rss
    Версия для печати

    «Пенье истины простой»: о лирике архиеп. Иоанна (Шаховского) Ч. 1

    Архиепископ Иоанн (Шаховской) известен в современной России прежде всего как духовный писатель, проповедник, богослов. Его религиозную поэзию в нашей стране знают хуже, хотя она за последнее десятилетие неоднократно переиздавалась, при желании ее можно найти и в Интернете, и в библиотеках....

      Но Ты сказал: служи всем неумелым,

    Всем, не нашедшим к истине пути.

                                                                            Верни ко Мне Моих слепых детей несмелых.

    Всем горестным и погубившим дни -

    Скажи о радости Преображенья...

    Арх. Иоанн (Шаховской). Палатка

     

    Архиепископ Иоанн (Шаховской) известен в современной России прежде всего как духовный писатель, проповедник, богослов. Его религиозную поэзию в нашей стране знают хуже, хотя она за последнее десятилетие неоднократно переиздавалась, при желании ее можно найти и в Интернете, и в библиотеках....

    Между тем, поэзия владыки Иоанна - это уникальное духовное явление. Не все его стихотворения равноценны, есть среди них и слабые, одни из которых страдают излишним дидактизмом, вытесняющим поэзию, другие, наоборот, насыщены усложненной образностью, мешающей уловить их духовный смысл. Но среди множества текстов нет-нет да и встретятся удивительно проникновенные, «живые» строки, говорящие о Боге, о сотворенном Им мире, о событиях Священной истории, о людях, хвалящих своего Творца, и о тех, кто забыл о Нем. Сами темы не новы - но каждый настоящий поэт умеет сказать об этом так, чтобы откликнулась душа читателя, почувствовав в стихотворных строчках «глас хлада тонка», замерев перед чудом сотворенного мира и таинственным присутствием Самого Сотворившего.

    Предлагаемая подборка стихотворений, сопровожденных отдельными комментариями, не претендует на полноту обзора или объективность взгляда (восприятие поэзии - вообще дело субъективное). Мне всего лишь хотелось перелистать хотя бы некоторые страницы того удивительного «духовного дневника», которым, по сути, является лирика архиепископа Иоанна. Многие стихотворения Шаховского - своего рода отзвуки его «жизни во Христе», и тайна их воздействия - именно в подлинности той простой и ясной веры, которой они дышат.

     

    Поэзию Владыки объединяет в единое целое неповторимо-личная интонация, образ лирического героя, совпадающий с биографической личностью Шаховского: это Священнослужитель (таков был, кстати, и один из его поэтических псевдонимов), который и свой творческий дар обращает на служение Богу, и всю свою жизнь посвящает Ему:

     

    ОГОНЬ

    И глубину и высоту

    Я все Тебе даю,

    И ту последнюю версту

    В моем земном краю,

    Когда уже не надо мне

    Стихов и слов моих,

    Когда на медленном огне

    Горит и этот стих.

     

    * * *

    Прийти ко всем. Твое благословенье

    Оставить в каждом доме. Дай, Отец,

    Мне эту милость - легкое движенье

    Благословляющих Тебя сердец.

    Пошли ко всем. Пусть радостен и тих

    Останется для всех мой путь далекий,

    Путь - пред Тобой, среди людей простых,

    Среди незнающих и одиноких.

    Шаховской постоянно напоминает в своем творчестве, что устремленность к Богу должна быть присуща не только священнику и монаху, но и каждому христианину. Чтобы подчеркнуть это, Владыка вводит понятие белого иночества, когда человек не уходит из мира, но, оставаясь в нем, посвящает свою жизнь Богу: «...белое, первовековое, мученическое в мире христианство... Перед всяким горящим сердцем, тоскующим по жизни небесной, теперь открываются... пути: путь черного иночества, облечения себя в одежду внешнего отделения от мира сего; путь белого иночества - облечения своего лишь сердца в одежду этого отделения, при формах жизни всех людей... Апостолы уже были чистые белые иноки: и апостол Петр с женой, и апостол Павел - без жены» («Белое иночество. Диалог первый»). Пример белого иночества в современном мире для Шаховского - св. прав. Иоанн Кронштадтский, чей дневник «Моя жизнь во Христе» Владыка именует «Белым Добротолюбием» («Белое иночество. Диалог второй»). Шаховской-поэт и сам пишет своего рода «белоиноческий устав»:

     

    БЕЛОЕ ИНОЧЕСТВО

    Всю душу предать Господу,

    В молчаньи пламенея строгом.

    И, идя по полю или по городу,

    Молиться - говорить с Богом.

    Любить равно святого и грешного,

    Смотреть на людей взором открытым.

    Не иметь плача неутешного,

    Не иметь трапезы сытой.

    О грядущем никогда не ведать.

    Смеяться тихо и не много.

    Поминать молитвою соседа

    За трапезой, в храме, на дорогах.

    Ничего не считать неважным,

    Всякое сердце стеречь от гнева.

    И, бросая слово своего сева,

    Затаить дыханье над каждым.

