rss
    Версия для печати

    "Семь последних Слов Спасителя на Кресте"

    Сегодня вечером в храме святой мученицы Татианы при МГУ состоится концерт классической музыки. Будут исполнены произведения Бетховена и Моцарта, а также оратория Йозефа Гайдна "Семь последних Слов Спасителя на Кресте". Об оратории Гайдна нам рассказывает Генрих Нейгауз-младший, пианист, бакалавр систематической теологии, магистр апологетики

    Некоторые приписывают это сочинение к самым слабым opus'ам композитора, другие считают его самым ярким, попросту гениальнейшим из всего гайдновского наследия. В чём же особенность этого сочинения?

    Джеймс Брага, автор известного пособия по гомилетике (по которому училось не одно поколение проповедников), писал: "Каждый священник должен быть знаком с "семью последними словами", то есть фразами, произнесенными Христом после распятия. Очень важно подготовить, по крайней мере, две или три проповеди на основании этих слов Иисуса...".

    Однако, гораздо раньше подобная идея пришла в голову музыкантам.
    Первое произведение на эту тему написал выдающийся немецкий композитор, протестант Г. Шютц (1585-1672).

    Ну, а затем... В 18-м веке та же мысль озарила одного испанского католического священника, чье имя, к сожалению, историкам неизвестно. Этот служитель предложил нескольким композиторам своего времени, в том числе и Йозефу Гайдну, своего рода "заказ", который звучал примерно так (за точность перевода не ручаюсь):
    "Я устал от традиций. Не могли бы Вы написать сочинение, посвященное Семи Словам нашего Господа?

    Согласитесь, для настоятеля католической церкви в провинциальном испанском городке Кадис, да еще в 18-м веке - идея более чем смелая. Неудивительно, что никто из профессиональных церковных композиторов того времени не откликнулся на предложение "прогрессивно настроенного" священника. Никто - за исключением Гайдна.

    К этому времени Гайдн стал уже признанным, известным композитором, "верным сыном Католической Церкви", автором четырнадцати месс, двух Te Deum, одного "Стабат Матер" и многих церковных гимнов. Однако (что для нас важнее!), он был новатором (сегодня его назвали бы "авангардистом"), он искал другие пути для принципиально нового типа музыкального богослужения, и идея испанского священника захватила его полностью. По совместно разработанному композитором и настоятелем плану это сочинение должно было исполняться раз в году, на Предпасхальную неделю.

    И вот, весной 1785 года в захолустном испанском городке Кадис, в помещении давно не знавшей ремонта церкви, состоялась премьера нового музыкально-религиозного действа.
    Реакция прихожан была (как всегда в подобных случаях) "неоднозначной". Часть католиков, привыкших к традиционной мессе, в возмущении покинула здание. Другая часть, быть может, впервые за всю историю существования Церкви - осмелилась разразиться бурными аплодисментами в самом храме Божьем...

    С тех пор и доныне это уникальное произведение Гайдна вызывает почти такую же реакцию, и уже не только со стороны убежденных христиан, но и со стороны скептически настроенных музыкальных критиков. Некоторые приписывают это сочинение к самым слабым opus'ам композитора, другие считают его самым ярким, попросту гениальнейшим из всего гайдновского наследия.

    Сначала автор пишет ораторию, затем - только симфонический вариант (без хора), спустя некоторое время - версию для струнного квартета (наиболее популярную в наше время), а позже - то ли он сам, то ли его неизвестный ученик - создает фортепианную (клавирную) обработку того же самого сочинения с незначительными фактурными изменениями!
    Эта транскрипция была найдена только в Лондоне в середине 20-го века, с припиской, сделанной рукой самого Гайдна: "Мною, Францем Йозефом Гайдном, эта версия тщательно проверена, и признана наиболее соответствующей оригиналу".

    Крайне трудно понять и полюбить это сочинение сразу. Особенно сейчас, когда мы, за редкими исключениями, слышим его в исполнении струнных квартетов. Большинство любителей классической музыки в наше время попросту незнакомо с библейским текстом. А ведь это сочинение Гайдна - программное! Более того, я бы назвал его почти теологическим.

    Оно начинается медленным, торжественным Вступлением, в котором, однако, уже слышны нотки предстоящих страданий. Красоту этой интродукции невозможно описать человеческими словами. Далее следуют семь независимых (или "самосодержащих") сонат.

    Первая из них написана на тему "Отче! Прости им, ибо не ведают, что творят". В этой сонате композитор передает Человеческую Сущность Мессии.
    Вспомним, что в отличие от нас, Иисус был совершенным Человеком, и, следовательно, обладал всеми чертами истинной человеческой любви. (Иногда я пытаюсь представить себе, что бы сказали мы, верующие христиане, пусть спасенные, но - грешники, если бы нас стали распинать. Ничего хорошего в голову, мягко говоря, не приходит... А Иисус молился за убивающих Его. Могла ли остаться эта молитва без ответа?)

