Безусловно, есть опасность недостойно приступить к таинству. С этим согласны как сторонники, так и противники частого причащения. Более того, я уверен, что обе стороны согласны с тем, что участие в евхаристической трапезе должно быть серьезным и ответственным. Само по себе частое причащение не меняет автоматически жизнь в лучшую сторону и не делает причастника более «святым». Поэтому христиане, намерившиеся приступать к Чаше чаще, прежде чем спрашивать на это благословения священника, должны осознать, что частое причащение требует более ответственного подхода к повседневным делам.
Но разве жизнь христианина не должна быть ответственной в принципе? Разве внимание к своим словам и поступкам, эмоциям и устремлениям требуется только на время какого-то периода «подготовки ко Причастию»? Не лучше ли воспринимать всю нашу жить как время подготовки и ожидания встречи с Господом Иисусом Христом, которая несомненно совершится в «конце времен», но уже сейчас может быть нами быть принята и пережита – пусть еще и не во всей полноте – в том таинстве, когда Церковь, народ Божий, собирается вокруг Христовой трапезы?
Почему ты собираешься причаститься? Чаше всего на этот вопрос, наверное, ответят так: потому что подготовился, постился, вычитал каноны, получил благословение священника. Вряд ли услышишь иной ответ: потому что хочу исполнить заповедь Христову, отвечая на Его призыв. Чаша с Телом и Кровью Господними, которую выносят священнослужители, предлагается Самим Богом. И епископ, и священник – не «распорядители» евхаристической трапезы, но священнослужители — служители у Бога, Который один только и распоряжается по-настоящему Святыми Дарами. А Господь зовет ко Причастию всех христиан, и не случайно Его слова повторяются во время литургии: «Примите, ядите… пийте от нея вси…». Поэтому те, кто приступают к Чаше, делают это не по причине своего личного благочестия, достоинства или каких-то заслуг, но потому что их приглашает Господь, Пастырь добрый. А «овцы слушаются голоса его, и он зовет своих овец по имени и выводит их. И когда выведет своих овец, идет перед ними; а овцы за ним идут, потому что знают голос его» (Ин 10:3–4).
Вопрос послушания Богу — ключевой для Библии. Господь зовет — верующий отвечает. Он призвал Авраама, который послушал голос Божий и исполнил то, к чему призывал Господь, и через это стал «отцом всех верующих» (Рим 4:11). А вселенская катастрофа — грехопадение человека и вторжение в мир смерти — имела причиной непослушание Богу.
Интересно, что именно с древом познания добра и зла, от которого было запрещено вкушать Адаму и Еве, сравнивает Евхаристию преподобный Ефрем Сирин. Заповедь не вкушать плодов от этого древа была дана людям не навсегда, а на определенное время. Сравнивая весь сотворенный мир с храмом, а Эдемский сад — с «трапезой», св.Ефрем Сирин называет древо познания — алтарем, «святым святых», в которые человек (поставленный Богом на земле как царь и священник) мог войти со временем, при определенных условиях. В древе познания, пишет преподобный Ефрем Сирин, была заключена «слава рая», поэтому всякий, «вкушающий плода сего, должен или прозреть и стать блаженным, или прозреть и восстенать. Если вкушает преданный греху, то будет сетовать, ибо увидит собственное бесславие и устыдится».
Об этом же пишет и святитель Григорий Богослов в знаменитом слове 38, на Богоявление, или Рождество Спасителя. Кстати, именно это слово по принятому у нас церковному уставу полагалось читать во время рождественского всенощного бдения. Согласно свт. Григорию, Бог «дает и закон для упражнения свободы. Законом же была заповедь: какими растениями ему пользоваться и какого растения не касаться. А последним было древо познания, и насажденное вначале не злонамеренно, и запрещенное не по зависти; напротив, оно было хорошо для употребляющих благовременно, но не хорошо для простых еще и для неумеренных в своем желании; подобно как и совершенная пища не полезна для слабых и требующих молока».
Не правда ли, очень точно описана Евхаристия? Сравним со словами апостола Павла: «Кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе…» (1Кор 11:29), — так ап. Павел пишет о причастниках, которые причащаются, «не рассуждая о Теле Господнем». «Кто будет есть хлеб сей или пить чашу Господню недостойно, виновен будет против Тела и Крови Господней» (1Кор 11:27).
Но тот же ап. Павел вовсе не призывает христиан отлучать себя от Тела и Крови Господних, причащаясь реже. Напротив, в том же Первом послании Коринфянам он пишет: «Да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей». Не сказано: недостойный пусть не ест и не пьет, но — да испытывает себя, и затем – да приступает.
Христианин — это тот, кто исполняет волю Божию. Это человек, послушный Христу. И если первым людям была дана заповедь «не вкушай», а они вкусили, и грех этот оказался настолько велик, что через него произошли глобальные изменения в первозданном мире (не только человек стал смертен, но и «вся тварь совокупно стенает и мучится доныне» (Рим 8:22)), то нам, христианам, новому народу Божию, дана заповедь иная. Евангелист Иоанн приводит очень точные и неожиданные для многих слова Иисуса: «Я хлеб живый, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира». Услышав эти слова, люди стали спорить между собою, недоумевая: «Как Он может дать нам есть Плоть Свою?» Но Иисус снова повторил: «Истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день. Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие». (Ин 6:51–55). Даже многие из учеников Иисуса так и не смогли вместить в себя услышанное и ушли от Него со словами: «Какие странные слова! кто может это слушать?» Тогда, пишет Иоанн, Иисус сказал двенадцати: «Не хотите ли и вы отойти?». Заповедь о Причастии настолько важна, что если не принимаешь ее, не можешь «вместить», то лучше отойти и не выдавать себя за ученика Христова.
Итак, первые люди вкусили, когда им говорили «не вкушайте». Теперь христиане часто не вкушают, когда их приглашают: «Примите, ядите… пийте от нея вси…», «Со страхом Божиим и верою приступите». И не приступают, и не идут, оправдывая это чаще всего «неподготовленностью». Но не является ли такое поведение христиан грехом, подобным греху прародителей?
Конечно, никто из сторонников частого причащения (по крайней мере, известных мне), не настаивает на «механическом» причащении. Пришел – постоял – причастился – ушел жить своей жизнью. На литургии к Чаше приглашаются все, но — «со страхом Божиим и верою». Достойных причастников быть не может, но если твоя жизнь устремлена ко Христу, если ты ищешь прежде всего «Царства Божия и правды его», если не ведешь образ жизни, противный евангельскому, то исповедуй грехи свои и приступай. Ибо к этому зовет нас Господь.
Часто в Евангелии Господь Иисус сравнивает Царство Божие с брачным пиром. Трапезой Царства называют и Евхаристию. Давайте представим: нас позвали на брачный пир. Мы сели за стол, увидели жениха, перед нами поставили блюда и напитки. И вот настало время торжества: жених произносит тост и приглашает всех разделить его радость. Но среди участников застолья большинство не прикасается к яствам и вину. Не оскорбление ли это тому, кто позвал нас? И не это ли самое происходит во множестве наших храмов на большинстве литургий?
