Предыдущий министр Андрей Фурсенко подвергался ожесточённой критике за все свои эксперименты – от введения пресловутого ЕГЭ до коммерциализации образования и заявленной идеологии «вместо человека-творца готовить потребителя, пользующегося результатами творчества других». Со сменой руководства Минобразованием многие связывают надежды на преодоление наследия его предшественника, который, по их мнению, «всеми силами уничтожал классическую русско-советскую образовательную традицию».
О новом министре нам известно очень мало. Вся его деятельность была связана с его родным МИСиС, который Ливанов окончил в 1990 году и в котором прошёл все ступеньки карьерной лестницы – от научного сотрудника лаборатории до ректора института. Его кандидатская и докторская диссертации связаны с его инженерной специальностью: перенос тепла в электронных системах. И лишь в промежутке с 2003 по 2007 годы Ливанов работал в российском правительстве: сначала в должности департамента государственной научно-технической и инновационной политики Минобразования, а затем в должности замминистра.
Выбор, павший на Дмитрия Ливанова, вполне понятен: новая Россия нуждается в новых технологиях, и поэтому в первую очередь необходимо развивать высшее техническое образование. Кто способен осуществить это лучше, чем ректор одного из наиболее престижных инженерно-технических вузов России?
Однако первое же интервью Ливанова «Российской газете» повергло оптимистов в уныние: «фурсенковщина будет продолжаться»! Речь идёт о двух высказываниях нового министра:
1) о необходимости вдвое сократить число студентов-бюджетников и
2) о сохранении ЕГЭ в качестве главного критерия отбора абитуриентов.
Однако почему никто из критиков не пытается задуматься: а может, у нового министра есть какие-то свои резоны, заставляющие его высказывать такие идеи? Может, у него действительно наболело?
Технические вузы как явление уже на протяжении более 25 лет (ещё в 80-х – это точно) являются средством не приобретения необходимых для страны специальностей, а инструментом «закоса» от армии. Не хочу обидеть всех, но туда, в значительной части, шли поступать, в лучшем случае, «инвалиды пятой графы», опасавшиеся, что эта графа в советском паспорте станет препятствием для их поступления в престижные вузы, а в худшем – посредственность, боящаяся не пройти по конкурсу в более «модный» вуз в силу своих скудных дарований. Большинство «инвалидов» уехало в другие страны, воспользовавшись этой «пятой графой». Остались вторые. Не хочу сказать, что их везде большинство. Но тенденция малопрестижности техвузов, низкого конкурса и убежища от армии сохранилась.
А теперь представьте себе, как мучились ректоры, деканы и преподаватели техвузов с этими вечными троечниками, регулярно пересдающими «хвосты» после сессий, и которым каждую тройку приходилось натягивать через силу. А ведь государство за их учёбу платило, причём из вашего, господа, кармана! Новый министр и ставит перед собой цель преодолеть эту порочную тенденцию «ориентации на троечника», для чего надо просто лишить этих посредственностей бюджетного финансирования и добавить эти деньги на обучение действительно талантливых и перспективных ребят.
Дмитрий Ливанов не понаслышке знаком с системой подготовки инженеров в России, и он знает, что говорит, когда утверждает, что стране нужно гораздо меньше инженеров, чем выпускают технические вузы. А значит, требования к выпускаемым специалистам должны быть повышены. Технические вузы должны снова стать престижными, как, например, Массачусетский технологический колледж или израильский Технион.
Другая претензия к Ливанову – его приверженность сохранению единого госэкзамена. По поводу темы ЕГЭ в России уже на протяжении длительного времени ломаются копья, причём спорят вокруг этой темы по большей части дилетанты, не имеющие даже малейшего представления о том, что такое ЕГЭ и для чего он нужен.
Первоначальная идея ЕГЭ превосходна – уменьшение блата и коррупции при поступлении в вузы и выявление достойных абитуриентов в российской провинции. Довод о том, что ЕГЭ. Аргумент о том, что тестирование уничтожает способность к логическому мышлению – из области лирики, при всём моём уважении к тем, кто этот аргумент повторяет вновь и вновь.
Довод о том, что часть ответов может быть выбрана случайно или путём подгона ответа, столь же несерьёзен. Мне приходилось проходить предвузовское тестирование в одной из стран ещё в середине 90-х годов. Могу свидетельствовать: невозможно сдать тест по математике, не решив пример на бумаге, причём крайне быстро. Если человек не владеет каким-либо предметом (например, английским языком), простая «угадайка» ему не поможет.
Иное дело, что бездумное, механическое пересаживание ЕГЭ на российскую почву породило целый клубок новых проблем, которые досконально известны. И главная – что учителя, вместо преподавания школьной программы, занялись натаскиванием детей по ЕГЭ. Единый госэкзамен породил и новые, неизвестные ранее виды коррупции. Но это свидетельствует о порочности применения ЕГЭ в конкретных российских условиях, а не о порочности самого экзамена.
Новый министр только вступил в должность. Он не стесняется публично говорить о том, что у него накипело за годы ректорской работы и готов предложить рецепты решения этих проблем. Может, перед тем, как его критиковать, надо хотя бы дождаться первых результатов его работы?
Вставить в блог
Поддержите нас!
