Кураев как жанр, или Православие без позолоты

«Молодежь и Церковь» - так называлась очередная встреча Православного лектория в Центральном доме журналиста. На лекцию автор этой статьи немного опоздал, и в первые полчаса судорожно пытался понять, не изменил ли оратор тему, и если изменил, то на какую именно.

Отец Андрей Кураев говорил о гностицизме. Не сказать, чтобы тема сама по себе была особенно увлекательной для обычного человека. Но сложный исторический материал излагался в стиле «10 практических приемов в споре с гностиком», и зал слушал со вниманием, интересом и пониманием, то и дело раздавались дружные взрывы смеха. После окончания лекции автор статьи в безуспешных попытках понять связь между гностицизмом и молодежью в Церкви обратился к коллеге-журналисту, с просьбой рассказать, с чего же лекция началась. И выяснилось, что отправным пунктом был Рождественский или Филиппов пост. Желающие проследить, каким образом нить мысли от Рождественского поста дошла до гностицизма и далее, могут обратиться к расшифровке и записи лекции, в сеть ее наверняка выложат, послушайте, не пожалеете. Но вот пытаться повторить этот фокус - собрать неподготовленную аудиторию, чтобы проанализировать перед ней тонкости позднеантичной философской мысли, я никому не советую - вряд ли получится.

Попутно слушатели узнали: почему горячие приезжие парни ведут себя в Москве несколько иначе, чем у себя на родине, чем античные мифы отличаются от их «детского» изложения, какие метафоры были популярны в Византии, а также о том, зачем священники принимают участие в рок-концертах.

Значительная часть лекционного времени была посвящена ответам на вопросы слушателей. Вопросы были самые разные: «Спасутся ли язычники?», «Почему Пояс Богородицы, святыня, которая помогает женщинам зачать ребенка, находится в мужском монастыре, куда вход женщинам запрещен?», «Что сказать приходским бабушкам, которые убеждены, что через электронную карту пенсионера за ними следит Гугл?».

Нельзя не отметить, что порой стиль изложения был «на грани фола», многие реалии жизни, современной и не очень, отец Андрей объяснял на близком нашему времени языке. И из зала поступила записка: «Есть вещи, которые между христианами не должны именоваться. Должно ли христианину в культурной речи избегать плотских аналогий "ниже пояса"?».

Отец Андрей ничуть не растерялся и рассказал о том, что в разных культурах очень разные были представления о приличиях, и что если взять, например, оригинальный текст Библии, то можно увидеть, что многие вещи там просто затушеваны переводчиком, слову «сор» в некоторых случаях соответствует гораздо более эмоционально окрашенное существительное. Лектор рассказал, что в евангельском эпизоде, рассказывающем о том, как саддукеи и фарисеи спрашивали Спасителя про жену, которая была замужем за несколькими братьями, чьей она женой будет после воскресенья мертвых, есть фраза: «Фарисеи, услышав, что Он привел саддукеев в молчание». Если переводить то, что переводчики обозначили «привел в молчание» дословно, то ближе всего по смыслу будет что-то вроде «заткнул» или «уел».

Вопросы не иссякали долго - бумажки все прибывали и прибывали из зала на стол лектора, и было их значительно больше, чем на любом другом подобном мероприятии.  Потому что вопросы интереснее всего задавать тому, кто любит и умеет на них отвечать - например, миссионеру и полемисту.

Ответы на вопросы, которые могли возникнуть после лекции, можно было получить в книгах отца Андрея. Книги продавались тут же, на выходе из зала, под бюстом Ленина, украшающим Домжур с советских времен. В жизни, как и в лекции, господствовала эклектика и смешение стилей.