Еще один момент. Автор упомянутой в начале статьи отец Сергий Свешников советует причащаться 18 раз в году. При этом сам он, я думаю, служит гораздо чаще – одних только воскресных дней в году насчитывается 52 или 53. Если к этому добавить праздники и, возможно, субботы, а еще Преждеосвященные литургии во время Великого поста, то количество совершаемых в течение года на обычном приходе литургий превысит 100. На каждой из них священник причащается. Вопрос первый: неужели священник по своему положению оказывается более «достойным», чем его прихожане? Вопрос второй: если причащаться позволено не более 18 раз, зачем совершать все остальные литургии?
Еще раз повторю, что, по представлению сторонников частого причащения, участие в таинстве Евхаристии должно быть предельно серьезным и ответственным. Главное, пожалуй, условие для частого причащения — это устремленность к Богу всей нашей жизни. А жизнь литургическая, богослужебная — одна из составляющих христианской жизни. И если человек начинает всерьез и сознательно принимать свое христианство, то это влияет и на его отношение ко Причастию. Такой человек не может не причащаться, ибо это заповедано Богом и через это мы становимся едиными со Христом.
Что же касается вопроса о постах перед причащением, то на эту тему писали многие, в том числе подробно этот вопрос рассматривался о.Петром Мещериновым и Александром Боженовым. Кратко и хорошо сказал по этому поводу один из моих друзей на «Фейсбуке» священник Виктор Кулигин:
«А по поводу говения — есть среды и пятницы, есть четыре больших поста. Это и так больше половины года, и этого предостаточно. Есть пост с полуночи. Устав церковный (не путать с "благочестивой традицией", сложившейся за время практики редкого причащения) другого не предписывает (а если предписывает, то интересно было бы узнать, в каком правиле это записано, и когда и кем было принято). Говение — не цель, а одно из вспомогательных средств. Все же, говение ради Причастия, а не наоборот. И оно должно как-то соответствовать ритму жизни современного человека, который не всегда от человека и зависит. Ведь не человек ради субботы, а суббота ради человека...»
Конечно, частое причащение само по себе, без личных усилий для устремления всей своей жизни к Богу, автоматически не сделает человека «святее» или лучше. Но точно так же не сделают нас лучше автоматически ни посещение храма, ни пост, ни вычитывание молитвенных правил, ни даже механическое чтение Слова Божия. Если руководствоваться логикой противников частого причащения, то надо бы оставить всё это на редкие, не более 18 раз в год случаи, чтобы избежать «привыкания к святыне». Но что-то не слышно от противников часто причащения призывов перестать молиться, поститься, читать Евангелие или ходить в храм.
Святитель Иоанн Златоуст, рассуждая о частоте причащения христиан, главный акцент ставит на том, что мы должны жить достойно причащения, чтобы оно не было в осуждение: «Главное благо в том, чтобы приступать к ним (таинствам) с чистою совестию…; он (ап.Павел) знает одно только время для приступания к тайнам и причащения — когда чиста совесть…; не должно касаться этой трапезы с порочными пожеланиями, которые хуже горячки. Под именем порочных желаний необходимо разуметь как телесные, так и вообще все порочные наклонности (любостяжание, гневливость, злопамятность)… Праздник есть совершение добрых дел, благочестие души и строгость жизни; если ты имеешь это, то всегда можешь праздновать и всегда приступать. Потому (апостол) и говорит: "да испытывает себя" каждый, и таким образом да приступает; повелевает испытывать не одному другого, но самому себя, устрояя судилище без гласности и обличение без свидетелей" (Беседы на Первое послание к Коринфянам, гл.28).
В конце этой заметки не лишним будет повторить и слова преподобного Иоанна Кассиана Римлянина(курсив мой): «Мы не должны устраняться от причащения Господня из-за того, что сознаем себя грешниками; но еще более и более с жаждою надобно поспешать к Нему для уврачевания души и очищения духа, однако ж с таким смирением духа и верою, чтобы считая себя недостойными принятия такой благодати, мы желали больше врачевства для наших ран. А иначе и в год однажды нельзя достойно принимать причащение, как некоторые делают, которые живя в монастырях, достоинство, освящение и благотворность небесных таинств оценивают так, что думают, что принимать их должны только святые, непорочные; а лучше бы думать, что эти таинства сообщением благодати делают нас чистыми и святыми…Гораздо правильнее было бы, чтобы мы с тем смирением сердца, по которому веруем и исповедуем, что мы никогда не можем достойно прикасаться Святых Таин, в каждый День Господень принимали их для уврачевания наших недугов, нежели, превознесшись суетным убеждением сердца, верить, что мы после годичного срока бываем достойны принятия их» (Собеседования египетских подвижников. 23 собеседование - Третье Аввы Феоны о желании добра и делании зла, гл.21).
Итак, сторонники частого причащения видят в этом исполнение заповеди Божией и общецерковной нормы, а от христиан, подходящих к Чаше, требуют серьезной и ответственной жизни. К не меньшей серьезности, я уверен, зовут и противники частого причащения, но только вот зачем при этом «устранять заповедь Божию преданием вашим»?
Вставить в блог
|
К спорам о частом причащении12 января 2011
|
Поддержите нас!
По себе знаю и по другим алтарникам..
"Ты завтра причащаешься?" - "Нет" - "Ну тогда пошли в макдональдс?"...
Вот так то.. А была бы привычка часто причащаться - следили бы за собой внимательнее и вместо пустых развлечений и болтовни и растрат - устреми ли бы свой взор к Богу..
Или нет?
Ф. М. Достоевский
Преимущественно от человека, т.е. от его решимости, зависит только "ритм подготовки" к причащению, а вот действительные, - и возможность каждого причащения, и их "ритм", - должны исходить от Бога.
