rss
    Версия для печати

    Повесть о Юрии Гагарине. Часть 6. Вращение и возвращение

    В преддверии 50-летнего юбилея первого полета человека в космос мы завершаем публикацию воспоминаний участника подготовки этого запуска. "...«Шум не стоит поднимать…» Что это? Железное самообладание, воля или твердая уверенность в себе? Вот за что его выбрал Королев! Поверьте мне, что в этом отчете он не красовался (как и вообще он никогда не красовался), не старался выглядеть героем – он писал это для своих друзей – тех, кто полетит вслед за ним. Он знал, что им требовалась только голая правда..."

    Повесть о Юрии Гагарине. Часть 1.

    Повесть о Юрии Гагарине. Часть 2. Сергей Павлович Королев. Первые старты к Луне

    Повесть о Юрии Гагарине. Часть 3. Космодром Байконур

    Повесть о Юрии Гагарине. Часть 4. Собаки в космосе. Встреча с Юрием Гагариным

    Повесть о Юрии Гагарине. Часть 5. Человек в космосе

    Спутник стало медленно крутить. Гагарин об этом не докладывает на Землю. Он вообще не имел права говорить что-то, что касалось специфики полета и не укладывалось в зашифрованные фразы о его состоянии. Чтобы «американе» не узнали, каково там в космосе. Они уже заявили, что собираются в мае запустить в первый полет своего астронавта. Правда, не в орбитальный полет, а своего рода «нырок» за пределы атмосферы дальностью 600 км. Но мы-то опять впереди! Пусть доходят до всего сами!
    Корабль
    Вот это - первый в мире корабль-спутник с человеком на борту.
    Вся конструкция выглядела, как показано на этом фото.

     

    Это реальный спутник, но, конечно не в реальном полете. Здесь зачем-то не очень ловко пририсовали мениск Луны за штырями антенн.

    Сверху – обитаемый «шарик». На нем усики антенн. Вот те, которые в виде трубок тромбона (мы их так и называли: «тромбоны») – это антенны телеметрии и телевидения. Их длина – около метра. Так что по ним можно представить все размеры: и «шарика» с сидящим в нем Юрой Гагариным, и всего корабля, который пронес Юру вокруг Земли. «Шарик» кабины скрепляется с остальными блоками приборно-агрегатного отсека двумя ленточными бандажами крест-накрест. Это черные полосы на блестящем пока шарике. При отделении «шарика» на участке спуска они разрываются с помощью специальных пироболтов. При этом должны отрываться и кабели, идущие из кабины к приборному  отсеку. За «шариком» кабины – много шариков поменьше. Это кислород для дыхания, а также баллоны со сжатым до 300 атмосфер азотом, который используется в качестве рабочего тела для маленьких реактивных двигателей, поворачивающих в космосе корабль в нужное положение и для заполнения баков ТДУ во время его работы.  Дальше, за усами других связных станций расположен приборный отсек, в котором находятся вся аппаратура, управляющая кораблем, его ориентацией и система, определяющая время включения ТДУ, который расположен ниже приборного отсека. Вот за тем широким гофрированным поясом. Это и есть отсек тормозной двигательной установки - ТДУ. Виден раструб сопла его ракетного двигателя.

    …Теперь Гагарин летит со скоростью около 8 километров в секунду (28.260 км/час). «Шарик» то поворачивается маленьким окошком к Земле, то слепит необыкновенно, не по-земному нестерпимо ярким солнцем, то показывает горизонт Земли с удивительными по яркости и красоте переходами от голубого к оранжевому, потом к темнофиолетовому и к полной черноте со звездами. Юра плавает над креслом, невесомость по контрасту с пережитыми перегрузками приносит необыкновенное облегчение. Все прекрасно! …

