Митрополит Иларион (Алфеев): Парадокс и тайна Евхаристии

Минут за 20 до начала лекции зал Центрального дома журналиста был набит битком, а люди все приходили и приходили.  По одному, группами, парами. Один мужчина предусмотрительно принес с собой два складных стула. Те, кто не успел занять места, стояли вдоль стен и в дверях.  Кажется, не будет ошибкой сказать, что до конца лекции, до ответа на самый последний вопрос и благодарственной молитвы, не ушел ни один человек.

Начиная лекцию, митрополит Иларион (Алфеев) сказал, что рад видеть в зале молодых православных людей – представителей нового, другого поколения, которые, так же как и все молодые, ищут Истину, но, в отличие от многих, «знают, где искать, и крепко связывают становление своего внутреннего человека с Церковью».

В этом – надежда не только для Церкви, но и для всего нашего общества.

«В наши дни нельзя сказать, что Русская православная Церковь – возрождающаяся Церковь», - отметил владыка.  И молодые люди ищут в ней не столько романтики, свойственной новоначальным, но полнокровной жизни зрелого человека.

Чтобы правильно выстроить систему, иерархию ценностей, в соответствии с которой будет строиться жизнь, человек должен ясно понимать, «что является фундаментом, а что зиждется на нем».

Говоря о церковной жизни и Церкви, митрополит Иларион напомнил, что сердцевина жизни христианина – святая Евхаристия, «живой корень Церкви, из которого она непрестанно возрастает и обновляется».  Евхаристия как главное Таинство кардинально отличает Церковь от любого другого сообщества, потому что привносит в ее жизнь измерение, которого в других сообществах нет.  Во всех других случаях мы имеем дело с передачей опыта от учителя к ученикам, здесь же – пространство и опыт реального Богообщения.

Именно Евхаристия определяет «природу Церкви и делает ее актуальной и жизнеспособной».  Если Церковь будет ясно осознавать свою природу и в соответствии с этим формулировать свою миссию, она действительно будет «малой силой преображать мир».  

Сегодня далеко не для всех христиан Евхаристия является главным моментом в жизни, в том числе и в церковной, хотя изначально она была ядром общины верующих. Задолго до того, как сложилось последование литургии, Церковь жила общими собраниями верующих, вечерями (ужинами), во время которых совершалась святая Евхаристия. Два главных момента этих трапез были совместное действие и Евхаристия, в которой человек причащался Богу. Этот опыт был определяющим в жизни Церкви и уникальным в истории человечества.

«Радость человека, обретшего Бога, не поддается анализу или определению. В нее можно только войти…  Для Церкви Евхаристия была источником и исполнением радости, можно даже сказать, самим Таинством радости», - отметил владыка.

«Истинное православие невозможно без постоянного участия каждого христианина в Евхаристии, однако сегодня, к сожалению, мысль о частом причащении все еще кажется невиданным новшеством», - сказал владыка.

Он напомнил о том, что древние христиане причащались каждый день или несколько раз в неделю, но с течением времени отношение к частоте причащения в разных Поместных Церквах изменилось. В России в Синодальный период была принята даже практика причащения раз в год (как правило, в первую субботу Великого поста) – для подтверждения принадлежности к православию.  Это было уже иное отношение к Таинству. Тогда же возникло представление о необходимости днях особого поста перед причащением, в которые «человек должен был собрать себя, разобранного за весь прошедших год, когда он не принимал Христовы Тайны».

Для одних Евхаристия превратилась в формальность, в среде других утвердилось мнение о том, что человек недостоин причащаться часто. Поэтому тех, кто желал подходить к Чаше чаще, могли заподозрить  в ереси или прелести.  Так произошло, например, с будущим святителем Игнатием (Брянчаниновым), который, будучи студентом, привел в недоумение своего духовника, сказав о желании причащаться каждое воскресенье.