Ритм подготовки человека к причащению хоть и не обусловлен ритмом его внешней жизни, но связан с ним самой "телесностью" человека. Человек должен ставить во главу угла своей жизни ритм подготовки ко причащению, а ритм своей внешней жизни согласовывать с ним. Если же человек начинает жить более ритмом внешней жизни, то от этого может страдать ритм его причащения, - это не обязательно, но только в том случае человек не потерпит убытка в ритме причащения, когда ничего не упустит в ритме своей подготовки к причащению: Ангелы, исполняя Божии повеления, как думается, ничего не теряют в плане приобщения Божьей благодати, откуда вывод: будем как Ангелы, - будем трудиться Богу всегда в Его благодати. :)
Встретились хорошие слова о подготовке к причащению (из беседы афонского иеромонаха на книгу Агапия Критского "Грешников спасение"):
"О подготовке к непорочному и святому причащению
Подобает, братия, чтобы я рассказал о великих силах и благодеяниях священного и удивительного Таинства. Сам предмет - безпредельное и неисчерпаемое море, оно не может поместиться в книге. Поэтому я напишу только о подготовке, необходимой собирающему Небесный Хлеб. Это очень важно, ибо Таинство обладает столь великой благодатью, что какова подготовка к нему причащающегося, таково и освящение, и полученная им благодать. Вспомни, что согласно даже Аристотелю, все причины действуют качественно в зависимости от положения, которое они находят в предмете: огонь сильнее разгорается в сухом дереве, чем в свежем и зеленом. Итак, Христос, присутствующий в самом Таинстве, а Он причина всех благодатных даров, становится причастным и воздействует Своей благодатью в согласии с подготовкой и внутренним исправлением того, кто принимает Его. Он дает великую помощь принимающим Его достойно. И напротив, - причащающиеся недостойно получают горькую смерть. Согласно Иоанну Дамаскину, всё производимое земным хлебом в плоти человека, совершает в душе и Небесный Хлеб. Телесная пища укрепляет, усиливает и укрупняет тела, которые не болеют. А ослабшим, полным дурных соков, - очень вредит. Поэтому врачи во время болезни велят воздерживаться, и ничего не есть. То же самое делает и в Боге основывающаяся Пища – для добродетельных и благоговейных людей, готовившихся достойным покаянием и исповедью, она становится истинной и вечной жизнью. А для грешников и неблагоговейных людей, с нечистой совестью, не совершивших подобающего покаяния и исповеди, не выполнивших своих обязанностей, она становится прологом великой порчи и смерти для души, и мучения, что претерпел предатель Иуда и другие. Огонь попаляет недостойных. Недостойными считаются те, кто не очищены святой исповедью, кто не исполнили тех канонов, которые дал духовник. Достойными мы называем совершающих приготовления и исправляющихся. Прежде всего ты должен знать, что здесь недостаточно человеческого попечения, или даже ангельского, если не поможет благодать Всемогущего Бога. Поэтому подобает Его призывать с горячим желанием и смирением, чтобы Он тобою руководил и тебе помогал. Ты должен очистить дом, куда придет обитать Он...
Не только от смертных грехов должен отойти тот, кто будет причащаться, но и от малых, охлаждающих тепло благоговения, ибо такое благоговение есть самая большая подготовка к Таинству...
Пусть устрашатся те, кто причащается без исправления чтобы понравиться людям, чтобы перед ними благоговели, что они, мол, добродетельны...
Лучше с благоговением воздержаться от причащения, а причаститься когда будет воля духовника, чем принять отлучение вместо благословения..."
P.S. Как и большинство книг из "прошлого благословенного времени", характеризовавшегося высоким состоянием подвижничества Христа ради, и эти строки наверняка будут казаться нам "слишком строгими". Но суть полезности их чтения, как мне кажется, в том, чтобы не упустить из и нашей жизни необходимое и единственное ее направление, которое должно иметь только один "центр": вся наша жизнь должна строиться нами "вокруг Чаши". Все остальное в нашей жизни "центров" иметь не должно, и может претендовать только на некоторые формы, более или менее значимые для нас.
Есть еще один вопрос, который иногда встает перед человеком при частой исповеди: иногда такие исповедники говорят о том, что часто им приходится т.ск. «выдумывать грехи», т.к. они иногда не знают, что вообще говорить, если совсем недавно все что понимал – исповедал.
Стоит рассмотреть и эту ситуацию. По свидетельству святых отцов, чем глубже человек входит в сокровенную жизнь Церкви, т.е. чем более исправляет свою жизнь, чем больше набирает духовного опыта и сподобляется озарения Божьей благодатью, тем он видит и осознает себя все более и более грешным. Вот с учетом такого действительного, а не мечтательного, положения дел у преуспевающего в духовной жизни человека, встает вопрос: как человек, не так давно причастившийся, т.е. и «просветившийся», не видит своих грехов? Это одна сторона вопроса.
Вторая сторона вопроса состоит в том, что по учению святых отцов само невидение своих грехов является так же грехом. Стоит посмотреть на это поближе: что это за грех такой, если мы вроде бы ничего и вообще не совершали. Здесь хорошо вспомнить слова пророка Давида желающему преуспевать в духовной жизни человеку: «уклонись от зла и сотвори благо», которые говорят о том, что одного удаления от зла мало, - для духовного преуспеяния и спасения нужно еще приобретение добра, которое в его высшем смысле мы понимаем в стяжании благодати Духа Святого. И вот в этой связи можно сказать, что есть грехи деланием, и есть грехи неделанием, т.е. когда мы должны что-то делать, но не делаем этого.
Так вот невидение своих грехов, особенно после просвещения «божественными и боготворящими благодатьми», говорит о том, что человек ничего нового не увидел в себе, и, в таком случае очень похоже, все для него прошло «мимо цели», «amartia». И пока он не постарается это «новое» в своей духовной жизни узреть, ему вряд ли стоит подходить к Причастию, чтобы вдруг не услышать от Господа: «друг, почему ты не в брачной одежде?», поскольку тогда ему действительно нечего будет ответить, т.к. он и не пытался свою одежду выбелить, раз даже не видел ее нечистой.
По меньшей мере, как мне кажется, в таком случае нужно подходить к исповеди, и исповедовать хотя бы этот грех – грех невидения своих грехов.
P.S. Насколько я понимаю, здесь, во-первых, мирян призывают не не думать, а стараться не мечтать, и во-вторых – прежде чем читать, например, протопресвитера Александра Шмемана, нужно бы сначала почитать хотя бы свт.Игнатия Брянчанинова и свт.Феофана Затворника, - в русской традиции нашей Русской Православной Церкви все очень хорошо сбалансировано, и в этой связи, как мне кажется, стоит связывать определенные исторические события нашего Отечества не с т.ск. неверным «особомиссионным» ее самой себя осознаванием, с неверными особенностями нашего русского благочестия, а скорее с отступлением от них. Кстати, в этой связи, в дополнение к словам проф. Яннараса Четыре года назад я был в России - и ее образ за четыре года совсем изменился. У меня создалась нужда сказать русским: остановитесь! Не становитесь такими, какими стали сегодня греки». Греки пытались войти в Европу - но они не стали европейцами, а перестали быть греками. «Ради Бога, передайте как можно большему числу людей, чтобы они не пытались стать американцами», - попросил проф. Яннарас. Русский, который пытается стать американцем, будет просто смешным и никому не нужным в истории.
У русских в истории своя уникальная миссия. Европа, которая задумывается о включении Турции в Европейское сообщество, боится включить туда Россию, хотя сознает, что без Достоевского, Чайковского, Пастернака Европа не может существовать. Но Россия будет творить свою историю, и Европа не может этого принять.» http://www.taday.ru/text/418377.html), будет, наверное, уместным предложить для чтения статью А.В. Карташева «Русское христианство». http://www.wco.ru/biblio/books/kart3/Main.htm
Но так как нас, МИРЯН, слушать не хотят, пусть послушают Церковь. Итак, митрополит Каллист (Уэр): «Я приветствую, когда люди часто причащаются»
Интервью здесь http://www.pravmir.ru/mitropolit-kallist-uer-ya-privetstvuyu-kogda-lyudi-chasto-prichashhayutsya/
Например, афонские старцы говорят так: "Бог любит и отшельников, и тех, кто работает в миру. Монах, отдавший себя на служение людям, часто не добирает в своей личной духовной жизни, работая для людей. Для работы над самим собой ему почти не остается времени. Но его труд в миру в очах Божиих покрывает эту нехватку. Ибо воля Божия состоит в спасении мира, в спасении как можно большего числа людей".