       …Конечная скорость выведения оказалась несколько больше расчетной, поэтому на Земле сразу же приступили к вычислениям, что бы оценить последствия этой ошибки. Расчеты показали, что если не произойдет включение ТДУ, то возвращение корабля состоится на пределе его возможностей по сроку пребывания на орбите. А этим сроком были 8-10 дней! К счастью, с этим расчетом в «шарик» положили еды и запас кислорода для дыхания. Гагарину при подготовке говорили о том, что корабль обязательно вернется, даже если не сработает ТДУ. Через три-четыре дня. Постепенно снижаясь с начальной орбиты. Так должно было бы быть, если бы конечная скорость выведения совпала с расчетной величиной. На всякий случай ему дали конверт с обращением от имени Правительства СССР с просьбой помочь гражданину Советского Союза вернуться домой (если он приземлиться в какой-то другой стране). К креслу еще прикрепили кожух с пистолетом и коробкой НАЗ (носимый аварийный запас питания). Если он, например, приземлится в тайге. Для случая приземления в океане у него был набор того, что сейчас предусматривается для пассажиров во всех рейсовых лайнерах, включая порошок от акул.

    Перед полетом записали его официальное обращение к народу, партии и правительству, заранее отредактированное и согласованное с Президиумом ЦКа партии. И уже тайно от Гагарина заготовили также отредактированное обращение ЦКа и Правительства к народу в случае его гибели. Всего было приготовлено три таких обращения и отправлено в конвертах на центральное радио и телевидение: одно – торжественное, по случаю успешного полета, второе – если он приземлиться в другой стране, с обращением к властям этой страны, и третье – траурное. Велено не вскрывать конверты до звонка из ЦКа. За день до полета немногим людям из правительства и ЦК КПСС дали знать о предстоящем 12 апреля полете Гагарина.  Известного на всю страну диктора  Всесоюзного радио Юрия Левитана вызвали рано утром в студию. Потом он рассказывал, что он так же сильно волновался только один раз, когда читал Правительственное сообщение о Победе 9-го мая. 

    Как впоследствии через много лет стало известно, сам Юра, не сказавшись никому, написал за день до полета короткое прощальное письмо жене Валентине, с выраженной там надеждой, что она понимает, почему он решился на этот полет, и что в случае его гибели ее и его дочек не забудут. И просил ее позаботиться о его родителях. Юра отдал это письмо генералу Каманину, чтобы тот «в случае чего» передал бы его Вале.  Все годы это письмо хранилось в штабе ВВС.

    …А пока Юра летит над Дальним Востоком, потом над Тихим океаном, над Гавайскими островами, потом над Латинской Америкой, погруженной в ночь. Ему было  задано внимательно рассмотреть территории, над которыми он так свободно пролетает на зависть этим империалистам. Но корабль стал вращаться по всем своим осям, переворачиваться через голову, и в окошечко иллюминатора мало что можно было увидеть. К тому же ему было тревожно из-за всё убыстряющегося кувыркания корабля.

    Дело в том, что для того, чтобы «шарик» штатно вернулся на Землю, тормозная установка не только должна запуститься, но она должна сработать при очень точном положении корабля, строго по курсу его полета. Если корабль будет лететь строго «задом наперед», то есть соплом ТДУ вперед, то при включении двигателя ТДУ он затормозится как надо и «шарик» вернется на Землю. Хуже будет, если ТДУ будет смотреть немного вбок от линии полета, тогда корабль поведет не прямо вниз, а в какую-то сторону, собьет его с курса, он будет опускаться по менее крутой траектории то ли к Северу, то ли к Югу от заданного пути и приземлится, например, в Гималаях. Но самое страшное, если ТДУ запустится, когда двигатель будет сзади. Тогда вместо замедления полета начнется ускорение, и корабль улетит далеко от Земли. Навсегда. Незадолго до его полета по этой причине улетели две маленькие собачки. Их «шарик» до сих пор вращается где-то над Землей, в безмолвной черноте космоса. Юра знал об этом.