На Поместном соборе Русской Православной Церкви 1917-1918 годов было рекомендовано возвратиться к раннехристианской практике причащения в каждый воскресный день.  Митрополит Иларион (Алфеев) напомнил также о том, что отцы Церкви и церковные писатели много писали о необходимости частого причащения. Не стоит забывать, что в раннехристианскую эпоху человек, который без уважительной причины долго не причащался, мог быть отлучен от Церкви.

«Конечно, надо осознавать тот факт, что мы заведомо недостойны и никогда не сможем быть достойны Таинства Причастия. Вместе с тем, мы не должны думать, что станем более достойны, если будем причащаться реже или если каким-то образом будем к этому готовиться», - отметил владыка.

Человеческое естество на духовном, душевном и телесном уровне будет всегда неадекватно Таинству Причастия, которое является «даром Божией любви и заботы».  «Поэтому подлинной подготовкой является не проверка своей готовности, а уразумение своей неготовности. Евхаристия и дана нам для того, чтобы причащаясь и соединяясь со Христом, мы становимся более чистыми и достойными Бога. «Понеже Ты хочеши житии во мне, дерзая, приступаю», говорит в одной из молитв ко святому причащению. Насколько этот подход более правилен, чем тот отказ от причастия по причине неготовности, который в свое время восторжествовал в Церкви и сделал большинство литургий Евхаристией без причастников» », - сказал владыка.

Древнееврейская пасхальная вечеря была ужином, в котором участвовали члены одной. В новозаветной вечери вместе со Христом участвовали не родственники его по плоти, но по духу, «та семья, которая потом вырастет в Церковь».

Постепенно по мере роста христианских общин Евхаристия трансформировалась из совместной трапезы, вечери, ужина, общего дела (литургии) в богослужение.

Литургическая молитва призывает нас к одному и тому же, как сказано в анафоре святителя Василия Великого:   "Нас же всех, от единаго Хлеба и Чаши причащающихся, соедини друг ко другу во единаго Духа Святаго причастие".

«Всякое мало-мальски серьезное изучение литургического чина не может не убедить нас в том, что этот чин построен на принципе соотносительности, то есть зависимости друг от друга служений предстоятеля и народа. Е ще точнее эту связь можно определить как сослужение», - сказал владыка.

В древности собрание верующих было первым литургическим актом Евхаристии, ее основой и началом, без которого она невозможно.

«Сегодня стечение молящихся, то есть собрание, перестало восприниматься как первичная форма Евхаристии.  А в Евхаристии перестали видеть и ощущать первичную форму Церкви. Литургическое благочестие стало предельно индивидуалистическим, о чем красноречиво свидетельствует современная практика причащения, подчиненная от начала до конца духовным нуждам отдельных верующих и которую никто – ни духовенство, ни миряне – не воспринимает в духе евхаристической молитвы о соединении всех «во единаго Духа Святаго причастие», - заметил митрополит.

Слово сослужение применяется только к духовенству, а участие мирян воспринимается как пассивное. Даже в школьном богословии при перечислении условий, необходимых для совершения литургии, «упоминается все: от законно рукоположенного  иерея до качества вина, - все, кроме собрания Церкви, не считающегося сегодня условием для литургии».

К сожалению, и сегодня многие верующие воспринимают участие в литургии как подчиненное индивидуальному ритму. Литургия начинается независимо от того, пришли люди или нет, люди же приходят в храм по мере совершения литургии, потому что не воспринимают свое участие в ней как непременное условие ее совершения.

«Собранная в Евхаристии Церковь есть образ и осуществление Тела Христова и только потому верующие смогут причаститься, то есть быть общниками Тела и Крови Христова, что они являют его своим собранием», - напомнил владыка.

Никто и никогда не смог бы причаститься достойно, если бы это не было заповедано Христом и не совершалось в Церкви, в которой  христиане могут «войти в радость Господина своего».

«Чудо церковного собрания заключается не в том, что оно сумма грешных и недостойных людей, составляющих его, а Тело Христово – вот Тайна Церкви. Христос пребывает в своих членах, и потому Церковь не вне нас, не над нами, а мы во Христе и Христос в нас. То есть мы и есть Церковь.  Быть в Церкви – значит быть со Христом, Который открывается нам в Таинстве Евхаристии», - напомнил владыка.