Здесь все понятно, человек не добирает в своей духовной жизни, работая Богу. А кому работает современный человек в современном миру? Вот вопрос, который может помочь соотнести следование "ритму жизни", а я бы сказал скорее, – образу жизни современного человека, с необходимостью должной подготовки к причащению. Дерзну сказать, что наверняка в подавляющем большинстве случаев это соотнесение не будет в пользу "ритма жизни" современного человека, который, при его трезвом рассмотрении, наверняка окажется служением суете, которая, по словам иерея из нижеприведенной книжной цитаты, опустошает душу. И если уж логически пойти дальше, то стоит вспомнить, как возникло организованное монашество, о чем говорит, насколько помню, прп.Иоанн Кассиан, – как ревность по Богу у христиан стала падать, уступая суете, и те христиане, которые не хотели терять Божью благодать, уходили в пустыни, и там строили свою жизнь по тем уставам, которые оберегают душу, а не опустошают ее, - они не желали торговать Божьей благодатью, и приносить ее в жертву наступающему на них "ритму жизни".
В этой ситуации все просто и понятно, потому что ребенок – вот он, он прямо перед нашими глазами, и он каждый день хочет есть, его надо одеть, отправить в школу, воспитывать изо дня в день, сопротивляясь влиянию "улицы", и т.д. и т.п.
В вопросе же подготовки к причащению, в которой мы должны родить положительный результат нашего духовного труда по состоянию нашей совести, все не так очевидно, потому что события происходят (а они действительно происходят в нашей душе) в мире духовном, человек не видит прямо свою душу, и если у него даже в мыслях нет, что он имеет потенциальную возможность прийти на Царский Пир не в брачной одежде, то он, вполне возможно, будет окрадаемь в надежди его спасения, ибо сон его лености будет ходатайствовать души его муку.
Как мы исповедуем перед Богом свое к Нему отношение: "за словеса устен Твоих аз сохраних пути жестоки". Эти "пути жестоки" мы называем и по-другому: "Что воздам Господеви о всех, яже воздаде ми? Чашу спасения приму…". Эта "чаша спасения", есть "Чаша Господня", есть чаша терпения скорбей, которая хоть и горька, но спасительна.
Одно из самых, наверное, главных положений, не только в вопросе о подготовке к причащению, но и вообще в нашей духовной жизни, – это наличие действительного напряжения в духовной жизни. Есть напряжение – значит есть труд, а если есть труд, значит мы действительно идем, а не мечтаем о пути. Кто может непрестанно и правильно напрягаться, пусть непрестанно и причащается, почему нет?
Одна из самых главных наших задач, мне кажется, – уберечь себя от мечтательности, от мнимости существования в нас духовной жизни только, например, чтением святоотеческой литературы, без реального приложения ее к нашей действительной жизни. Действительно ведь, и об этом предупреждают нас Отцы, часто наши "подвиги" в духовной жизни происходят следующим образом: прочитаем мы что-то у отцов-аскетов, и решаем следовать их примеру, – встаем, например, ночью на молитву, чтобы, по словам некоего подвижника, "изощрять око свое умное". И что дальше? А дальше нам просто хочется спать, и если однажды мы как-то и что-то помолимся, то на следующий день мы уже спокойно спим, решив, что это все-таки не для нас. Но настроение от чтения – это мы себе оставляем. И вот уже мы, сами для себя, "подвижники" без подвига, и "трудолюбцы" без трудов. Вот и весь наш диванный аскетизм (а Православие глубоко аскетично!). Но гонору-то у нас, гонору-то! Вот и все, приехали. Вот и прелесть, и хоть она у нас и самая примитивная, но нам и этого оказывается достаточно. "Трезвитесь!", призывают нас Отцы. Вот на этом и остановим свое внимание, – пользы от этого будет явно больше, чем от мнимого "непрестанного причащения". И насколько я понимаю, адекватное ограничение духовниками частоты причащения, – это способ именно научить христиан трезвиться.
Простите, если что.
Отмечу заинтересовавшее в комментариях…
Вот Геннадий из Минска: «По поводу же «забытой нормы» можно только повториться о том, что прежде чем вспоминать о забытой норме причащения, следует сначала вспомнить о забытой норме христианской жизни, и не только вспомнить ее, но и воплотить в своей реальной духовной и внешней жизни». Твердо! И разумно слушать ближайших к нам святых: Игнатия (Брянчанинова), Феофана (затворника); изменилась политическая и социальная обстановка, но строй духовной жизни ныне, как будто – тот же.
А вот свящ. Сергий Свешников из Америки: «А если кто помыслил о житейском после этих слов - даже самую малость, то пусть уж не ссылается на другие слова той же Литургии: "Со страхом Божиим и верою приступите..." Впрочем, кажется, есть люди, которые на весь интернет способны заявить, что исполнены до отказа, и страха Божия, и веры, и Духа Свята, и ежедневно восходят от силы к силе... Мне даже завидно становится». Мне тоже завидно. И далее: "душепагубное актерство и печальнейшая комедия - современные миряне, которые принимают на себя роль древних святых христиан, не имея их духовных дарований..." Вот! Вот! Увидел-таки одного сомневающегося! И точно, простит его святитель и даже похвалит за претворение его мыслей.
А игумен Арсений из Лиссабона, к сожалению, не увидел темы; речь ведь идет не об отказе от причащения на основании индивидуального разумения священника. Речь идет о частоте принятии в себя Бога, а она (частота), как заметил мудрый батюшка со слов Александры из Москвы зависит от того, что «у всякого человека существует свой ритм Причащения: кому-то - каждый день, кому-то - раз в жизни, кому-то - раз или два в месяц!». И если внимательно прочитать первую главу книги о частом причащении Никодима Святогорца, на которую ссылаются многие, а здесь - Иулия из Москвы, то заметим, что речь идет о регулярном (при переводе – непрестанном) причащении и именно это доказывается в сей книге, а не то, что хочется ссылающимся на нее.
А вот и протоиерей Иоанн Шандра с Украины, по-видимому, о наболевшем – детском причащении: «Чему же мы их тогда учим, когда "отлучаем" от Чаши? Повзрослев они и сами перестанут приходить в храм: а зачем, если приобщиться открывшему Себя нам Христу там почти невозможно». Ну почему, невозможно? Принеси жертву, и будешь – со Христом и Он – в тебе и с тобой». Проблема-то в том, уважаемый батюшка, что к Нему идут – получить, а не отдать. Увы! И много ли таких родителей, которые внушают детям о духовной (только так!) пользе таинства; и много ли детей могущих воспринять это внушение. И превращается храм – в детский сад.