    Проводя заданные эксперименты, в том числе нехотя проглатывая заготовленную пищу, и запоминая, как это все проглатывается (кстати, с непривычки, с трудом: все равно, что ешь, стоя на голове), ловя плавающий карандаш и глядя, как вода, собравшись в блестящие шарики, плавает по кабине, записывая все каракулями из-за плохо слушающихся пальцев в огромных герметизированных перчатках, Юра не может отвлечься от этого тревожащего, непредусмотренного и все ускоряющегося кувыркания корабля. Связь со стартом кончилась, когда он стал пересекать Тихий океан.

    В то время еще не было построенных впоследствии океанских кораблей с огромными тарелками наших антенн. Эти корабли посылались перед запусками космонавтов в акватории океанов, чтобы обеспечивать непрерывность связи во время полетов. Юра летит без такой поддержки, на протяжении почти 50 минут – половину времени всего полета оставаясь наедине с самим собой и, наверно, со своей тревогой. Со спутника он может передавать коротким кодом условные буквы и цифры по коротковолновому передатчику, сигналы от которого можно было принимать по всему миру. Старт знал по этим сигналам, что все нормально – «ВН» (это был условный сигнал от Юры, что он жив и все идет штатно).

    Наконец, на 44-й минуте полета, когда он пересекает Южную Америку, включается автоматическая система ориентации его корабля-спутника. Вращение начинает успокаиваться и вскоре спутник занимает требуемое положение – хвостом вперед.

    Автоматические системы ориентации, которые ставились на первые корабли-спутники, в качестве ориентира выбирали Солнце. Небесная механика была столетиями хорошо изучена, и баллистики – это они отвечали и отвечают за расчеты трасс и полетных орбит, выдавали с точностью до малых долей градуса истинное положение нашего светила для каждой секунды полета спутника. Их расчеты не подвели, и корабль-спутник с Юрой разворачивается как надо и занимает требуемое положение. За это время перехода в стабильное положение он успевает перелететь Атлантический океан.  

    Теперь он ждет, когда заработает тормозная установка ТДУ. Тормозной импульс  выдается вовремя. Вот как Гагарин сам описывал это по своим свежим впечатлениям, в секретном, тогда еще неотредактированном докладе: «…В точно заданное время прошла третья команда. Я почувствовал, как заработала ТДУ. Через конструкцию ощущался небольшой шум. Я засек время включения ТДУ. Включение прошло резко. Время работы ТДУ составило точно 40 секунд. Как только выключилась ТДУ, произошел резкий толчок, и корабль начал вращаться вокруг своих осей с очень большой скоростью...» Снова это чертово вращение!  «…Скорость вращения была градусов около 30 в секунду, не меньше. Все кружилось. То вижу Африку (над Африкой произошло это), то горизонт, то небо. Только успеваю закрываться от Солнца, чтобы свет не падал в глаза... Мне было интересно самому, что происходит. Разделения нет. Я знал, что по расчету это должно было произойти через 10-12 секунд после выключения ТДУ. По моим ощущениям, больше прошло времени, но разделения нет…»

    По штатной работе, как только отработает ТДУ, должны сработать пироболты, разорвать бандажи, скреплявшие «шарик» с приборным отсеком и освободить его для безопасного входа в атмосферу. Пироболты сработали, бандажи отлетели, но «шарик» не освободился, потому что не разомкнулись кабели, идущие от него в приборный отсек! «Шарик», как на пуповине, висит на этих кабелях!  А входить в плотные слои атмосферы в такой связке было гибельно! Помните про отрезанные в спешке кабели? Так вот по этим кабелям проходила дублирующая команда для принудительного разрыва – для манекена эта была обязательная команда. Но как бы она и здесь сейчас пригодилась!