    Поэтому Гайдн строит эту сонату на звуковых контрастах: forte - piano (громко - тихо). Конечно, вся музыка проникнута глубокой скорбью, но в forte скорее изображены страдания Иисуса, а в piano - Его любовь к падшему человечеству...

    Вторая соната написана на текст "... ныне же будешь со Мною в раю".
    Этот стих явно говорит нам о Божественности Мессии (ведь кто иной мог бы распоряжаться участью человека в вечности, да еще - находясь на кресте?) Однако, вся музыка второй сонаты(написанная в "грустном" миноре) - насквозь радостна и добра.

    Мы часто задаем себе вопрос: если Бог добр, то почему так много зла? Да, мы болеем. Да, мы страдаем. Да, в конечном счете все мы умрем...
    Но что произойдет с нашими бессмертными душами? Ответ дан Иисусом и другими авторами Нового Завета. Его можно кратко сформулировать таким образом: даже если человек примет Иисуса как своего Спасителя буквально перед смертью, он будет вместе с Ним в раю!

    Быть может, поэтому грустный минор второй сонаты дважды переходит в светлый до-мажор (но с повторением той же самой главной темы!).
    Короткая земная жизнь - и вечность, земная греховность - и абсолютная безгрешность, жестокость - и покаяние, временная, заслуженная печаль - и вечное блаженство - вот это, кажется, и хотел показать Гайдн в сменах минора и мажора данной сонаты. А схожесть тематики, сдается мне, обусловлена тем, что и в вечности мы сохраним свои индивидуальные, данные Богом, черты.

    Третья соната написана на тему "Се, Матерь твоя!".
    Представим на секунду эту историческую сцену: избитый, окровавленный, распятый Человек, испытывающий невыразимые муки (и физические, и душевные! Произнесение каждого слова приносило Ему нестерпимую боль!) - беспокоится о Своей матери...
    Здесь мы снова сталкиваемся с Человеческой сущностью Спасителя. И снова - одно сплошное Добро.
    Но на сей раз окрашенное автором в цвет далеко не всегда радостного ми-мажора. В этой сонате Гайдн гениально иллюстрирует мучительные вздохи Иисуса, Которому было больно произносить эти слова. Вспомним, что для произнесения каждого слога, слова, даже вздоха распятому нужно было подниматься на ногах, пробитых гвоздями... И все же Он больше беспокоится о судьбе Своей матери, нежели о Своих собственных чувствах и ощущениях. И сегодня Он, воскреснув из мертвых, так же беспокоится о нас.

    Поэтому "вздохи" третьей сонаты так часто сменяются диссонансными вскриками. Ведь величайший вклад христианской апологетики в проблему страдания заключается в том, что Бог Сам знает, что такое страдание, так как именно Он - святой, праведный и безгрешный - испытал этот maximum страданий на Себе Самом...

    Четвертая соната (в "страстной" тональности - фа-минор) написана на довольно трудную теологическую тему: "Боже Мой, Боже Мой, для чего Ты Меня оставил?" Но, в сути, ничего особенно трудного в этой теме нет, если вспомнить главный христианский догмат о природе Спасителя: Он является 100%-но Богом и 100%-но Человеком в Одном Лице.
    Выдающийся христианский богослов 20-го века Л. С. Чэффер как-то написал: "Если бы Он не был Богом, Он не смог бы нас спасти. Если бы Он не был Человеком, Он не смог бы умереть за наши грехи как Совершенная Жертва". В этот момент евангельской истории на Иисуса пал весь гнев Святого, Праведного Бога за все человеческие грехи! Возможно, именно поэтому Гайдн использует здесь самую страстно-печальную (по определению Г. Г. Нейгауза) тональность фа-минор. Музыка полна самого надрывного страдания, ведь в тот единственный момент Отец - отвернулся от Сына, чтобы возложить на Него грехи всех нас (Ис. 53.6).
    Даже приблизительно мы не можем представить себе всех мук Христа, Который в Вечности имеет непрекращающуюся любовь с Отцом, Который в период Своей земной жизни имел постоянное общение с Ним в молитве, Который испытал на Себе всю тяжесть праведного гнева Божия и в Ком ныне "обитает вся полнота Божества телесно" (Кол. 2:10)...
    Даже гениальнейший Бах в своих "Страстях" не всегда поднимается до такой высоты описания скорби, как Гайдн в этой Четвертой сонате.