А Екатерине из Москвы, когда она говорит, что от частого причащения: «изменение жизни вижу ясно и отношу это к милости Божией и Его освящению жизни», хочется напомнить, что враг силен не столько силою, сколько хитростью; что ясно видеть могли даже не все святые; что главное – не нравственное совершенствование, а – обожение; и Христос пришел не простить грехи, а уничтожить корень Зла.
Замечательно сказал автор статьи в комментариях: «Хорошо встречать единомышленников»; ибо при разных взглядах мы едины в Церкви. И вспомнились недавние слова митрополита Сергия (Фомина) о кочетковцах, которые нужно бы и всем нам в определенной мере применить к себе: ««Какой жизни, я спрашиваю вас, вы хотите?.. Вы думаете и размышляете от ветра в своей голове, ничего не зная... Вы беретесь судить о делах церковных, что достойно, что недостойно: нам это нравится, нам это не нравится... Поэтому я говорю вам это откровенно и ясно: подумайте, образумьтесь. Никто не хочет вашей погибели, никто не хочет вам злого...» Не станем прятаться за священническим благословлением на частое причащение, будем испытывать свою совесть, испытывать постоянно. Не дадим увести себя в рассуждения о формах жизни церкви Земной, постараемся войти в Церковь Небесную, где нет места рассуждениям, но только славословие Богу.
Очень сомневаюсь я, что нужно широко обсуждать такие вопросы; это только льстит нашему самолюбию, а враг смеется.
http://lib.eparhia-saratov.ru/books/noauthor/noauthor5/165.html
Очевидно же, что священники поставлены в Церкви в особое положение, поставлены в том числе и для того, чтобы у них были благоприятствующие условия для выполнения этих канонических предписаний. Миряне же - "миряне" в том числе и потому, что т.ск. чаще и ближе входят во взаимодействие с "мирским", с обстоятельствами, которые диктует "мир сей", и очень часто теряют от такого взаимодействия в своей духовной жизни и своем духовном состоянии. Поэтому ничего непонятного нет, что таких строгих канонических предписаний для мирян просто нет. Есть правило о "трех воскресеньях", но оно, насколько я знаю, не может трактоваться однозначно в смысле канонического предписания причащаться мирянам раз в три недели.
Поэтому, как мне кажется, прямое сопоставление частоты причащения священников и мирян не совсем корректно.
Хочется вот еще что сказать. Если мы так хотим непрестанно соединяться и всегда быть со Господом, так давайте, как первые христиане, молиться, например, так: "Ей, гряди, Господи Иисусе!", а не "Владыко Человеколюбче, неужели мне одр сей гроб будет, или еще окаянную мою душу просветиши днем? Се ми гроб предлежит, се ми смерть предстоит. Суда Твоего, Господи, боюся и муки безконечныя, злое же творя не престаю: Тебе Господа Бога моего всегда прогневляю, и Пречистую Твою Матерь, и вся Небесныя силы, и святаго Ангела хранителя моего...",
и не так:
"Увы мне великогрешному, иже делы и мысльми осквернився, ни капли слез имею от жестосердия; ныне возникни от земли, душе моя, и покайся от злых дел твоих...
Се, взывает, Госпоже, Сын Твой, и поучает нас на доброе, аз же грешный добра всегда бегаю; но Ты, Милостивая, помилуй мя, да покаюся от злых моих дел...
Внегда поставлени будут престоли на судищи страшнем, тогда всех человек дела обличатся; горе тамо будет грешным, в муку отсылаемым; и то ведущи, душе моя, покайся от злых дел твоих...
Како не имам плакатися, егда помышляю смерть, видех бо во гробе лежаща брата моего, безславна и безобразна? Что убо чаю, и на что надеюся? Токмо даждь ми, Господи, прежде конца покаяние...
Верую, яко приидеши судити живых и мертвых, и вси во своем чину станут, старии и младии, владыки и князи, девы и священницы; где обрящуся аз? Сего ради вопию: даждь ми, Господи, прежде конца покаяние...
Пречистая Богородице, приими недостойную молитву мою и сохрани мя от наглыя смерти, и даруй ми прежде конца покаяние..." и т.п.
Может это уже не для нас? Чего нам еще ждать? Зачем нам формула Отцов: "дай кровь и прими дух"? Мы же уже можем всегда встречать и принимать Господа! "Ей, гряди Господи!" Так?
Если мы так хотим совершенства (а иначе по какой причине мы хотим часто причащаться?), так давайте для этого следовать прямым указаниям Евангелия: продадим все что имеем, раздадим нищим, возьмем свой крест скорбей, и последуем за Господом исполнением Его святых заповедей. Но нет, этого мы не хотим. Господь сказал: "в мире скорбны будете", - но это видимо не для нас, мы не хотим себя утеснять, что-то там постить и читать (чтобы приобрести хоть сколько-то действительного, а не мнимого благоговения). Мы хотим, как верно сказал о.Сергий Свешников, просто отрывать рот, чтобы (как иногда приходится слышать от взрослых, приносящих к Причащению младенцев) "дядя дал нам сладенькую конфетку". Простите братья и сестры, но нет у нас никакой трезвости. Мне приходилось видеть причащающихся несколько дней подряд не священнослужителей: строгий скит, афонский устав, со всеми вытекающими лучшими следствиями. Себя со стороны не видно, но я видел других людей, которые впервые бывали на такой Литургии: кто-то надолго оставался после нее стоять в задумчивости у стены храма, кто-то выходил из него в изумленном восторге. Можно наверное сказать, что в этом случае и бытие определяет сознание. Кстати и о бытии, в частности, о бытии приходских священников. Есть такая хорошая книга, изданная в 1938г. Валаамским монастырем, называется "Беседы о молитве Иисусовой" (кстати, очень хорошая книга, даже не понятно, почему ее не переиздают http://sobor.by/besedy_o_molitve_Iisusovoj.htm), которая стала продолжением книги валаамского же игумена Харитона "Умное делание. О молитве Иисусовой". Начинается она тем, что в некий монастырь приезжает мирской священник и вступает в беседу с иноком-старцем. Очень интересная беседа, если мне позволят, то надеясь никого не смутить, я процитирую ее начало (орфоргафия кое-где изменена):
"Инок. Я очень рад вашему приезду, дорогой батюшка, в нашу святую обитель. Надеюсь, что вы поживете у нас подольше, и мы будем иметь возможность часто видеться с вами и беседовать.
Iерей. Да, я тоже очень счастлив, что Господь привел меня к вам. Для нас, мирских священников, чрезвычайно важно посещать от времени до времени святыя обители, и здесь, в тишине, уединении и молитве приводить в порядок свою утомленную душу. Вы не можете представить себе, до какой степени душа опустошается и выветривается в повседневной мирской суете.
И. Мне странно слышать от вас эти слова! Вы — иерей Божий, и вдруг говорите об опустошении вашей души! Вы так часто стоите у Престола Божия, молитесь, причащаетесь св. Таин Христовых! Ведь это же неизсякаемый источник благодатной жизни и духовнаго укрепления и утешения!