    «….Я решил, что тут не все в порядке. Засек по часам время. Прошло минуты две, а разделения нет. Доложил по КВ-каналу, что ТДУ сработала нормально. Прикинул, что все-таки сяду, тут еще все-таки тысяч шесть километров есть до Советского Союза, да Советский Союз тысяч восемь километров, до Дальнего Востока где-нибудь сяду. Шум не стоит поднимать. По телефону, правда, я доложил, что ТДУ сработала нормально, и доложил, что разделение не произошло…»

    «Шум не стоит поднимать…» Что это? Железное самообладание, воля или твердая уверенность в себе? Вот за что его выбрал Королев! Поверьте мне, что в этом отчете он не красовался (как и вообще он никогда не красовался), не старался выглядеть героем – он писал это для своих друзей – тех, кто полетит вслед за ним. Он знал, что им требовалась только голая правда.  И он, торопясь, пишет, не думая о гладкости фраз.

    «…Как мне показалось, обстановка не аварийная, ключом я доложил "ВН" - все нормально. Лечу, смотрю - северный берег Африки, Средиземное море, все четко видно. Все колесом крутится, - голова, ноги. В 10 часов 25 минут 37 секунд должно быть разделение, а оно  произошло только в 10 часов 35 минут».

    В заданное время разделение не произошло! «Все нормально», - передает он "Заре". И ждет…  Десять минут. Страшных, томительных минут! За эти минуты можно и поседеть! 

    ТДУ отработала 40 секунд до полной выработки топлива, что расходилось со штатной программой посадки, при которой отключение двигателя должно было бы произойти раньше, от специальной команды по достижении заданной скорости торможения. Но, к счастью, более продолжительная работа ТДУ не сильно сократила траекторию снижения «шарика», как у тех собачек, что сгорели при спуске при очень крутом входе в атмосферу. Скорее всего, в данном случае помог этот нештатный перегруз корабля. И то, что «шарик» в расчетное время не отделился от приборного отсека. 

    Ему крупно везет. То ли от удара об атмосферу, подобно запущенному камню по поверхности воды, то ли из-за того, что при спуске температура вокруг корабля настолько повысилась, что кабели просто сгорели, отсеки отделяются, и угроза катастрофы минует.  Иначе «шарик» мог бы войти в плотные слои атмосферы не в расчетном положении и если не сгореть, то нагреться так, что сгорит все внутри…

    «…Разделение я резко почувствовал. Такой хлопок, затем толчок, вращение продолжалось. Все индексы на ПКРС погасли. Включилась только одна надпись: "Приготовиться к катапультированию". Затем, чувствуется, начинается торможение…, это заметил, поставил ноги на кресло… Здесь я уже занял позу для катапультирования, сижу жду.  Начинается замедление вращения корабля, причем по всем трем осям. Корабль стало колебать примерно на 90 градусов вправо и влево. Полного оборота не совершалось. По другой оси также колебательные движения с замедлением. В это время иллюминатор был закрыт шторкой, но вот по краям этой шторки появляется такой ярко-багровый свет. Такой же багровый свет наблюдал и в маленькое отверстие в правом иллюминаторе…»

    Это обгорает защитный керамический слой «шарика», защищая его от возникшей плазмы при входе в плотные слои атмосферы. Его наружная оболочка быстро накаляется, и сквозь шторки, прикрывающие иллюминаторы, Юра видит жутковатый багровый отсвет пламени, бушующего вокруг. Невесомость исчезает, нарастающие перегрузки прижимают его к креслу. Они все увеличиваются и становятся значительнее, чем при взлете. Тревожное вращение вскоре прекращается. Наконец-то!

    «…Уже когда перегрузки спали, очевидно, после перехода звукового барьера, слышен свист воздуха, свист ветра.  Слышно, как шар уже идет в плотных слоях атмосферы. Свист слышен, как обычно в самолетах, когда они пикируют. Я понял, что сейчас будем катапультироваться…»

    При первом полете предусматривалось уже отработанное с «Иван Иванычем» автоматическое катапультирование – так решили заранее - вдруг Гагарин потеряет сознание?  Наверно, поэтому он здесь применил множественное число.