    Пятая соната (..."Жажду!") - одна из самых трудных и для понимания, и для исполнения. Особую трудность она представляет для пианистов, незнакомых с версиями для квартета и оркестра с хором. Пианисту, разумеется, хочется "выжать" из инструмента максимум красивого, поющего, "роскошного" звука, хотя первые такты медленной разбивки ля-мажорного трезвучия в струнном варианте написаны сухим стаккатным пиччикато, рисующим максимально правдивую картину жажды человека, уже не первый час распятого на кресте. Лишь изредка этот жестокий характер сонаты прерывается короткими мелодическими вскриками, да еще в короткой разработке Гайдн создает медленную, неумолимую как шаги командора, и оттого еще сильнее поражающую наше воображение, тему мучения жаждущего человека. Никто из нас с вами не в состоянии понять и испытать на себе ту страшную муку жажды, которую испытал Иисус. Конечно, все распятые испытывали это невообразимое мучение, но в данном случае - вместо нас этот кошмар, перед которым бледнеют самые изощренные способы пыток, испытал Богочеловек, Тот, Которым и для Которого все сотворено, благодаря Которому мир еще существует (Кол. 1:16-17). Эта соната - страшная пьеса. Она страшна в своей реальности, правдивости, антигуманизме, высочайших требований Бога к человеку, в выражении абсолютной Божьей справедливости и... в выражении беспредельной Божьей милости и любви к падшим людям...

    Шестая соната ("Свершилось!") говорит нам о конечном акте искупления человечества. Гайдн начинает ее медленными унисонными октавами, как бы демонстрируя ими всю тяжесть и скорбь Совершенной Жертвы Умилостивления. Эта соната - одна из самых грустных во всем цикле. Иной раз, когда струнники торопятся в медленных шестнадцатых, устраивая из скорбной музыки своеобразный "танец", становится просто тяжело слушать. А музыканты, напротив, боятся, что более медленный темп слушать будет еще тяжелей... Ведь в шестой сонате композитор, скорее, пытается передать свои индивидуальные переживания, рассказывая о своем собственном взгляде на всеобщую греховность и на то, чего стоил Богу наш грех и его искупление.

    В своей Седьмой сонате автор иллюстрирует последние слова Господа перед смертью (да и саму смерть Искупителя!): "Отче! В руки Твои предаю дух Мой. И, сказав сие, испустил дух".

    Этими словами и последующей за ними моментальной смертью Иисуса Новый Завет, обещанный еще пророком Иеремией (Иер. 31:31), был введен в действие.

    Отныне - всем верующим, всех рас и национальностей, был открыт свободный доступ в присутствие Божье, не на основании делания ими зла или добра, не на основании подчинения или неподчинении ими Моисееву Закону (Торе, данной, кстати, только евреям), но на основании пролитой Иисусом крови. Отныне (около 2000 лет назад) Бог не отвернулся от избранного, созданного Им народа Израиля, но ввел в Свой план спасения новый для людей аспект: возникновение Вселенской Церкви, как Одного, Единого Тела Христова (о возникновении этой уникальной богоизбранной структуры мы можем прочесть в книге Деяний Апостолов).

    Заканчивается ли здесь это уникальное произведение великого композитора? Нет, напротив, сразу за несколькими "угасающими" аккордами, иллюстрирующими смерть Христа, автор неожиданно переходит к завершающей части своего гениального цикла - пьесе Землетрясение, изображающей трагедию Мессии - Человека, и триумф Сына Божия; Божий гнев - и Божью любовь; абсолютную Божью праведность - и абсолютную Божью милость; страх перед Его всемогуществом - и парадоксальную радость покаяния.

    Это покаяние Гайдн не описал (и так сочинение получилось очень длинным!), но его "отголоски" мы все-таки слышим в "Землетрясении".
    Поэтому "Семь Слов" так трудны для восприятия... Поэтому - они так гениальны... В них мы слышим абсолютное, полное сочетание совершенной музыки и чистого библейского богословия.

    Понять и полюбить это сочинение - значит понять и полюбить Христа...

    Вставить в блог

    Поддержи «Татьянин день»
    Друзья, мы работаем и развиваемся благодаря средствам, которые жертвуете вы.

    Поддержите нас!
    Пожертвования осуществляются через платёжный сервис CloudPayments.
    Андрей, Москва24.03.2010 22:30 #
    Согласен с автором статьи: произведение очень проникновенное (наравне с Немецким Реквиемом Брамса - вспомнился почему-то). Исполнение было прелестное: 6-я часть была исполнена с нужной скоростью. А ещё раздали ведь листы с тектом, что очень немаловажно оказалось для понимание произведения.
    Марина Николаевна, Москва13.03.2009 10:58 #
    Статья очень понравилась, прочитала на одном дыхании, за душу берет. Большое спасибо.

    Яндекс цитирования Rambler's Top100 Рейтинг@Mail.ru