rss
    Версия для печати

    Рок — ЗА!

    МГУ, пятничный вечер. Отец Андрей заканчивает лекцию. Следуют долгие, от всей души аплодисменты, и тут же учащиеся облепляют Кураева: один — с просьбой прокомментировать скандальную новость о католиках, другой, «юноша-максималист», — сильно желая о чём-то поспорить… Ожидая, когда поток страждущих рассосётся, я продумываю начало интервью: «У нас в газете затрагивается тема рок-музыки. Нам бы хотелось узнать ваше мнение…» Внезапно диакон возвращается на кафедру. «Кто ещё не ушёл, внимание! В следующий раз, по всему, лекции не будет: я участвую в концерте Шевчука».

    МГУ, пятничный вечер. Отец Андрей заканчивает лекцию. Следуют долгие, от всей души аплодисменты, и тут же учащиеся облепляют Кураева: один — с просьбой прокомментировать скандальную новость о католиках, другой, «юноша-максималист», — сильно желая о чём-то поспорить… Ожидая, когда поток страждущих рассосётся, я продумываю начало интервью: «У нас в газете затрагивается тема рок-музыки. Нам бы хотелось узнать ваше мнение…» Внезапно диакон возвращается на кафедру. «Кто ещё не ушёл, внимание! В следующий раз, по всему, лекции не будет: я участвую в концерте Шевчука».

    — Отец Андрей, Вы у Шевчука на подпевках работаете?.. Шучу. Какова будет Ваша роль?

    — Мне самому до конца ещё не понятно. С Шевчуком у нас давно была договорённость, что хорошо бы когда-нибудь, как-нибудь… Это мероприятие — инициатива Петербургской епархии. То есть впервые за всю историю Церковь выступает инициатором рок-концерта. Идея возникла на миссионерском съезде, где-то с месяц назад. Тогда же архимандрит Геннадий (Гоголев), ректор Костромской семинарии, съездил в Москву — к Кинчеву… Замысел вот в чём: организовать совместный концерт Шевчука («ДДТ»), Кинчева («Алиса») — возможно, ещё Гребенщиков («Аквариум») будет, — и чтобы я там выступил с какой-нибудь проповедью [1]. Поначалу хотели назвать это так: «Рок против наркотиков» или «Рок против терроризма». А Шевчук сказал: почему рок — всё время против? Давайте сделаем «Рок — ЗА!»: рок за жизнь, рок за молодость, рок за Церковь, рок за веру…

    — Цитирую Вашу статью: «Надо встать на защиту культуры, над ней издеваются «новаторы»…» Рокеры — не «новаторы»?

    — Люди типа Шевчука — это, скорее, постмодернисты. Это бунт против бунта. А «минус» на «минус» даёт «плюс». Рок — это культура протеста, и вопрос в том, против чего этот протест. На Западе рок-музыка была направлена против идеологии отцов — может быть, лицемерного, но всё же христианского уклада жизни.

    — Откуда уверенность, что против христианской стороны этого уклада, а не еретической? Ведь молодёжь особенно остро чувствует лицемерие.

    — Не думаю, что они различали такие вещи.

    — Может, на подсознательном уровне?

    — Туда я не лазил, не знаю… В России рок тоже рождался как альтернатива господствовавшей идеологии, образу жизни, но эти идеология и образ жизни были атеистическими. А теперь — стали вопиюще потребительскими. Даже когда рок-музыкант не о Христе поёт, а про сегодняшнюю Россию, про бессмысленность жизни в современном обществе — это лучше, чем считать: жить, товарищи, становится веселей, — и составлять график роста благосостояния своей семьи от полугодия к полугодию, как учила реклама «МММ».

    — Вы однажды сказали, что есть Православие, а есть мифы о Православии. И что ваша задача — такие мифы разрушать. Это относится к тезису «рок — сатанизм и язычество»?

    — Не могу сказать, что ставлю перед собой задачу борьбы с этим мифом. Я не планирую писать об этом книгу, читать лекции. Не собираюсь навязывать Церкви дискуссию по данному вопросу. Но давайте представим ситуацию. Человек частичкой души желает придти в Церковь, а частичкой — любит русский интеллектуальный рок. А ему говорят: или — или. Твоя молитва и твоё причастие вместе с нами — но тогда выброси все диски, которые у тебя есть, и пусть рок-музыка никогда не касается твоих ушей… Мне кажется, те, кто ставит парнишку перед таким тяжёлым выбором, не правы. Уместнее было бы сказать: пойдем с нами. А там ты сам увидишь, что подкрепляет тебя в пути, а что тормозит.