    «…Настроение хорошее. Ясно, что это я не на Дальнем Востоке сажусь, а где-то здесь вблизи. Разделение, как я заметил, произошло приблизительно на середине Средиземного моря. Значит, все нормально, думаю, сажусь в кресло, пристегиваюсь. Жду катапультирования…»

    Вроде бы все хорошо, страшные опасности позади. Вот она родная Земля!

    «…В это время на высоте примерно около 7.000 метров происходит отстрел крышки люка № 1: хлопок - и ушла крышка люка. Я сижу и думаю, не я ли катапультировался - быстро, хорошо, мягко, ничем не стукнулся. Нет. Не я. А потом сам вылетел в кресле. Смотрю, выстрелила эта пушка, ввелся в действие стабилизирующий парашют. На кресле сел, как на стуле. Сидеть на нем удобно, очень хорошо, и вращает в правую сторону. Начало вращать на этом стабилизирующем парашюте…» (Да когда же закончится это чертово вращение!)

    «…Я сразу увидел реку - река большая - Волга. Думаю, что здесь больше других рек таких нет, - значит, Волга. Потом смотрю, что-то вроде города, на одном берегу большой город и на другом - значительный. Думаю, что-то вроде знакомое. Катапультирование произошло над берегом, на высоте, по-моему, приблизительно около километра. Ну, думаю, очевидно, ветерок сейчас меня потащит туда, буду приводняться. Отцепляется стабилизирующий, вводится в действие основной парашют - и тут мягко так я ничего даже не заметил, меня стащило с кресла. Кресло ушло от меня, вниз пошло. Я стал спускаться на основном парашюте… Думаю, наверное, Саратов здесь, в Саратове приземлюсь…»

    Вот ведь как случается - здесь в Саратове он учился летать, здесь стал летчиком! И вот возвращается снова сюда из черноты космоса!   

    «…Затем раскрылся запасной парашют, раскрылся и повис вниз, он не открылся, произошло просто открытие ранца…» 

    Новая опасность, и опасность страшная! Сколько погибло от этого парашютистов! Запасной парашют, не раскрываясь, начинает закручивать стропы основного парашюта, тот схлопывается, и человек камнем летит вниз! Опять эта дурацкая мелочь – плохая застежка на парашютном ранце!

    «…Тут слой облачков был, в облачке поддуло немножко, раскрылся второй парашют, наполнился, и на двух парашютах дальше я спускался…»

    Два раскрытых парашюта - это не смертельно, но тоже очень опасно. Но это была не последняя смертельная опасность!  Юра опускается в скафандре с закрытым шлемом. Воздуховод, по которому ему поступал воздух в «шарике» оторвался, и сразу же должен был открыться клапан, через который должен поступать земной воздух. Но клапан не хотел открываться! Юра может задохнуться. И это после всех тех испытаний, после космоса погибнуть в нескольких метрах от земли! Он дышит тем, что еще оставалось в скафандре.

    «…Трудно было с открытием клапана дыхания в воздухе, получилась такая вещь, что этот клапан, когда одевали, попал под демаскирующую оболочку - и он под подвесной системой, под этой демаскирующей оболочкой, так все притянуло, минут шесть я все старался его достать. Но потом удалось расстегнуть демаскирующую оболочку, с помощью зеркала вытащил этот самый тросик и открыл его нормально…»

    Шесть минут! Шесть минут потребовалось, чтобы вытянуть этот чертов тросик из-под прижатой ремнями парашюта одежды (которую Юра здесь называет демаскирующей оболочкой). Какой-то жалкий тросик, который мог привести к трагедии! К трагедии после такого свершения! Юра уже задыхается. И может плюхнуться мертвым в Волгу, не успев подышать родным земным воздухом.  

    «…Но перед землей меня, наверное, метров за тридцать, плавно повернуло лицом по сносу. Ну, думаю, сейчас ветерок метров пять-семь. Причем приземление очень мягкое было… Уже на земле шлем открыл, с закрытой шторкой приземлялся».