 «Если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни» - в этих словах заключается тайна Богообщения, открытая для каждого члена Церкви.

«И наша встреча со Спасителем – не эпизодическое свидание, а постоянная напряженная жизнь, наполненная весгдашним устремлением, всегдашним желанием утверждать себя в Боге, соединяться с  Ним».

Христос с людьми – не как символ или идея, а как реально присутствующий, и Евхаристия – не символическое действие, воспоминание о Тайной вечери, но сама Тайная вечеря, обновляемая Христом и постоянно продолжающаяся в Церкви с той Пасхальной ночи, когда Христос возлежал за столом с учениками.

И подобно тому, как обычная пища входит в плоть и кровь и преображается в ткани и клетки человеческого организма,  «когда совершается Таинство Евхаристии Господ не незримо, не чисто духовно, а вполне реально входит в нас, становясь частью нашего естества. Мы становимся тем самым Небесным хлебом, который вкусили, то есть частицами Тела Христова».  Человек наполняется животворным присутствием Бога, Божественной энергией, которая  «онтологически воздействует на совесть человека изнутри, подталкивая его совесть к верному выбору».

В каждом человеке живет грех и огромная инерция греха, которая подталкивает к злому выбору, участие же в Евхаристии позволяет человеку более свободно действовать при выборе добра или зла. Поэтому важнейший предмет, который освящается на литургии – не вино и хлеб, а люди. Неслучайно священник произносит в молитве такие слова:  «Ниспосли Духа Твоего Святаго на ны и на предлежащыя дары сия».

«Каждый священнослужитель по-своему переживает этот особый и трепетный момент литургии, когда время как бы останавливается и реальность иного мира входит в нашу повседневную жизнь, когда Святой Дух ощутимым образом касается нашего человеческого естества. Преображая его изнутри», - сказал владыка.

Материальное естество хлеба и вина не изменяется, не меняется и материально естество причащающегося человека, но происходит внутренняя трансформация и Святых Даров, стоящих не Престоле, и людей, стоящих перед Престолом.

Поэтому к Причастию невозможно подготовиться, можно лишь осознавать собственную греховность. При этом сокрушение о грехах не должно быть препятствием к Евхаристии не должно мешать воспринимать ее как радость, ведь Евхаристия – это торжественное благодарение, и основное содержание ее – хвала Богу.

 «В этом парадокс и тайна Евхаристии: к ней нужно приступать одновременно с покаянием радостью. С покаянием от сознания своего недостоинства и радостью от  того, что Господь в Евхаристии очищает, освящает и обоготворяет человека, делает его достойным, невзирая на недостоинство, дает ему незримую благодатную силу. Каждый причастник евхаристической трапезе несет Христа в себе», - напомнил владыка.

В идеале надо было бы причащаться на каждой литургии, но надо трезво оценивать свои возможности.  Не каждый может отдавать Богу всего себя ежедневно, и единый для всех стандарт приписать сложно.

«Но для всех нас важно, чтобы Причастие не превращалось в редкое событие, которое происходит либо по особым случаям, либо только по большим праздникам. Будем ли мы подходить ко святой Чаше несколько раз или один раз в неделю, раз в две недели или раз в месяц – причащение должно быть тем стержнем, вокруг которого выстраивается вся наша жизнь. В конченом итоге мы призваны к тому, чтобы вся наша жизнь стала Евхаристией, непрестанным благодарением Богу  за Его дары, которое должно выражаться не только в словах, но и в делах, во всем нашем образе жизни. И важно помнить, что Евхаристия преображает не только жизнь конкретного христианина. Она преображает всю церковную общину, созидая из отдельных индивидуумов единое Тело Христово… Единство жизни во Христе – самое сильно е и самое глубокое единство, которое только может существовать в человеческом сообществе», -заключил митрополит Иларион.