    — Это понятно. Вы давно славитесь убеждением, что в общении пастырей с молодёжью вторичными должны быть запреты. Но тем не менее Вы пишете: «Мы живём в языческой стране, и правила жизни Церкви в ней отличаются от правил в стране христианской». Ну а в христианской-то стране Вы призывали бы не слушать рок?

    — А какой была бы рок-музыка в христианской стране? Говорю же, рок — это протест. И в православном обществе рок-протест будет направлен против Православия.

    — Значит, песни Шевчука и Кинчева — это протест против язычества?

    — Потребительства. Материализма. Банального примитивизма. Бестрагического понимания жизни. Беспросветный оптимизм — вот их главный враг, я думаю. Разумеется, моя оценка не должна быть глобальной. Я не могу сказать, что русский рок — весь из себя такой хороший, белый и пушистый. Это не так, он очень пёстрый. Я вижу по интернетовским дискуссиям: люди нередко приводят весьма и весьма антихристианские цитаты из каких-то рок-групп. Но если кто-то из писателей — сатанист, из этого было бы поспешно делать вывод, будто у Церкви конфликт с Союзом писателей. Рок — это просто средство, форма объяснения человека с человеком о том, что наболело.

    — В литературе нет музыки, там только текст. А здесь… Тяжёлая музыка не вредит христианскому слову?

    — Это личное дело автора. Я не думаю, что если положить текст Кинчева на сладенькую мелодию, то он от этого выиграет. Совсем не выиграет.

    — А не язычество ли «колбаситься»? Кайфовать от ритмов, энергетики, «драйва»?

    — В этом смысле — да, рок имеет что-то от оргии. Когда человек — какими-то путями, начиная от наркотиков или водки и кончая гипнозами, медитациями и даже вот этими фанатениями на футбольном матче, на дискотеке, на рок-концерте — отдаёт себя во власть тех стихий, которые он сам не контролирует, сливается со звуком, с массой, с освещением, с экстазом, когда он погружается в транс, — это опасно с духовной точки зрения. Так что моё отношение к хард-року неоднозначно. Отношение неиспуганного дистанцирования.

    — Если на концерте, про который мы говорили в начале беседы, ребята будут не столько вдумываться в интеллектуальные тексты, сколько «колбаситься»…

    — То мне это будет непонятно. И неприятно.

    — А должен ли рок-музыкант, правильно идущий к Богу, рано или поздно оставить своё занятие?

    — Думаю, что однажды это неизбежно. Однажды у человека уходят молочные зубки, появляются другие. Однажды исчезает даже любовь к Достоевскому… С другой стороны, вопрос ещё и в том, каково призвание этого человека, каков о нём замысел Божий. Понятно, что монашество — естественная вершина христианского пути. Но далеко не перед всеми Господь ставит задачу взойти на неё.

    — Поговорим о персоналиях. Тот же Кинчев, самый миссионерский рокер…

    — Музыкальный стиль Кинчева находится за пределами моих вкусов. Но я могу радоваться, узнавая первые аккорды некоторых знакомых произведений Шевчука: какие-то его песни, образы нахожу гениальными. С Кинчевым — пока иначе: понимание между его творчеством и моим разумом, моей душою пока не достигнуто. За исключением одной, правда, песни — «Трассы Е-95». Я, когда её услышал, даже не знал, что это Кинчев. Ехал на попутке и в качестве гостя не мог даже влиять на громкость радио. Просто смотрел в окно и старательно не слушал, что несётся из приёмника. И вдруг — одна фраза пронзила меня: «Я иду по своей земле — к Небу, которым живу». Это настолько хорошо легло на мои мысли, мои чувства — это же точная формула Православия русского! Я был просто потрясён. Спрашиваю, кто исполнитель. Шофёр не знает. По радио — не сказали. Потом я несколько дней у всех подряд интересовался — выяснилось, что это «Алиса». И буквально через некоторое время Кинчев звонит мне с предложением совместной работы.

    — И в чём она — работа?