    Приземление из-за несвоевременного прекращения работы ТДУ и задержки разделения отсеков произошло не в заданном районе, а около Саратова. Приземлился Гагарин на голую пашню, вблизи от берега Волги. ОН ВЕРНУЛСЯ ДОМОЙ. Вернулся!

    …Где-то вдалеке, метров за сто заметил женщину с маленькой девочкой. Та, увидев спустившегося с неба на парашюте человека в необычном оранжевом одеянии, с огромной головой (гермошлем был большой, как у водолаза), испугалась и побежала от него.

     

    Он кричал им: «Свой я, свой!... Не бойтесь!»


    ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ

    Вот здесь самое время закончить мой рассказ о моем знакомом Юре Гагарине. С этой точки начинается история об испытании всемирной славой майора Юрия Алексеевича Гагарина. О самом серьезном испытании в жизни, которое выдается немногим и которое только единицы проходят с честью. Гагарин входит в их число…

    К скафандру Гагарина был прикреплен радиомаяк. Поэтому о его успешном возвращении и точке приземления наземная служба узнала, как только он коснулся земли. Тут же по всем радиостанциям Советского Союза была передана радостная весть. Всему миру был явлен летчик - космонавт СССР, майор Юрий Алексеевич Гагарин, первый в истории человечества живой человек, кому удалось посмотреть из космоса на нашу прекрасную Землю.

    …Сначала к нему прибежали трактористы из ближайшего села, уже узнавшие по радио о полете. Помогли ему выйти на дорогу. Вскоре прилетел вертолет из соседней авиачасти. Ему жали руки, обнимали, орали. Кто-то отдал ему свою форменную фуражку. Перевезли его в свой штаб. Туда прилетел уже в большом чине генерал, который забрал Гагарина в Саратов. Оттуда на самолете Юра со свитой перелетел в город Куйбышев (теперь Самара), где его встречал Королёв, председатель Госкомиссии и другие начальники…

    Дальше пошли красные ковровые дорожки, встречи на самом высоком уровне и искренний восторг, и ажиотаж многочисленных толп в Москве, в других странах мира. Всемирная слава. И неусыпное сопровождение и надзор. Но это уже другая  история. 

     

    А еще через семь лет, 27 марта 1968 года Земля своим притяжением призвала его с неба. И ушел в вечность Юрий Гагарин, открывший для всех нас, землян новую эру освоения космоса. Вот тогда-то и передали Валентине его прощальное письмо, написанное им перед полетом 12 апреля 1961 года. 

    Читайте также:

    Повесть о Юрии Гагарине. Часть 1.

    Повесть о Юрии Гагарине. Часть 2. Сергей Павлович Королев. Первые старты к Луне

    Повесть о Юрии Гагарине. Часть 3. Космодром Байконур

    Повесть о Юрии Гагарине. Часть 4. Собаки в космосе. Встреча с Юрием Гагариным

    Повесть о Юрии Гагарине. Часть 5. Человек в космосе


    Вставить в блог

    Повесть о Юрии Гагарине. Часть 6. Вращение и возвращение

    Повесть о Юрии Гагарине. Часть 6. Вращение и возвращение

    11 апреля 2011
    В преддверии 50-летнего юбилея первого полета человека в космос мы завершаем публикацию воспоминаний участника подготовки этого запуска. "...«Шум не стоит поднимать…» Что это? Железное самообладание, воля или твердая уверенность в себе? Вот за что его выбрал Королев! Поверьте мне, что в этом отчете он не красовался (как и вообще он никогда не красовался), не старался выглядеть героем – он писал это для своих друзей – тех, кто полетит вслед за ним. Он знал, что им требовалась только голая правда..."
    Поддержи «Татьянин день»
    Друзья, мы работаем и развиваемся благодаря средствам, которые жертвуете вы.

    Поддержите нас!
    Пожертвования осуществляются через платёжный сервис CloudPayments.

    Яндекс цитирования Rambler's Top100 Рейтинг@Mail.ru