rss
    Версия для печати

    Иллюзия гражданского согласия

    Однажды, когда я приехал в Питер, протоиерей Александр Степанов пригласил меня в эфир радиостанции «Град Петров» для того, чтобы обсудить «письмо академиков»; маститые российские ученые призывали не допустить введение научного стандарта «теология». В свое время я провел семь лет на теологических факультетах светских университетов в Англии, и мне было сложно понять – а о чем вообще идет речь? Едва ли Бог может быть изучен в лаборатории, однако, если в университете можно изучать античную историю, почему в нем нельзя изучать библейскую историю или историю Церкви?

    Если никто не препятствует изучению Гомера и Данте, почему же библейские тексты или творения Святых Отцов не могут изучаться в светских учебных заведениях? Казалось бы, все это очевидно. Однако, как говорил мне когда-то знакомый архимандрит, «ты имеешь дело не с убеждением, а с позицией». Видимо, так оно и есть; прошло еще несколько лет, и еще одна отрыжка советской эпохи стала предметом обсуждения - будто из-под того же пера, появляется новый документ: представители «музейной культуры» выражают озабоченность судьбой храмов и икон, возвращаемых или возвращенных Церкви.

    Казалось бы - умные, образованные люди, директора музеев. И снова то же ощущение - потери чувства реальности. Разве не очевидно, что в 20-м веке государство в России дискредитировало себя как гарант сохранения церковных ценностей, будучи ответственной за их уничтожение в степени, несравнимо большей, чем за их сохранение? Недоумевать пришлось недолго: в СМИ новая дискуссия - украшать ли первопрестольную столицу врунгелевским профилем «великого вождя» ко Дню Победы?

    Дело, конечно, не в том, что Церковь - хорошо, а «академики» и «музейщики» - плохо. И не в том, что у современной России нет внятной идеи или идеологии - оно, наверное, к лучшему - уж слишком сильна была наша передозировка пропагандой. Беда в том, что мы вообще не знаем, кто мы такие.

    Я много ездил по средней полосе Росиии, и мне кажется, что наша страна вообще не является преемницей России дореволюционной в большей степени, чем современный Египет - культуры фараонов. Государство у нас, формально говоря, светское, в тоже время, православные люди любят говорить о монокофессиональности. Стоит ли? 70 процентов называют себя православными, но любой россиянин, которому посчастливилось быть знакомым с посланиями апостола Павла лучше, чем с творениями Дарьи Донцовой, знает - можно называть себя хоть гуманоидом, но принадлежность к Церкви есть вопрос принадлежности к евхаристическому собранию, а не вопрос самоидентификации.

    Вы приехали в Москву? Хотите поразмышлять о судьбах России на могиле Деникина? Пожалуйста, вам до метро «Шаболовская», далее 10 минут пешком. Хотите поклониться нетленному Ильичу? Вам до «Театральной». Музыка гимна нашей страны - советская, но мы не совки, вы не подумайте - ведь на нашем гербе - византийский двухглавый орел. Есть у нас и «гробницы пророкам», и с «памятниками праведников»[1] у нас все в порядке. Но видимость «гражданского согласия» на деле есть лишь наша неспособность дать нравственную оценку своей истории и коммунизму как болезни, духовной проказе, поразившей нашу страну. Самосознание послевоенной Европы сформировано, во многом, Нюрнбергским процессом, однако мы предпочли обойти острый угол; коммунизм в России по-прежнему не считается чем-то неприличным, как фашизм в Европе. Напротив, до сих пор пору любая попытка дать ему адекватную духовную оценку вызывают гнев. Вспомним слова Святейшего Патриарха Кирилла о Великой Отечественной Войне: «сие было наказание за грех, за страшный грех богоотступничества всего народа, за попрание святынь, за кощунство и издевательство над Церковью, над святынями, над верой. Разве могло быть пройдено с легкостью, без суда такое страшное явление в жизни народной, как уничтожение верующей части общества, уничтожение Церкви, обречение людей на страдания, мученичество и исповедничество? ... Наказание Божие - это явление правды Его, это явление Божественной справедливости, без которой не может быть бытия мира; это установление баланса, без которого всякая человеческая система будет обрушена».

    Эти слова нисколько не умаляют подвиг участников войны. Напротив, они напоминают о том, что война явилось стимулом к возвращению нравственной основы: те, кто вчера рукоплескал массовым казням во имя всеобщего счастья, в годы войны исполнили заповедь Христа: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих»[2]. Так почему же эти слова Патриарха вызвали такую волну возмущения? И где причины духовного дальтонизма, заставившего уважаемых московских священников заигрывать с Зюгановым, видя в нем союзника в борьбе за «нравственные ценности»?

