. Пусть это хорошее человеческое: когда они детьми дружили, и потом какие у них хорошие человеческие отношения. В принципе, недостаток этого фильма - хотя почему недостаток, это всего лишь фильм - он показывает человеческие отношения с привкусом голливудских, американских отношений. Но все, что касается религии или Бога, у них является периферийным. Они даже не касаются этого как центра их жизни. Ты крутой парень, я крутой парень, мы играем в баскетбол... Поэтому, когда католик говорил, почему он взял на себя целибат, и было видно, что это касалось центра его жизни, он выглядел более глубоким. Потому что то, что он отдал Богу, находится в центре его жизни. А в остальном это периферийно, как вечернее платье, как отношения с конгрегацией...
Ю. Г.: Да, вы заметили, как он отстраненно говорит: это члены моей конгрегации. Это не то что мои братья, это члены моей конгрегации, как мои пациенты. Это моя секта, это моя клиентура.
А. А.: Здесь нет вопроса о Боге.
Человеческая любовь
Ю. Г.: В чем ценность жизни, исходя из этого фильма? Какие ценности в жизни объявляются главенствующими, проповедуются как самое важное для человека? Доверие людям? Собственно, конфликт вокруг чего строится? Это любовь, причем любовь, я бы уточнила, вне зависимости от того, подпадает она под религиозную традицию, к которой ты принадлежишь, или нет. Любовь, то есть твое устремление личное к человеку, превыше всего.
Д. С.: Наверное, это проблема авторов фильма, может быть, они этого не хотели, но так, как я увидел: они всю любовь героев фильма свели в основном к постельным сценам.
Ю. Г.: Нет, мне кажется, там не только это. Может, я наполняю это большим содержанием, чем было на самом деле, но мне кажется, между ними была очень живая связь.
Д. С.: Но там это не прописано.
Света Ярославцева: Когда она с ним разговаривала и ушла с последнего совещания, было понятно, что для нее это главная ценность в жизни. Она могла отказаться от работы. Он просто еще в каких-то сомнениях был, но и для него это в итоге оказалось самым важным.
Ю. Г.: Было ли это настоящее чувство?
А. А.: Это было настоящее человеческое чувство. Там даже сказано, по-моему, в конце - слова, посвященные человеку, Роберту Нортону. 
Это был священник, который верил в людей - там написаны такие слова. В фильме лучшее, что они могли собрать о человеке и вложить в людей - не все, но то, что хорошее нашли, собрано. То есть собран человек сам по себе, вне того, что может быть больше человека. Но человек сам, то, что в нем может быть лучшее, - та же дружба с детства, которая может вернуться через тридцать лет, и они остались близки. Это одна из лучших черт в человеке, но остального нет. А то, что остальное для них периферийно - это тоже что-то значит. То ли это искреннее видение авторами фильма этого аспекта, то ли они просто не придали этому никакого значения. Я имел в виду религиозный аспект - что он присутствует в фильме по сюжету (один - раввин, другой - священник), но акценты - только черно-белые.
Ю. Г.: Но согласитесь ли вы с таким утверждением, что в данном фильме человеком традиция не владеет, нет закона?
С. Я.: Они взяли точки соприкосновения и показали общее. Потому что если бы они углублялись в заведомо религиозную тематику, то любовь для каждого была бы разной. Все это связано с традицией, с организацией богослужения и всего остального.
Ю. Г.: Да, но в итоге умолчали об этих самых важных различиях, о том, что и делает евреев евреями, иудеев иудеями, христиан - христианами, вот эти границы самые важные, на мой взгляд, стерты.
Священник - тоже человек
Ю. Г.: Вы бы пошли к таким священникам? Это вопрос о вере. Вы бы пошли говорить о Боге с такими людьми, если бы вы знали такую их жизнь? Что такое для них возможно.
С. Я.: Нет, вряд ли.
Ольга Ветрова: Но с другой стороны, это обычный человек, который у меня не вызвал благоговения. Он бы не смог правильно оценить, на кого стоило бы равняться в своих поступках. Он священник, и он совершает такой грех. Почему же я тогда...
Ю. Г.: Разве он не может согрешить? Разве он не живой человек?
О. В.: Конечно, это тоже правильно показано, что их не возносят там до образов святых, что это тоже обычные люди.
Ю. Г.: Что должно быть в священнике определяющим? Для вас что самое важное?
О. Б.: Я не знаю, это, наверное, необъяснимо, но когда человек верит, это у него видно в глазах. Как он говорит. Он может не знать всех специальных предписаний, но у него это в сердце.
Ю. Г.: Разве там раввин не от сердца говорит?
О. Б.: Не знаю. Такое ощущение, что тут показано: ребята, религия - это нестрашно, это вполне светская деятельность, при которой можно ходить на дискотеку, любить, встречаться и так далее. Когда идет такой посыл... Когда спрашивают, что такое христианство или что такое Православие, есть соблазн сказать: да ладно, все нормально, можно быть обычным современным человеком... Но тут ты себя ловишь на мысли: так, стоп. Если очень долго идти по пути объяснения религии через светское, можно в этом погрязнуть и очень сильно уйти от того, что есть на самом деле. Надо начинать-то с главного. 
Что такое религия? Это общение с Богом. Кто такой Бог? Какой ты действительно внутри себя, насколько ты очистился? То же самое и в иудаизме. Все говорят: это фарисейство. На самом деле главная цель - очистить свое сердце до того, чтобы ты смог, как апостол Павел пишет, смотреть не как бы через мутное стекло, а смотреть на вещи как они есть. Эта цель есть у обеих религий. Это они, в принципе, правильно сделали, что у христиан и иудеев в принципе возможно одно. Но там не сказано, что такое религия на самом деле. Там это все вполне светское. Потому что такая община у такого священника - где-то это забавно, потому что ты идешь как будто по канату. С одной стороны, мы религиозны, соблюдаем правила, но с другой стороны, я в любой момент могу отсюда выпрыгнуть и сказать: у меня есть знакомый священник, который встречается с девушками, ходит на дискотеки, но он священник. Это круто. Это тоже самое, что «он телезвезда».
Д. С.: Там интересно, что никто не обращает внимания на то, что они дружат между собой. Там люди могут придираться к тому, кто в кого влюблен, но то, что раввин и священник дружат... Они ходят на собрания друг к другу.
Ю. Г.: Да, запросто. Причем следует сказать, что христианам запрещено посещать синагоги, особенно запрещено это делать священникам, и хотя там не показано, молился ли католик на их собраниях, вопрос остается.
Продолжение следует
Вставить в блог
Поддержите нас!