I. Совершенно верно, батюшка! Частое богослужение, молитва и причащение св. Христовых Таин являются источником благодатной жизни и духовной крепости. И тем не менее печальный факт на лицо. Отчасти по нашей собственной небрежности и невниманию, отчасти по озабоченности разными неизбежными внешними делами, наша молитва нередко бывает разсеянной й слабой, мысли разбегаются и блуждают, сердце становится холодным, Мало по малу опускаешься, привыкаешь к формальному исполнению своих обязанностей, и теряешь то сосредоточенное и благоговейное внутреннее чувство, тот страх Божий, который должен быть главным настроением души не только пастыря, но и каждаго верующаго христианина.
Казалось бы, весь окружающий нас мир Божий должен был бы всегда нами восприниматься, как одии великий необъятный храм Божий, в котором всегда присутствует Сам Господь, его Творец и Промыслитель. И созерцая в мире Его славу и величие, и от этого созерцания проникаясь чувством глубокаго благоговения, мы должны были бы и нашу земную жизнь, и все наши земныя дела разсматривать и устраивать в свете этого благоговейнаго чувства, подчиняя временное вечному, и земное небесному.
В действительности, происходит не то. Мы совершенно забываем, что над нами есть Бог, и всецело поглощаемся своими преходящими делами, общественными, государственными, а иногда и просто своими мелкими житейскими дрязгами, сплетнями, своими страстями, до такой степени, что слова о вечности, о будущей жизни не находят отклика в нашей душе, как будто совершенно не относящияся к нашей земной жизни и к нашим земным делам.
Другое отношение к жизни, совершенно противоположное, мы видим в монастырях. Конечно, и там живут не одни святые, а такие же грешиые и слабые люди, и там людей волнуют страсти и житейския заботы, но там все это идет по другому. Там всегда чувствуют себя живущими пред лицем Божиим, в ожидании неизбежнаго перехода от временнаго к вечному бытию, и предстоящаго, неизбежнаго и праведнаго суда Божия и воздаяния за каждое действие, за каждое слово и за каждую мысль, и это чувство, которым пропитана монастырская жизнь, придает этой жизни особый возвышенный и светлый характер всегдашняго предстояния пред лицем Божиим, каковое чувство мир почти утратил. Эта особенность монастырской жизни чувствуется мирянами, чувствуется ими как то именно, чего им самим не хватает, без чего они духовно задыхаются. Вот почему так и тянется мир к монастырю, чтобы хотя некоторое время пожить в этом чистом и освежающем воздухе живого предстояния пред лицем Божиим, и вернуться потом в свою обычную, жи тейскую суету духовно обновленным, ожившим, окрепшим и как бы помолодевшим. И что особенно дорого и знаменательно, — это освежающее и спасительное значение монастырей чувствуют не только взрослые, но и молодежь, которая тоже тянется сюда и, приехав сюда даже на короткое время, уезжает отсюда обновленною и духовно окрепшею и просветленною. Великое за это спасибо святым обителям! Поэтому, батюшка, не удивляйтесь тому, что и я, иерей Божий и пастырь, много лет прослуживший Господу, приехал к вам в обитель искать отдыха своей усталой душе и оживления ослабевших чувств страха Божия, веры, молитвы и покаяния, с угасанием которых душа тоскует, задыхается и умирает".
Смысл этого отрывка, как мне кажется, и в том, что благоговение, тем более в наше время, - большая редкость, и за него нужно бороться, а не пренебрегать теми формами и условиями, которые помогают его стяжать.
P.S. Хочется поблагодарить о.Сергия Свешникова за действительно полезный комментарий.
Последующие рассуждения свящ. Сергия Свешникова в свете нее просто лишены всякого смысла...
Виктор из Москвы, написавший комментарий 12.01.2011, участниками миряне могут стать тогда, когда молитвы, читаемые от лица всех присутствующих, будут читаться вслух. Тогда будет ясно со всей очевидностью, что Литургия служится ради причащения.
Это сейчас возможно. Не в средние века живем, когда люди были неграмотными и не понимали текст Литургии. Сейчас, при всеобщем образовании, молиться вместе со священником доступно для всех.
//liturgy-music.livejournal.com
Если говорить о словах апостола Павла, приведенных автором, то ведь апостол говорит:
20. Далее, вы собираетесь, так, что это не значит вкушать вечерю Господню;
21. Ибо всякий поспешает прежде других есть свою пищу, так что иной бывает голоден, а иной упивается.
22. Разве у вас нет домов на то, чтобы есть и пить? Или пренебрегаете церковь Божию и унижаете неимущих? Что сказать вам? похвалить ли вас за это? Не похвалю.
23. Ибо я от Самого Господа принял то, что и вам передал, что Господь Иисус в ту ночь, в которую предан был, взял хлеб
24. И, возблагодарив, преломил и сказал: приимите, ядите, сие есть Тело Мое, за вас ломимое; сие творите в Мое воспоминание.
25. Также и чашу после вечери, и сказал: сия чаша есть новый завет в Моей Крови; сие творите, когда только будете пить, в Мое воспоминание.
26. Ибо всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он придет.
27. Посему, кто будет есть хлеб сей или пить чашу Господню недостойно, виновен будет против Тела и Крови Господней.
28. Да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей.
29. Ибо, кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем.
30. Оттого многие из вас немощны и больны и немало умирает.
31. Ибо если бы мы судили сами себя, то не были бы судимы.
(1 Корр., 11)
Акцент здесь не на тех словах, которые выделил автор статьи, а на других, а именно на словах «и таким образом», что хорошо видно из общего смысла этой части текста Евангелия. Апостол говорит как-бы так: да испытывает себя каждый человек, и по результатам такого испытания принимает благоразумное решение – есть ему или не есть в данный момент своей жизни, а, соответственно, без испытания да не приступает (это, кстати, относится еще к одному вопросу, широко обсуждаемому сейчас в православной среде, а именно – о необходимости исповеди перед причастием). Как и блаж.Феофилакт толкует: «…высочайшее благо в том, чтобы приступать с чистой совестью, и говорит: я не поставляю судьей над тобой другого, но тебя самого. Итак, оправдайся пред своей совестью, и таким образом приступай, не тогда, когда будут праздники, но когда найдешь себя чистым и достойным».
Как некоторое резюме: акцент в вопросе о частоте причащения, как и вообще о самых различных явлениях в церковной жизни, нужно делать, наверное, не на каноничности, что является в более-менее вменяемом церковном общежитии скорее делом т.ск. внутриклирикального обсуждения (хотя опять же Вера Еремина в своих лекциях упоминала, что лучшими канонистами часто были как раз миряне, но вероятно – т.ск. «ученые» миряне), а прежде всего научить христиан испытывать себя, научить их трезвости и адекватной оценки именно своей духовной жизни, именно своего духовного состояния, научить христиан вообще уметь вникать и разбираться в сути происходящих явлений и событий, как внутри себя, так и, как следствие, вовне. По поводу же «забытой нормы» можно только повториться о том, что прежде чем вспоминать о забытой норме причащения, следует сначала вспомнить о забытой норме христианской жизни, и не только вспомнить ее, но и воплотить в своей реальной духовной и внешней жизни. Почитать же об этой норме, и т.ск. примерить свою настоящую жизнь к этой норме, можно, например у свт.Игнатия Брянчанинова, как близкого к нам по времени, и видевшего наши всеобщие проблемы.