    — Я это представляю себе так. Мы могли бы приехать в какой-нибудь город, где Кинчев бы дал концерт и объявил: ребята, давайте завтра — в зале поменьше, где можно посидеть, — соберёмся, и я там буду, и вот отец Андрей… Давайте поступим по английской поговорке: любишь меня — люби мою собаку. Предложение поступило два года назад, и я не решился дать однозначный ответ. С того времени в церковной жизни многое изменилось. Честно говоря, тогда я просто испугался. Представил, какой пойдёт слух по монастырям. Всё будет перетолковано и переврано в худшую сторону: дескать, Кураев сам с гитарой пляшет. Но есть и другая проблема: людей можно отпугнуть от Церкви. Слушатели того же Шевчука — люди думающие, любящие свою самостоятельность, самостоятельность своей мысли. И вдруг они увидят, что пришёл какой-то поп и начал эксплуатировать их любовь на свою пользу. Может возникнуть ощущение, мол «попы вконец охамели, нагло ко всему примазываются». Такая реакция более чем возможна, поэтому я хочу присмотреться сначала. И по первым опытам решить, чего здесь будет больше — пользы или искушений.

    — А ещё с какими-то рок-музыкантами, помимо Шевчука и Кинчева, общались? С Гребенщиковым, например?

    — Нет, хотя мне бы очень хотелось. Была однажды беседа с Александром Барыкиным («Карнавал»), но там такие вещи не обсуждались, просто вечер провели вместе… Вообще, удивительный мир — мир человека. Даже в таком своем срезе как мир рок-культуры. Сложность и непредсказуемость. Но иногда — очень радостная непредсказуемость. Недавно мне попалось на глаза интервью Гарика Сукачёва («Бригада С», «Неприкасаемые»), где он говорит, что исповедуется и читает мои книги. Вчера получил письмо по электронной почте от Саши Лебедева — солиста группы «Сансара» из Екатеринбурга. Пишет: «Отец Андрей, мне очень нужно с вами встретиться. Умоляю, ответьте…». Поеду в Екатеринбург на следующей неделе. Попробую вместе с ним походить по университетам — разумеется, пока без песен. Посмотрим, какая реакция будет на это наше совместное появление. Будем потихонечку присматриваться друг ко другу: я имею ввиду с одной стороны себя, с другой — мир рок-культуры.

    — Последний вопрос. Если «всё не так уж плохо» — откуда он взялся, конфликт между роком и Церковью?

    — Не было никогда конфликта между роком и Церковью. Это противостояние поколений. Социалистическое брюзжание, слегка адаптированное на церковный лад, вот и всё. Общесоветское неприятие — оно здесь первично. А затем ещё кто-то поспешил найти статью этого канадца, католического священника — Жан-Поля Режимбаля. Во всех православных брошюрах, где пишется нечто чуть-чуть содержательное о роке, — все цитаты из его работы перепечатаны. То есть никто из здешних полемистов и в тему-то всерьёз не погружался. Такая вот изначальная предвзятость, уходящая своими корнями в советскую пропаганду жизни. А ведь когда-то рок-музыка и Церковь были по одну сторону… колючей проволоки. Вспоминается дивная заметочка из «Известий» брежневской эпохи: «… Кажется, банальная вещь — модный крестик. За ним, однако, может последовать увлечение модной рок-музыкой, пропагандирующей, в частности, и идеи церкви, потом чтение библии, походы на богослужения…» Думаю, это к лучшему, что церковное дистанцирование от мира рока все же никогда не выливалось во что-то официальное.

     

     

    Примечания:

    [1]  Концерт перенесли на январь, и лекция в университете состоялась.

     

    Вставить в блог

    Рок — ЗА!

    25 января 2003
    МГУ, пятничный вечер. Отец Андрей заканчивает лекцию. Следуют долгие, от всей души аплодисменты, и тут же учащиеся облепляют Кураева: один — с просьбой прокомментировать скандальную новость о католиках, другой, «юноша-максималист», — сильно желая о чём-то поспорить… Ожидая, когда поток страждущих рассосётся, я продумываю начало интервью: «У нас в газете затрагивается тема рок-музыки. Нам бы хотелось узнать ваше мнение…» Внезапно диакон возвращается на кафедру. «Кто ещё не ушёл, внимание! В следующий раз, по всему, лекции не будет: я участвую в концерте Шевчука».
    Поддержи «Татьянин день»
    Друзья, мы работаем и развиваемся благодаря средствам, которые жертвуете вы.

    Поддержите нас!
    Пожертвования осуществляются через платёжный сервис CloudPayments.

    Яндекс цитирования Rambler's Top100 Рейтинг@Mail.ru