Моя первая Пасха в Москве

Огромные расстояния, другая картинка за окном, иной ритм жизни, тоска по знакомому и привычному укладу жизни,  - все это за месяц в Москве очень утомило. Казалось, что Пасха не наступит уже никогда, но вот уже и Страстная пролетела как один день. И вот уже Великая Суббота, и все стихло в торжественном предвосхищении самого главного события в жизни христиан – Воскресения Христова…

В новых весенних ботинках, в новом платье (хоть что-то внешнее праздничное: ни куличей, ни крашеных яиц не приготовила – кому?), из чужой, съемной квартиры я вышла в девять вечера – до Большой Никитской с моей окраины идти и ехать час двадцать. Знала, что в храме уже будут читать Деяния Апостолов, когда приеду. Задержалась в редакции, с легкой завистью наблюдая за хлопотами постоянных прихожан Татианинского храма.

Когда поднялась наверх, в церковь, внутрь уже было не пройти – началась полунощница. И даже в притворе яблоку негде было упасть. Множество людей приветствовали друг друга, как родные, везде ощущалось что-то невыразимо домашнее. Мне, примостившейся у колонны рядом со входом, казалось, что вся эта атмосфера – не для меня. «Как же, как же я узнаю, что Христос воскрес? Как же можно выйти из храма крестным ходом такой толпой? Ну я же такого маленького роста, как же я увижу то, что происходит? Ну, где же радость?» - малодушные мысли бились в голове, мешая сосредоточиться на словах богослужения. Наблюдения за окружающими сбивали еще больше: тут все знают друг друга, любят друг друга, а я – чужая. Мучительные полчаса в борьбе с непасхальным отчаянием: все пропало, я одна, Великий Праздник испорчен… Вдруг (именно вдруг, потому что кто-то подхватил меня и повлек вслед за всеми) начался крестный ход. «Воскресение Твое, Христе Спасе, ангели поют на небесех», - запели все вокруг. И я запела. И стало не страшно и не одиноко…

По двору журфака МГУ, огибая скверик с памятником Ломоносову, мы все, многие и многие, идем и поем, несем свечи и лампады. И вот мы все уже на Моховой и чудовищный поток машин, быстрый даже ночью, замедляет свой ход. Я стараюсь никому не наступить на ногу, не споткнуться на мостовой, обхожу фонарные столбы и пою. Слева от меня идет девушка, она смотрит на меня и улыбается. И я улыбаюсь. Поднимаю голову вверх и вижу светлое пасхальное небо. Смотрю направо – там Кремль, такой же красивый, как на картинке в детской книжке, которую мне подарил когда-то давно дедушка. Никогда до этого мне не приходило в голову, что Кремль – оказывается, красивый…

У закрытых пока дверей храма стою совсем близко – все мне видно и слышно. Оборачиваюсь назад – море огоньков, море улыбающихся людей. «Христос воскресе!» - «Воистину воскресе!». Ору, что есть мочи, но мой голос незаметен в общем хоре – появляется ощущение, что возглас столь многих слышен далеко-далеко, даже на той окраине, откуда я приехала на метро…

Мы все поем пасхальный тропарь. А я уже различаю знакомые лица. И немного родные – они светятся той радостью, которую ни с чем не перепутаешь и которую не опишешь словами. Радостью заповеданной. Вдруг - еще один подарок мне, благодарю, Господи. Рядом со мной – так же поет и отвечает на пасхальное приветствие известный писатель, один из тех людей, который когда-то, написав одну из своих книг, заставил меня думать о единственно важном и подтолкнул на путь, приведший к порогу церкви…

Когда я попала в храм, мне нашлось место впереди. Но о местах уже не думалось – как-то все получилось, кажется, само собой. И были веселая Пасхальная Утреня, и чтение Евангелия на разных языках, и Божественная литургия с невообразимым для меня  количеством причастников (три Чаши, минут сорок длилось Причастие!). Удивление, радость, смех – только добрые чувства переполняли меня всю пасхальную ночь, когда исчезают все страхи и отчаяние, и словно раздвигаются двери, за которыми видно вечность, где нет ничего важнее любви…

Когда ранним утром, слегка покачиваясь от огромного счастья и маленькой усталости, я ждала открытия метро, мне снова стало понятно, что я – не одна. Радостные и чуточку сонные люди с детьми и без детей тоже ехали домой. И в огромном холодном подземном павильоне с высокими сводами эхом отдавалось пасхальное приветствие всех – всем. Всем москвичам и всем гостям города. Всему миру.