Ну что же Вы--"к спорам"!? Во-первых, Вы запамятовали написать, что "моё мнение"--это не столько моё мнение, сколько мое согласие с мнением Свят. Иоанна. Во-вторых, мы же с Вами и не спорили. Я написал свои мысли по просьбе своей-же прихожанки и, как Вы верно заметили, опубликовал эти мысли на своём же блоге. Возможно, у вас на противоположной стороне планеты действительно идут споры. У нас ситуация такова: в американской юрисдикции принято причащаться за каждой Литургией, а в Русской Церкви сохраняется традиция более редкого причащения. Впрочем, американцы многое делают не так, как мы: служат по новому календарю, сокращают службы, яйце-молочные продукты едят Великим постом, в храмах расставили скамейки, как у лютеран, женщины головы в церкви не покрывают, и т.д, и т.п. Кстати, у нех нет и запивки после Причастия--просто причащаются и идут обедать. Я не берусь судить хорошо это или нет--просто не так, как у нас. Видимо, наши уставы не нужно применять к их монастырям.
Я думаю (думаю, а не спорю), что у нас с Вами разные подходы к одной и той-же проблеме. У Вас--более академический. И с этой точки зрения я с Вами вполне согласен: все христиане призваны к святой жизни и постоянному причащению, как, впрочем, и к постоянной молитве. Я и сам могу привести к этому кучу доводов и цитат, что регулярно и делаю в проповедях. Но если я призову своих прихожан к постоянной молитве, это ещё не означает, что они теперь все с этого момента постоянно молятся. Призыв и реальность--две разные вещи. Поэтому у нас можно услышать: "Молитесь утром, днём и вечером." Вовсе не потому, что кроме этого не нужно молиться, а потому что хотя-бы с этого правила начать, а потом и дальше можно двигаться. А вот постоянно причащаться--проще, нежели постоянно молиться--подходи и открывай рот, а что не "готов"--так никто вообще никогда не готов, так что, какая разница?...
В данной ситуации мой подход более практический (я отвечал на вопрос конкретной прихожанки). На практике я не вижу той святости среди своих прихожан (да и в себе, грешном), о которой читаем в Деяниях апостольских.
Не буду углубляться и писать пространные комментарии, но вопрос о возвращении к апостолькой практике стар, как сама Реформация. Об этом можно много сказать, но Геннадий из Минска уже, как мне кажется, начал отвечать на этот вопрос. Однако, вот замечание по тексту Литургии: там же ясно сказано: "Всякое ныне житейское отложим попечение..." А если кто помыслил о житейском после этих слов--даже самую малость, то пусть уж не ссылается на другие слова той же Литургии: "Со страхом Божиим и верою приступите..." Да, вот, было-бы веры в нас хоть с горчичное зерно... О страхе Божием говорить иногда даже и не приходится. Уж если приводить что-то из Литургии, то приводить и всё остальное. Впрочем, кажется, есть люди, которые на весь интернет способны заявить, что исполнены до отказа, и страха Божия, и веры, и Духа Свята, и ежедневно восходят от силы к силе... Мне даже завидно становится :-)
Да, кстати, а правильно-ли без всяких оговорок применять к нам беседы египетских подвижников. Помните у Брянчанинова: "душепагубное актерство и печальнейшая комедия - старцы, которые принимают на себя роль древних святых Старцев, не имея их духовных дарований, да ведуют, что самое их намерение, самые мысли и понятия их о великом иноческом делании - послушании суть ложные, что самый их образ мыслей, их разум, их знание суть самообольщение и бесовская прелесть."
А что, если заменить некоторые слова, оставив принцип: "душепагубное актерство и печальнейшая комедия - современные миряне, которые принимают на себя роль древних святых христиан, не имея их духовных дарований..." Да простит меня святитель за такие вольности. Возможно, я не прав. Благодарю за статью!
интересно (и я не имею ответа), как это литургически и богословски
верное Причащение за каждым богослужением в русских приходах на Западе
привело к тому, что не все, но и не единицы причащаются, придя на
Литургию во время Евхаристического канона, причащаются, не постясь (ни
накануне, ни по средам и пятницам, ни постами), причащаются после
утреннего кофе (этого не видела, но об этом слышала), и как сделать так,
чтобы переходя к этой литургически и богословски верной традиции в
России, не перейти и к такому практическому расслаблению. Ведь по идее
все должно быть наоборот: мы причащаемся постоянно, следовательно,
Христос постоянно живет в нас. Лет 10 тому назад, когда я только
увлеклась идеями литургического обновления, и пришла к священнику, и
сказала: «Надо причащаться каждое воскресение!» Он ответил: «А мне
кажется, что у всякого человека существует свой ритм Причащения: кому-то
- каждый день, кому-то - раз в жизни, кому-то - раз или два в месяц!»
Соприкоснувшись с жизнью приходов во Франции, где литургическому
обновлению, искреннему и осознанному, уже полвека, я скорее думаю так
же, как он тогда. PS - У отца Роберта (Тафта) есть исследования на
тему, каким образом и как часто причащались в Византии. Сейчас они
переведены на русский язык и изданы в Омске. Роберт (Тафт). Статьи.
Омск, 2010: «Частное Причащение на Востоке во времена поздней
Античности» (с.196-220), «Чин и место Причащения мирян в позднюю
Античность на византийском Востоке» (с.278-310), «Упадок Причащения в
Византии и отдаление мирян от литургического действа: причина, следствие
или ни то, ни другое» (с. 310-367).
