Храм в «гиблом месте»

БАМ… Легендарная Байкало-Амурская. Комсомольский официоз 70-х и судьба тысяч реальных молодых людей, отправившихся со всех концов огромной страны в глухую сибирскую тайгу прокладывать железную трассу, строить города и поселки, осваивать месторождения полезных ископаемых… Триумф первопроходцев и последующее забвение.

Как живет и чем дышит магистраль сейчас, спустя столько лет, драматических для страны и народа, когда, с одной стороны, произошел, казалось бы, развал всего и вся, а с другой — некое возрождение, и, прежде всего, возрождение духовное, когда повсюду открываются храмы и монастыри?.. И что можно сказать о Православии на БАМе?

На эти и многие другие вопросы попытался ответить специальный корреспондент «ТД»Юрий Баженов, который в августе-сентябре прошлого года проехал всю магистраль от Советской Гавани до Северобайкальска. Некоторые фрагменты его репортажа мы представляем в этом номере «ТД».

Нерюнгри, что на самом юге Якутии, — город молодой. Основан он комсомольцами, приехавшими в этот суровый край осваивать угольное месторождение. До первого десанта, в 1974 г., здесь была глухая тайга. Даже маленького поселка не было, хотя рядом проходит трасса Амуро-Якутской автомагистрали. Один из переводов слова Нерюнгри с местных наречий — «гиблое место». Местное население — в основном, кочевники-оленеводы — предпочитали обходить эти места стороной. Да что люди, даже зверья здесь раньше почти не было. Объясняют это тем, что здесь, в северных отрогах Станового хребта, проходит глубинный разлом земной коры, вызывающий геофизическую аномалию. И вот, в связи с программой освоения зоны БАМ, в этом месте было решено построить город и протянуть к нему железнодорожную ветку от БАМа.

Сейчас попасть в Нерюнгри совсем не сложно. С Москвой существует прямое воздушное и ж/д сообщение. Сам город выглядит очень молодо — широкие чистые улицы, аккуратные пяти — и девятиэтажки. Разумеется, никакой толчеи или автомобильных пробок. А еще про Нерюнгри известно, что за последние десять лет город превратился в крупный духовный центр Якутии.

От вокзала до центра города можно доехать на автобусе минут за 20. А вот найти храм в небольшом, в общем-то, городе оказалось непросто. На вопрос: «Где тут у вас церковь?» — обычно задавали встречный: «А Вам какую, красную или белую?» Сначала я подумал, что вот как хорошо, значит, здесь еще один приход открыли, а моя информация уже устарела. В действительности же «белой церковью» здесь называют молельный дом баптистов, а «красной» -
православный храм Казанской Иконы Божьей Матери. Оба здания получили такие названия по цвету кирпича, из которого построены.

Ответить на вопросы ТД и рассказать о жизни местного прихода согласился священник Михаил Зайцев.

— Батюшка, расскажите, как возник Баш приход?

— Чудом. Город комсомольский. Даже предпосылок для создания православной общины не было. Началось все с нескольких активных женщин преклонного возраста. Сначала они на квартирах молились, потом в черте города им выделили старый барак, собралась более серьезная община, начали приезжать священники, служить литургии, исполнять требы. Со временем возник вопрос постройки храма, который решился не сразу, но все же построили за полтора года. Разве не чудо?

Местная администрация помогла. На осеннюю Казанскую в 1993 году был освящен этот храм. Это был первый храм на тысячу километров в округе. До этого ближайший был только в Якутске. Его тоже чудом удалось построить еще при Брежневе одному человеку, который был в этих краях в ссылке. Так что чудес у нас хватает.

— Ваши прихожане, кто они?

— В основном, славяне. Хоть мы и живем в Якутии, якутов и эвенов в нашем городе очень мало, не более 1 %. Кроме того, у нас очень высокий образовательный ценз, поэтому традиционных приходских бабушек у нас почти нет. На это даже правящий архиерей обратил внимание. Но пожилых людей в городе почти не было, появились совсем недавно. А так, в основном, молодые, образованные люди. У нас на протяжении десяти лет несколько раз обновлялся приход. Многие уезжали с Севера, но другие приходили. А молодежи много не только потому, что состав населения такой, но и потому, что, как только открылся храм, упор мы сделали на проповедь Евангелия. Мы не впадали в обрядоверие, в кликушество, сейчас очень распространенное. Исходили из канонов Православной. Церкви, и главная идея, которую пытались донести до людей, — это идея Любви. Ввели институт оглашенных. Людей с улицы сразу мы не крестим. То есть, конечно, мы не ставим условия, что человек в обязательном порядке должен пройти оглашение. С человеком просто разговаривают, и если он готов, то его допускают к крещению совершенно спокойно. Но когда приходит человек с явными антагонизмами к нашей вере… Все это дало неплохой результат, приход сразу стал расти.

— Известно, что практически весь БАМ построен на костях погибших ссыльных и заключенных. В приходской жизни это как-то учитывается?

— Здесь лагерей не было. До 1974 года здесь вообще ничего не было. Даже зверей и птиц в тайге. Само слово «Нерюнгри» переводится как «рыбное место» или как «гиблое место». Первые строители пришли на абсолютно пустое место. Ближайшие лагеря — Алдан. По нашим меркам это близко, всего 270 км. Там были урановые копи, соответственно, были и лагеря, в том числе и детские. Там до сих пор есть кладбище, мы ездили, освящали…

— Ас баптистами у вас какие взаимоотношения?

— Появились они в городе раньше нас. Они более инициативны, как и все протестанты. Отношение терпимое, боремся с ересью, но не с людьми.

— А бывали случаи, когда они переходили к вам?

— У нас 60 % активных прихожан храма — перешедшие протестанты. И я разговаривал с их патером, рассказывал ему о Православии. Он меня пригласил в общину, и я читал им лекции о Православии. Для чего? Чтобы развеять некоторые мифы. Отношения спокойные, ровные, полемики особой нет. Со стороны пастора также никакой нетерпимости не наблюдается. Он мне сказал как-то: «Мне все равно, куда люди переходят, главное — чтобы они ко Христу пришли». Может, он тоже новатор в своей области.

— А как с местными язычниками? Националисты-сепаратисты не беспокоят? Говорят, здесь, в Якутии, они тоже есть.

— Раньше, может быть, что-то и было, но сейчас если и есть где отдельные проявления, то их практически не видно. Это исключения. Что же касается местных народностей, то это якуты и эвены. Последние, в основном оленеводы, в нашем районе живут. А вот якутов почти нет, они дальше на север. С ними мы общаемся в миссионерских поездках, которых у нас много, ездим по всей Якутии. Сам я очень часто езжу. Бываем и в национальных поселках, и в становищах. Так же, как и везде, крестим, совершаем требы.

— Говорят, якуты и другие народности Севера, принявшие Православие, наиболее тверды в вере…

— Это в общем верно. Как мне рассказывали они сами, язычнику, чтобы принять Православие, надо очень от многого отказаться. Так что для них это осознанный и довольно непростой выбор. Если у русских есть традиция, то у якутов ее нет. Поэтому им принять решение сложнее. Но если уж кто решил, то это очень серьезно, поэтому и вера крепче. Даже если, например, встречается какое-либо редкое христианское имя, то почти наверняка это якут.

— Что ж, батюшка, в заключение нашей беседы остается только пожелать приходу процветания, а Вам плодотворной миссионерской работы в нелегких условиях Севера.