    Время идет. Мы так и не поняли, кто мы. Искать ответы на вопросы боязно - а что, если прав окажется отец Георгий Митрофанов со своими страшными словами: «мы, по преимуществу, являемся потомками тех, кто Россию либо разрушал, либо не защищал. Ибо, если бы наши предки боролись за историческую Россию, они бы погибли, оказались в изгнании, и нас бы не было. Значит, вывод следует иного рода - мы по-прежнему остаемся страной нераскаянных потомков Каина, а этот вывод очень трудно принять в свое сердце людям, живущим сейчас». Трудно, еще бы. Так что пусть вместо мыслей у нас будут деньги - не у всех, так у некоторых. Совсем скоро - и газпромовский фаллос накроет Петербург Пушкина и Достевского своей тенью, убедительно напоминая тем, кого угораздило родиться в этом городе, о победе шепетовских идеалов красоты и благополучия в масштабе города и страны. Но что же делать в тени газпромовской башни - символа победы денег над добром и красотой - нам, поколению, которое вынуждено заново открывать для себя смысл таких простых библейских слов - «Боже отцов наших»?

    «Вспомни, Господи, что над нами совершилось; призри и посмотри на поругание наше. Воду свою пьем за серебро, дрова наши достаются нам за деньги. Протягиваем руку к Египтянам, к Ассириянам, чтобы насытиться хлебом. Отцы наши грешили: их уже нет, а мы несем наказание за беззакония их[3] ... Восстанови нас, Боже спасения нашего, и прекрати негодование Твое на нас. Неужели вечно будешь гневаться на нас, прострешь гнев Твой от рода в род? Неужели снова не оживишь нас, чтобы народ Твой возрадовался о Тебе? Яви нам, Господи, милость Твою, и спасение Твое даруй нам[4]».

     



    [1] Мф. 23:29.

    [2] Ин. 15:13.

    [3] Плач Иеремии 5:1,4,6,7.

    [4] Пс. 84. 5-8.

    Вставить в блог

    Иллюзия гражданского согласия

    Иллюзия гражданского согласия

    6 мая 2010
    Однажды, когда я приехал в Питер, протоиерей Александр Степанов пригласил меня в эфир радиостанции «Град Петров» для того, чтобы обсудить «письмо академиков»; маститые российские ученые призывали не допустить введение научного стандарта «теология». В свое время я провел семь лет на теологических факультетах светских университетов в Англии, и мне было сложно понять – а о чем вообще идет речь? Едва ли Бог может быть изучен в лаборатории, однако, если в университете можно изучать античную историю, почему в нем нельзя изучать библейскую историю или историю Церкви?
    Поддержи «Татьянин день»
    Друзья, мы работаем и развиваемся благодаря средствам, которые жертвуете вы.