"Не могу быть с Ним, из-за своего убожества – не хочу рисковать… Короче говоря, не могу, не хочу, боюсь быть христианином! Боюсь быть со Христом, боюсь быть Ему причастным. Лучше пока подождать, перегодить, перекантоваться как-нибудь так: до Великого поста, до большого праздника, до предсмертного часа, до Страшного Суда... - наверное, тогда-то крещеный человек (и потенциальный христианин) автоматически сделается достойным… Простите, а собственно говоря, с чего? Если большую часть жизни боялся быть со Христом и был сугубо не достоин участвовать в Его трапезе, то почему в отдельные временные отрезки или в конце времен вдруг сделался достойным? Не лучше ли тогда окончательно объявить практику непричащения более спасительной, потому как меньше риска «впасть в руки Бога живаго», чем (сквозь зубы) дозволить регулярное причащение, потому как оно сопровождено с риском обжечься спасающей благодатью? Если вдуматься, то, действительно, что за практика веры у нас тогда? Мы вроде как во всеуслышанье предлагаем полноту общения с Богом в Таинствах, но и - одновременно - говорим: только лучше делайте это пореже, потому как обычному человеку с Богом опасно иметь дело…"
Нужно, мне кажется, немножко больше доверять мирянам
Если говорить об организации своей общехристианской жизни, то ведь для этого есть действительно адекватные средства, средства более действенные для практической жизни (ведь сам автор подтверждает, что само по себе частое причащение не исправляет человека). Например, об этом пишет свт.Игнатий Брянчанинов в своих «Аскетических опытах»: «Второе нравственное правило, предлагаемое преподобным Нилом, заключается в том, чтоб братия ежедневно исповедывали старцу — старцем называется в монастырях преуспевший в духовной жизни инок, которому поручается назидание братии — согрешения свои, и самые мелочные, даже помыслы, и ощущения греховные, чтоб они предлагали ему на рассмотрение свои недоумения. Это делание исполнено необыкновенной душевной пользы: ни один подвиг не умерщвляет страстей с таким удобством и силою, как этот. Страсти отступают от того, кто без пощадения исповедует их. Телесное вожделение увядает от исповеди более, нежели от поста и бдения. Иноки, в новоначалии своем сделавшие навык к повседневной исповеди, стараются и в зрелые годы как можно чаще прибегать к этому врачеванию, узнав из опыта, какую оно доставляет свободу душе. Подробно и отчетливо, при посредстве этого подвига, они изучают в самих себе падение человечества. Врачуя себя исповеданием своих согрешений, они приобретают знание и искусство помогать ближним в их душевных смущениях. Упомянутые выше иеросхимонахи Оптиной Пустыни имели под руководством своим много учеников, которые ежедневно, после вечернего правила, открывали им свою совесть. Эта ученики отличались от тех, которые жили самочинно, резкою чертою. Мысль о предстоящей исповеди была как бы постоянным стражем их поведения, постепенно приучила их к бдительности над собою, а самая исповедь соделала их сосредоточенными в себе, непрестанно углубленными в Писание, систематическими, так сказать, монахами…»
Если вопрос стоит о причащении частом, то речь здесь идет не только о недопустимости «механического причащения», но и соответствующем сопутствующем подвиге, необходимом для соответствующего «темпа» причащения. В не так давно вышедшей книге «Флавиан. Восхождение» прот. Александр Торик описывает исповедь своего героя у афонского старца, где и высказывает мнение о необходимости частого причащения Святых Христовых Таин. Не знаю, как возникал сюжет этого эпизода (Вера Еремина например, в цикле своих лекций «Классическая русская литература в свете Христовой правды», говорит, что всякое действительное творчество - от творческой силы Духа Святого, и часто сам автор сразу даже не понимает всей сути того, что выходит из под его пера, - смысл творения автора часто превышает его творческие способности как человека), но вот что интересно: когда о.Флавиан ратовал за частое причащение и мирян, то афонский старец с ним полностью соглашался, и дальше, как выясняется из сюжета всей повести, – благословляет его подняться на вершину Святой Горы. Как это происходило, и чего это стоило для о.Флавиана – об этом стоит прочитать в оригинале, а не в пересказе, – боюсь исказить богодухновенное творчество, не зря и вся книга называется «Восхождение».
Афонский старец сказал о.Флавиану, что на вершине его ждет «нечто». Что обрел о.Флавиан на вершине, что его там ждало, – степень понимания этого, наверное, зависит только от собственного опыта каждой души, от степени ее восхождения на святую гору боговедения, откуда открывается и суть всей жизни, и суть ее повседневных событий, а также действительное богословие.
P.S. В своей беседе со старцем о.Флавиан так же упоминает о книге прп. Никодима Святогорца и свт. Макария Коринфского, но ведь в этой книге говорится как раз об этом же, если воспринимать ее всю, а не ее отдельные предложения. Если попытаться несколько обобщить один из основных ее аспектов, то можно сказать, что авторы побуждают причащаться часто, что, в свою очередь, возможно только с непременным и постоянным трудом над своей душой. Можно сказать и так, что побуждение причащаться непрестанно есть побуждение человека к подвигу вхождения во внутреннюю и сокровенную жизнь Церкви, как мистического Тела Христова, и на практике это происходит при напряженном подвиге человека, которым он восходит на свое личное крестное древо. Суть книги: распнись и причастись.
Что до слов Виктора о том, что "...Литургия совершается иереем, а мирянин только свидетель, и причащение для мирянина - дело исключительно частного приобщения и освящения" - тогда неясно, отчего Литургия называется Общм Делом, и отчего Есть и Пить призываются прямым текстом все.
Для того, чтобы верного не допустить до причащения, нужны очень серьёзные КАНОНИЧЕСКИЕ основания. Никакой духовник, если этих канонических запретов нет, не имеет права препятствовать верному причащаться.
Я бы, пожалуй, говорил не о частом причащении (каковы критерии этой частоты?), а о том, что христианин должен (плохое слово - "должен", но как сказать лучше?) причащаться на каждой литургии, на которой он присутствует, в которой он принимает участие. Миряне обычно бывают в храме по воскресеньям и в большие праздники (не только двунадесятые, кстати). Ну так вот: пришел - причастись. Монахи (хочется верить) бывают на литургии гораздо чаще - почему бы им не причащаться всякий раз? А священнослужитель - так и вовсе обязан причащаться на каждой службе, которую совершает. Этого никому не приходит в голову ставить под сомнение.
И еще хотел бы подчеркнуть верный момент, отраженный в статье: если священники считают, что миряне не должны причащаться "часто", то зачем служить литургию? Можно ограничиться обедницей, а затем перейти к вожделенным молебнам и акафистам. Или, напротив, можно было бы вернуться к более осмысленному и полному совершению служб суточного круга: вечером - вечерня и малое повечерие, утром - полунощница и утреня. Было бы вполне аскетично и смиренно.
Хочу посоветовать всем прочесть также "Книгу душеполезнейшую о непрестанном причащении Святых Христовых Тайн" Макария Коринфского и Никодима Святогорца (на минуточку, это составители "Добротолюбия"). В интернете ее можно легко найти за секунду, а вот в бумажном варианте она почти не издается...
Если каждый мирянин участвует в совершении Литургии (см. работу прот.Николая Афанасьева "Трапеза Господня"), то каждый и причащается - подобно тому, как предстоятель или сослужитель - епископ или священнослужитель - не может не причаститься. Не может причаститься (как не может и служить клирик) только находящийся под запрещением или епитимией. Т.е. в этом случае для мирянина, как и для иерея причащение становится частью Богослужения (высшей частью).
Если же Литургия совершается иереем, а мирянин только свидетель, и причащение для мирянина - дело исключительно частного приобщения и освящения, - то конечно участие в Причащении не является обязательным и вполне может не быть частым - но по усердию и напряженности духовной жизни каждого.
С этим связан и поставленный автором вопрос об отличии отношения священника и мирянина к Св.Тайнам. При первом подходе, священник только благодатный предстоятель таких же по сути людей - лаиков, при втором - посвященный (в отличие от лишенных посвящения).
У нас в Церкви распронен именно второй подход, в связи с этим частое причащение людей, живущих в миру некоторыми духовниками воспринимается как недопустимая вольность со святыней.