    Перед Господом молитвы и пенье

    Да будут речью совсем простою.

    Лучше с любовию малое моленье,

    Чем великое с тяготою.

    Труд земной возможен без раздела.

    Пусть тогда в нем одном вниманье.

    Послушанье и земному делу -

    Перед Господом послушанье.

    Лишь бы сердце о земном не пело,

    Но несло бы Богу все мгновенья.

    И вокруг него все было бело

    От цветов благодаренья.

    Тема белого иночества сопряжена в поэзии Шаховского с темой странничества. Земная жизнь, по апостолу, это лишь «время странствия» (1 Пет. 1, 17) человека к Небесному Отечеству, и, как написано в известном памятнике раннехристианской письменности «Письме к Диогнету», «христиане обитают, как пришельцы, в тленном мире, ожидая нетления на небесах». Такое отношение близко Шаховскому - неслучайно он в своей статье «Земля недостижимая» сочувственно цитировал духовно созвучные ему строки свт. Николая Сербского: «В Священном Писании неоднократно говорится, что мы - странники, пришельцы и гости на этой земле. И даже не знающий Св. Писания, но человек рассудительный, сам быстро может прийти к пониманию этого. <...> Если мы странники в этом мире, где же цель нашего пути? Если мы пришельцы на этой земле, где же наша постоянная родина? И если мы гости тут, чьи же мы гости? <...> На первый вопрос самосознание народное отвечает: «Мы созданы не только для этого мира, а и для иного, вечного». На второй вопрос отвечает: «Отечество наше там, где наш Отец. А наш Отец - Бог. Настоящий наш дом - в Вечности Божией». И, наконец, ответ на третий вопрос: «Слава Господу Богу, - мы Его гости».

    Самый важный момент в странничестве, как подчеркивали святые отцы, это не внешнее скитальчество, а свобода сердца от пристрастия ко всему земному. Согласно одному из главных святоотеческих руководств по монашеской аскетике, «Лествице» преподобного Иоанна, игумена Синайского, странничество есть «уклонение от мира», «отлучение от всего, с тем намерением, чтобы сделать мысль свою неразлучною с Богом», а «странник есть тот, кто избегает всякой привязанности, как к родным, так и к чужим». Как много позже писал в своем замечательном агиологическом труде о. Сергий Сидоров, «подвиг страннический <...> восхвалял свободу от предметов» (cвящ. Сергий Сидоров. О странниках русской земли). Близко такое понимание странничества и владыке Иоанну:

     

    * * *

    Мир лежит, как далекий дым,

    И дорога уже одна -

    Ничего не считать своим,

    Эта радость тебе дана.

    Подчинись же ты ей навек,

    Этой новой своей судьбе, -

    Все, чем может быть человек,

    Отдано навеки тебе.

     

    * * *

    Кто истинно в Бога верит,

    Сердце того в раю.

    Он жизнью Христовой мерит

    Бедную жизнь свою.

    Терпка дорога земная,

    И нет иного пути,

    Как только к двери рая

    Сердце свое нести.

     

    Идеей внутреннего странничества можно объяснить и необычную для эмигрантского поэта трактовку Шаховским темы утраченной Родины. У него, в отличие от многих прозаиков и поэтов эмиграции, мысль о России не вызывает ни боли, ни надсадной или сладко-упоительной тоски:

     

    ВИЖУ ЧЕРНОЕ МОРЕ

    Весь мир подобен неостывшей лаве,

    Вокруг которой залегли снега.

    Уже давно Господь велел оставить

    Моей России берега.

    Уж сорок лет прошло. И мало

    Я вспоминаю их тугую нить.

    О только бы душа не забывала -

    Всё забывать, за всё благодарить.

     

    «Мы не в изгнании, мы в послании» - этот знаменитый «девиз» русской эмиграции отразился и в жизни Шаховского, который воспринял свое скитальчество как духовное странничество («С тех пор прошло полвека. Первый след // Скитальчества оставил я в России. // И Странником я обнял целый свет, // Все люди стали для меня родными»; наименование Странник было одним из его поэтических псевдонимов) и одновременно - как призыв к апостольству, служению Христу среди паствы русских в рассеянии. Об этом пишет он, говоря об обращении к Богу Светланы Аллилуевой: «...Я верю, много есть еще Светлан // Средь пастбищ русского долготерпенья. // Я счастлив, что такой мне жребий дан - // Светланам возвещать о воскресеньи. // Я нахожу Светлан во всех селеньях, // Им говорю, как Странник, Иоанн. // И в тайнике над каждою Светланой // Я вижу Свет для ангелов желанный» (Упразднение месяца. Лирическая поэма).

    Продолжение следует...

    www.photographic.com.ua ,  http://photo.udm.ru

    Вставить в блог

    Поддержи «Татьянин день»
    Друзья, мы работаем и развиваемся благодаря средствам, которые жертвуете вы.

    Поддержите нас!
    Пожертвования осуществляются через платёжный сервис CloudPayments.

    Яндекс цитирования Rambler's Top100 Рейтинг@Mail.ru