    Поддержите нас!
    Пожертвования осуществляются через платёжный сервис CloudPayments.
    u120.05.2010 0:39 #
    "мы так и не поняли, кто мы" - ключевое слово здесь - "Мы". Замятин сразу вспоминается. Наверное,не надо искать идентичности там, где ее нет. Необходимо понимать, что сегодня слово "Россия" лишено конкретного позитивного содержания - оно только разделяет, и мешает адекватно воспринимать окружающее и понимать подлинные наши цели. Вряд ли даже мыслящие люди, живущие на постсоветской территории,способны договориться о том, что такое есть "Россия", и каковы должны быть ее пути - сие есть лишь предмет для бесконечных и бесплодных споров. Поэтому, конечно, намного полезнее было бы оставить это замечательное, красивое и дорогое нам слово на некоторое время в стороне, и попробовать подумать о более насущных вещах. Слава Богу, у нас есть безусловные ценности, а значит - и задачи. Вот если вдруг, с Божьей помошью, в процессе их решения у нас получится чего-нибудь действительно хорошее - это мы и назовем тогда "Россией".
    Константин, Москва19.05.2010 17:48 #
    Тема неадекватности осмысления общественным сознанием трагедий Российской истории обсуждается уже достаточно давно. Сам по себе этот факт достаточно очевиден. Однако в ходе полемики регулярно используется ряд аргументов\тезисов, на мой взгляд, этому осмыслению не способствующие.
    В качестве иллюстраций того, как это осмысление-покаяние должно происходить традиционно приводят примеры Германии в отрицании фашистского и стран Восточной Европы в отрицании коммунистического прошлого.
    При этом, в случае Германии, приводятся факты и нормы общественного сознания характерные именно для ее сегодняшнего состояния. Безусловно, пример сильный и наглядный, но нужно помнить, что высокая степень осуждения гитлеровского режима подавляющим большинством немецкого общества и всеми без исключения представителями политического мейнстрима, стало фактом только где-то к началу 70х. До этого времени присутствие бывших нацистов, в том числе и идейных, во властных структурах, экономике и бундесвере в ФРГ было достаточно общим местом, несмотря на официальную политику "денацификации". Окончательное отречение от фашизма стало возможным, как благодаря естественной убыли "бывших" с командных постов, так и, в первую очередь, благодаря объединению двух Германий, ставшего тем позитивным стимулом, ради которого общество было готово гласно, окончательно и бесповоротно отречься от своего мрачного прошлого.
    Случай стран Восточной Европы, куда менее доброкачествен. Тут в роли позитивного стимула, ради которого происходила «де-коммунизация», выступала перспектива стать частью процветающей Европы, при этом собственное «до-советское» прошлое подвергалось сакрализации разной степени тотальности. Т.е. «у нас было все хорошо до войны» и «у нас всё будет хорошо завтра», а всё что плохое – это от коммунистов, в большинстве случаев тождественных русским. Так что ж от такого прошлого не отречься.
    При этом о массовых актах покаяния по поводу темных дел совершенных абсолютно самостоятельно говорится не слишком много. В Польше не любят вспоминать про выселение немцев из западных областей, при которой погибли десятки тысяч уже мирных жителей; про участие, совместно с Гитлером, в разделе Чехословакии, про смерть пленных красноармейцев в лагерях военнопленных и т.д. В Прибалтике не любят говорить не только об «успешной» реализации «окончательного решения» еврейского вопроса, но и о фактическом банкротстве всех трех государств перед войной.
    Западные союзники тоже не поражают стремлением покаяться за Мюнхенское предательство и политику умиротворения, предпочитая клеймить акт Молотова-Риббентропа.
    Список можно продолжать долго. Какой из этого мы можем сделать вывод?
    Представляется очевидным, что истинное покаяние общества, т.е. перемена себя через отрицание всего зла и неправды, которое в нас и в нашей истории было, возможно только в свете некоего положительного смысла. Ведь и наше личное покаяние происходит не как депрессивная, безысходная «мантра на тему, «какая же я сволочь», а как отказ от греха во мне, мешающего мне быть со Христом. Я хочу быть с Ним, но грех во мне, но не я, не позволяет мне этого сделать.
    В этой связи, кажутся глубоко неверными и уводящими от цели тезисы шокирующего свойства, типа «наша страна вообще не является преемницей России дореволюционной в большей степени, чем современный Египет - культуры фараонов» или «мы, по преимуществу, являемся потомками тех, кто Россию либо разрушал, либо не защищал». Если моя страна является наследницей Совка и не имеет ничего общего с тысячелетней историей, то и спасать нечего. Преемник кровавого большевистского режима должен умереть и я с ним ничего общего иметь не хочу. Каяться, переосмыслять, меняться уже некому – «Бобик сдох» и мне нет до него никакого дела.
    Если и возможен какой-то стимул мучительно меняться, то он может произрастать только от исторических корней. Да, многие из них безжалостно перерублены, но в моих, в наших силах восстановить это единство хотя бы частично.
    Шок в качестве стимула к действию достаточно часто используется в социальной рекламе (борьба против курения, алкоголя, наркомании и т.д.), но, по некоторым данным, эффективность такого рода посланий крайне невысока, когда за жестким образом не следует предложение некоего катарсиса, пути решения проблемы.

    Не надо усердствовать с шоком. Девяностые, избыточествовавшие самобичеванием, сделали российское общество абсолютно невосприимчивым к самым жестким заявлениям и самым трагичным событиям (даже настоящего, не то что прошлого), погрузив его в пучину какого-то туповатого равнодушия и бездеятельности. Новаторское предложение считать всех наших дедов пособниками НКВД, скорее усугубит это его нынешнее состояние, нежели побудит к свершениям.

    Пока положительного смысла, общего для всего российского общества или хотя бы значимой его части, не просматривается. Возможно, ему требуется время вызреть, как в Германии?

    В процессе ожидания вызревания нам самим, считающим себя православными, необходимо сделать так, чтобы коммунистические симпатии через N лет стали бы просто нетерпимыми в приличном обществе. Величина N действительно зависит от нас. Если и сегодня, в московских храмах можно услышать во время проповеди какие-то немыслимые тезисы «про патриотическую роль компартии», «про вклад советской власти в укрепление российской государственности», то чего мы хотим от пенсионеров и домохозяек? От нас, православных, требуется однозначная оценка хотя бы основных событий 20го века, которая не менялась бы от прихода к приходу.

    Яндекс цитирования Rambler's Top100 Рейтинг@Mail.ru